Заседание рейхстага обявляю открытым

Когда Кларе позволяло ее состояние, она в сопровождении сына направлялась в рейхстаг. Иногда по пути в город они делали крюк и ехали через Райникеидорф и Веддипг, который тогда по праву называли «красным Вед-дипгом». Она не могла без боли в сердце видеть выстроившиеся у биржи труда в Райпикендорфе длинные очереди безработных, старых женщин, роющихся в ящиках для мусора в надежде отыскать что-либо съедобпое, рабочих, вступающих в стычки с полицией, прибывшей для того, чтобы выбросить на улицу их семьи за квартирные долги. Полная горечи и боли, Клара вместе с тем наслаждалась таким ей родным и близким духом рабочего квартала.

В рейхстаге она проходила в комнату, занимаемую фракцией компартии, откуда, когда она изъявляла желание, ее проводили в зал заседаний. Клара Цеткип не принимала больше участия в дебатах, но участвовала в заседаниях фракции, беседовала с депутатами других партий, преимущественно с некоторыми старыми друзьями, активистками социал-демократической партии, такими, как Матильда Вурм, которая вместе с ней работала в «Гляйхайт», Лорой Агнес и Тони Зепдер, участвовавшими вместе с ней в работе женской конференции в Берне; на них опа все еще могла оказывать определенное влияние.

Товарищей, которые вели агитационную работу в массах и бывали на селе, Клара засыпала вопросами: «Как живут там люди?», «Как относятся к коммунистической партии?», «Какова позиция социал-демократических, христианских, беспартийных рабочих, молодежи?», «Как обстоит с организацией единого фронта?»

Особенно интересовало ее положение женщин.

«Она часто расспрашивала нас о Саксонии, ее родине,— сообщила автору этой книги ветеран труда Ольга Кернер, в ту пору молодой депутат рейхстага,— «Передай от меня ткачихам и чулочницам, они так нищенствуют, они должны бороться!» — сказала Клара».

Если самочувствие было получше, Клара охотно принимала в Биркепвердере гостей. К ней приходили коммунистические депутаты, например преподаватель высшей школы Теодор Нойбауэр, наиболее знающий в партии специалист по вопросам школьного образования; Гуго Грэф, председатель созданной компартией массовой международной организации, объединяющей жертвы войны; Марта Арендзее, ответственная за проведение социальной политики, и прежде всего сотрудницы, занятые работой среди женщин.

Были и посетители иного рода: врачи, учителя, художники, молодые люди. Они рассказывали Кларе о своих заботах. В беседах с ней черпали бодрость, да и любили бывать в этом доме, где было так красиво и спокойно и в то же время ключом била жизнь.

Желанным гостем здесь была высокообразованная руководительница левого крыла буржуазного женского движения Элен Штёккер, издательница «Нойе генерацией» («Новое поколение»). С ней Клару связывала не только борьба за новое положение женщины в семье и браке и новую мораль, но прежде всего борьба за германо-советскую дружбу, горячим сторонником которой была Элеи Штёккер.

Личные контакты осуществлялись и путем переписки с людьми из разных слоев общества.

Среди тех, кто с полным доверием обращался к депутату рейхстага Кларе Цеткин, были также представители союзов инвалидов войны и родных убитых на фронте. Эти люди знали, что Клара сделает все, что в ее силах, чтобы помочь им.

«Ваше письмо от 22 мая очень меня взволновало,— писала она 5 июня 1931 года Союзу ослепших воинов в

Вюртемберге.— Это душераздирающий крик нужды и страха, разочарования и отчаяния, который издают сотни тысяч инвалидов войны, их близкие и родные убитых па войне. Этот крик сливается в единый стоп со страшным хором миллионов нищих и обездоленных безработных, среди которых так много не имеющих куска хлеба, дома, крыши над головой! Каждый, у кого в груди бьется человеческое сердце, чувствует себя угнетенным от сознания своего бессилия и невозможности хоть как-то смягчить эти лишения, от которых страдают миллионы.

