Заседание рейхстага обявляю открытым

Прибыли многочисленные делегации. Наряду с руководящими деятелями международного рабочего и коммунистического движения, ВКП(б) и Советского государства приехали делегации от советских предприятий, университетов, школ и детских садов, клубов, различных организаций. Именем Клары Цеткин были названы школы, клубы, предприятия, волжский пароход.

В честь Клары Цеткин в Москве состоялось собрание, па которое пришли тысячи людей. Старый друг Клары Надежда Константиновна Крупская рассказала собравшимся о ее жизни и борьбе. Женщины столицы решили собрать деньги, на которые будет построен самолет, носящий имя Клары Цеткин.

Особенно она была растрогана признанием со стороны ВКП(б) ее заслуг в деле освобождения женщин. При Коммунистической академии в Москве была организована секция по исследованию условий женского труда в странах мира, ее председателем была избрана Клара Цеткин.

Достойным образом отметили этот день и немецкие коммунисты. В Берлине в Спортпаласте состоялся вечер, посвященный Кларе Цеткин, где присутствовало 20 тысяч человек. Здесь собрались рабочие, работницы, члены МОПР’а, Союза красных фронтовиков, Союза немецких женщин и девушек. Выступавшие торжественно обещали бороться за мир — так же активно и самоотверженно, как это делает Клара Цеткин,— за лучшую Германию, выступать в защиту Советского Союза (как раз в это время состоялся налет на АРКОС ‘, и империалисты угрожали войной Советскому Союзу).

Аналогичные собрания состоялись почти во всех крупных немецких городах и многих небольших населенных пунктах. Вышли и охотно раскупались специальные марки с портретом Клары Цеткин.

¹ Провокационпый налет апглийской полиции 12 мая 1927 года па компанию АРКОС (Всероссийское кооперативное общество), осуществлявшую импортпо-экспортпые операции между СССР и Англией.— Прим, перев.

32 Луиза Дорнсыанн

Все это доставляло радость Кларе и глубоко ее трогало, но именно в эти дпи опа особенно болезненно воспринимала отсутствие непосредственной живой связи с массами, которую она поддерживала, присутствуя на собраниях и съездах, посещая промышленные предприятия.

Грусть чувствовалась в письме, написанном ею в санатории «Архангельское» своему другу Вильгельму Пику 20 августа 1927 года, перед тем как в конце этого года опа смогла вновь возвратиться в Германию.

«Дорогой друг Вильгельм!

Наконец, наконец-то уже точно известно, что я смогу выехать. Хотя мои друзья серьезно тревожатся, выдержит ли мое здоровье и буду ли я покорна требованиям врачебной дисциплины, но профессор Левин сказал, что я могу трогаться в путь, и теперь меня больше ничто не задержит.

Гуго (Эберлайн,— Прим, авт.), вероятно, уже передал тебе мою просьбу подыскать для нас квартиру. Лучше всего было бы в семье Янке, Кётенерштрассе, 6, две комнаты с тремя кроватями или одна большая и две небольшие комнаты, как удастся. Если мы не сможем остановиться там, то где-либо в другом месте, но не выше второго этажа или выше при наличии лифта. Это может быть либо отель, либо частная квартира, но по возможности в спокойном месте и не слишком дорого. В Берлине мы пробудем, по-видимому, от восьми до десяти дней. Мой план заключается в том, чтобы избежать, если только удастся, пребывания в санатории и в то же время выполнить предписания врачей.

Мы выезжаем в четверг 25-го советским пароходом из Ленинграда в Гамбург, оттуда как можно скорее в Берлин. Там рассчитываем пробыть столько времени, сколько потребуется для бесед с ЦК, руководством МОПР’а и друзьями. Мне надо также показаться врачу-окулисту профессору Крукманну и другим специалистам.

Выполнив все необходимое, я поселюсь в Зилленбухе, о чем извещу штутгартских товарищей. Надеюсь, что там и в Вюртемберге смогу быть полезной партии, а в случае необходимости, раз-другой съездить в Берлин или куда потребуется. Одним словом, дорогой Вильгельм: я хочу жить, а это значит так жить, чтобы жить стоило. Ты знаешь, что я хочу этим сказать...

Но главное: никто ни в Гамбурге, ни в Берлине не должен знать о моем приезде. И, пожалуйста, никаких торжественных приемов, тем более демонстраций, я их но стою. Возможно, я увлекусь, захочу выступить, а я должна этого избегать, чтобы выполнить то, что мной задумано — несколько педель поработать вместе с вами для нашей общей цели...

Дорогой Вильгельм, ты мой дорогой и — мне кажется, теперь — мой самый старый друг в партии, извини, что я утруждаю тебя просьбами. Но в моем теперешнем состоянии я вынуждена избегать всяческих волнений и напряжения сил. Поэтому будь так добр и помучайся ради меня.

Заранее бесконечно тебе благодарна. Всем друзьям мои самые нежные приветы. Шму крепко руку. Твой старый искренний друг. Клара Цеткин».

Во время этого пребывания в Берлине она еще раз выступила в рейхстаге с речью о постановке школьного образования, побывала в Штутгарте и — в последний раз — в Зилленбухе.

Приезд Клары Цеткин в Берлин, несмотря на ее просьбы, сопровождался массовой демонстрацией. Товарищи по партии, члены Коммунистического союза молодежи, женщины, дети, мужчины в форменных рубашках Союза красных фронтовиков горячо ее приветствовали. Реяли знамена. Конечно, было море цветов, конечно, она выступила с речью. И, вопреки опасениям друзей, чувствовала себя прекрасно. Это видно по фотоснимкам, где она, довольная и счастливая, под руку с Вильгельмом Пиком направляется к машине, которая отвезет ее в пансион. Там Клара остановилась на время пребывания в Берлине.

Вечерние тени

К десятой годовщине Великого Октября Клара Цеткин снова в Москве. В эти дни возраст и болезни, казалось, утратили над ней власть. Этот большой праздник Клара отмечала вместе с советским народом, с многочисленными делегациями, прибывшими со всего мира, ей был вручен орден Красного Знамени, она была радостно взволнована.

Однако вслед за тем, над ее жизнью все больше сгущаются вечерние тени. Периоды болезни становятся все более длительными. Сотрудничество в Коммунистическом

Интернационале она вынуждена все более ограничивать. Лишь в очень редких случаях Клара принимает участие в заседаниях и конференциях. И тем не менее на протяжении всех оставшихся лет она по-прежнему прочно связана с борьбой трудящихся за мир, демократию и социализм. До самой смерти Клара Цеткин оставалась человеком огромной духовной силы и энергии, влияние которого чувствовалось во всем мире.

Внимательно изучала она материалы Интернационала, МОПР’а, Коммунистической партии Германии, членом Центрального Комитета которой была до 1929 года, давала советы, не избегала критики.

Если состояние здоровья позволяло общаться с друзьями, Клара принимала гостей. Среди них были очень известные люди. Ее навещали члены Исполкома Коминтерна, руководители КПГ, писатели, в том числе Ромен Рол-лан, Анри Барбюс, Анатоль Франс. К ней приходили делегации рабочих из разных стран, трудящихся женщин, делегации юристов, врачей и политиков из капиталистических стран, представительницы левого буржуазного женского движения. Она беседовала с ними о Советской стране, се людях, социалистическом строительстве и еще не решенных его проблемах, а также о проблемах, волнующих народы тех стран, представители которых были у нее в гостях.

Многие из посетивших ее иностранных гостей только после беседы с Кларой Цеткин впервые начинали по-настоящему понимать, какое значение для человечества имеет существование Советского Союза. И все, покидая ее, уносили с собой огромный заряд бодрости духа, восхищенные удивительной личностью Клары Цеткин, обогащенные общением с ней, человеком огромной эрудиции.

По-прежнему неразрывными были ее связи с советскими женщинами, которые навещали Клару, писали ей письма.