С какой радостью я бы вам ответила: не беспокойтесь, ведь разумеется само собой, что песказанно горький жребий, выпавший на долю ослепших воинов, не будет еще более отягощен снижением и без того скромной пепсин...

К сожалению, такой, казалось бы, совершенно естественный ответ полностью исключается. Текст нового чрезвычайного закона правительства Брюнинга — Гинденбурга целиком еще не опубликован, но его содержание, его суть достаточно известны общественности, и есть все основания опасаться, что будет сделана попытка добиться «экономии» также за счет пенсий, выплачиваемых воинам, потерявшим зрение на войне.

Вы можете быть твердо уверены в том, что я вместе с коммунистической фракцией рейхстага всегда, как это делала и раньше, буду выступать в защиту ваших справедливых требований. Вам, безусловно, известно, что коммунисты в рейхстаге, во всех парламентских и общественных учреждениях в высшей степени последовательно и энергично защищают интересы жертв этой тяжкой войны, как и всех нуждающихся в социальной помощи... Борьба за ваше право па существование, достойное культурного человека,— таково право каждого, и особенно человека, переживающего тяжелые страдания, угнетенного своей болью, обладающего живым умом и чувствительным сердцем и потому не желающего влачить жалкое существование. Такая борьба является частью борьбы за освобождение трудящихся от ига эксплуататоров, господства капиталистов. Последние упорно сопротивляются удовлетворению даже основных прав ослепших жертв войны. Только объединенные силы всех трудящихся смогут сломить это сопротивление...

Я лично чувствую себя особенно сильно связанной со слепыми, так как в последние годы почти полностью потеряла зрение.

Приветствую вас. Я полна сердечного к вам сочувствия и всегда готова быть полезной в защите ваших прав. Ваша Клара Цеткин».

Это письмо свидетельствует не только о горячем сочувствии Клары к трудящимся, испытывающим лишения и бедствия, но и о ее стремлении привлечь к борьбе против политики чрезвычайных законов, проводимой правительством, широкие массы трудящихся.

Действительно, Клара Цеткин, которая в начале двадцатых годов возглавляла борьбу Коммунистической партии Германии за создание единого фронта трудящихся против монополистического капитала, в период мирового экономического кризисе, в тяжелые годы нужды и лишений рабочего класса и возрастающей фашистской опасности по мере своих сил продолжала энергично действовать в том же направлении. В первую очередь она выступала за единство действий коммунистов и социал-демократов, ибо только оно могло создать ядро массового антифашистского движения, дать ему необходимую силу и нужный размах, вовлечь в него и тех, кто пока не решается на этот шаг или еще колеблется.

Клара Цеткин являлась создателем журнала, выпускаемого КПГ специально для социал-демократических рабочих, и в опубликованных в нем статьях обращалась к социал-демократам. Более, чем когда-либо, огорчалась она поведением правых лидеров социал-демократии, которые и в этой ситуации отвергали сотрудничество с КПГ, хотя многие члены их партии были такой политикой недовольны и ждали лишь убедительного слова, чтобы вместе со своими братьями по классу из КПГ сдержать наступление гитлеровского фашизма и активно бороться с безработицей и нищетой.

Работая в этом журнале, она использовала любую возможность — беседы, письма, чтобы еще и еще раз указать на настоятельную необходимость создания единого антифашистского фронта, который один может спасти от угрозы фашизма немецкий народ и весь мир.

В эти годы Клара Цеткин еще один раз приняла участие в массовой встрече трудящихся. В октябре 1931 года она выступила на женской конференции конгресса Международной рабочей помощи в Берлине, требуя создания единого фронта борьбы трудящихся против фашизма.

Вот что рассказывала об этом выступлении участница конференции Мари Вольтере:

«Задолго до начала собрания зал был переполнен. Здесь собрались не только женщины, было также много мужчин. Появление Клары встретили бурной овацией, и прошло некоторое время, пока зал успокоился. И тогда Клара Цеткин начала свою речь.