Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

советских рабочих...И мой заместитель должен ими руководить...”

Нравоучительные “рекомендации” Бориса Владимир иногда

пересказывал отцу. Говорил о них насмешливо - иронично: мой брат

болезненно реагировал на “идейные монологи” директора, так как был

уверен, что знает современную молодежь и ее взгляды на жизнь гораздо

лучше своего начальника: “ Ему не мешало бы отказаться в разговоре со

мной от указующих жестов и пустых, бессмысленных слов...”. Отец с

нескрываемым интересом слушал рассказы сына и делал свой невеселый,

однозначный вывод. Говорил жестко и откровенно: “... Будущие

бездельники у тебя растут.. А ты еще заботишься о них... Бегаешь с утра до

вечера...А дело - то настоящее когда - нибудь будет?....”

330

Людмила, постоянно занятая дочерью, кажется, не обращала особого

внимания на рассказы мужа о техникуме. Она думала совсем о другом,

более важном и необходимом для семьи, - о том, что Владимир должен

искать другую работу... Такую, где можно было бы получить квартиру..

Правда, Борис обещал “похлопотать” в горсовете, но пока никакой

квартиры не видно и даже разговоров о ней почему - то не слышно: “...

Жить надо одним...Своей семьей.. Самостоятельно... Вот Коля давно живет

так - и неплохо.. И нам уже пора...”

4

Отец хорошо знал все районы нашей области. Но особенно подробно

- ее европейскую часть ( “самарская сторона”). Конечно, и за Уралом ему

были знакомы многие поселки и аулы. В каждом из них он мог найти

старого знакомого - бородача или аксакала. Но бывал отец в тех районах

неохотно “Бухарская сторона”, за исключением ближних лугов и озер, ему

были “не по душе”. Наверное, в нем жила историческая “общинная”

память, не позволявшая забыть сложные и трагические события прошлых

веков, когда кочевники, приходившие из Средней Азии, нападали на

хутора, захватывали и угоняли в “неведомые края“ женщин и детей, когда

и уральцы громили и грабили казахские аулы, воевали против Хивы,

Бухары и др.

В местных народных песнях и преданиях (“Мы, уральские казаки,

идем радостно в поход..”, “Царь послал нас в степь Зиатску...”, “Хвала

вам, герои Икана” и др.) далекие ханства характеризовались как “дикие”,

“проклятые”, “басурманские”, как враги, постоянно воевавшие не только

против казаков, но и против всей России .... .

Славно, братцы, пришло время,

Мы идем все на Хиву...

. .Истребим хивинское племя,

Наживем себе похвалу...

Или:

В степи широкой под Иканом

Нас окружил коканец злой,

И трое суток с басурманом

У нас кипел кровавый бой...

331

О непростых отношениях со Средней Азией в далеком прошлом

людям старшего поколения напоминали и “прежние”, дореволюционные,

но не забытые ими названия некоторых городских улиц. Конечно, отец не

знал подробностей местной истории, но известные всем уральцам

рассказы - воспоминания тревожили и его душу, заставляя сдержанно

относиться ко всему, что было связано с “бухарской стороной”. Он, как и

мама, серьезно забеспокоился, когда Владимир и я в начале 60-х годов

поехали в Южный Казахстан..

В наше “героическое” время широко использовалась такая форма

“трудового воспитания молодежи” (обычно называемая “шефской

помощью селу”), как ее участие в сельскохозяйственных работах.

Будущие учителя, строители, медики и др. в летние и осенние месяцы

отправлялись в совхозы и колхозы республики. Вернее, их отправляли.

Там студенты и ученики выполняли работу, не всегда связанную с уборкой

урожая. Обычно жили до наступления дождей и холодов в “спартанских”

условиях (палатки, сараи или “времянки”). Питались “временные

труженики села” довольно однообразно. Голодными никогда не бывали, но

и каких -либо “разносолов” никогда не получали (.”...суп да каша - пища

наша”). Студенты и ученики обычно работали в совхозах и колхозах

нашей области. И лишь иногда молодые “работники села” совершали

путешествие в далекую южную область республики, чтобы работать в

хлопководческих совхозах ( как “Пахта - Арал” и “Тас Кудук”)..Однажды

отрядами таких ”тружеников” руководили два брата - Владимир и я.

Директора южных совхозов рассматривали “присланных” молодых

людей как дешевую рабочую силу, нужную лишь для выполнения (и

перевыполнения) “годового задания по производству хлопка” Будущие

“строители коммунизма” были обязаны энергично и постоянно трудиться

до “нужного” срока, т. е. до того дня, когда “производители белого золота”

могли рапортовать Алма - Ате и Москве о своих “трудовых победах” - о

“досрочном” выполнении не только “планового задания”, но и “высоких

социалистических обязательств”, принятых коллективом в честь

очередного партийного съезда или какого - либо юбилея...

Для молодых уральских “героев труда” обстановка в совхозе, где они

работали, порою складывалась непредсказуемо сложно и малопонятно: они

сталкивались с неприветливым и даже враждебным отношением к себе со

стороны местных ребят ( казахи, узбеки, чеченцы, осетины и др.)...Они,

как подростки и юноши во всех городах и поселках, и дружили, и

враждовали между собой.. Но почему -то всегда объединялись против нас,

“чужих”, “приезжих”, как будто мы прибыли в их совхоз или колхоз не

работать в поле, а что -то отнимать у них.... В клубе, во время

танцевальных вечеров, на улице, около магазинов, в центре и на окраине

332

поселков нередко возникали шумные ”разговоры”, переходившие в

настоящую драку....

Руководителей групп (еще в Уральске) предупредили о непростой

обстановке, которая может возникнуть вокруг наших ребят и девчат. Я

после долгих, не совсем приятных споров с ректором института Иваном

Федоровичем возглавил группу студентов первого курса ( т. е. вчерашних

школьников).. По дороге на юг поговорил с будущими “тружениками

полей” и предупредил их, что без моего разрешения никто не должен

покидать хлопковое поле (где работали студенты) и наш лагерь ( во время

отдыха)...Вместе со мной в рабочей группе оказались молодые

преподаватели (Л. Черкашина, В. Костюков и др.), которых я также

познакомил с предполагаемыми условиями жизни и сбора хлопка в

“нашем” отделении...

В совхозе я быстро убедился в том, что руководить студентами “на

воле” гораздо труднее, чем в учебной аудитории: у некоторых из них

после окончания “рабочей смены”, в вечерние часы, вдруг появлялись

“неотложные”, “срочные”, “важные” дела, которые можно было

выполнить только в поселке.. Причем ребятам нужно было побывать там

обязательно сегодня, а не в какой - либо другой день.. Может, им хотелось

что - то купить в поселковом магазине, поговорить по телефону с домом ( в

почтовом отделении) или узнать “свежие” новости в местной газете?..

Избежать “горячих” встреч и неприятных столкновений с “храбрыми”

местными ребятами уральцам не всегда удавалось. Особенно в первые дни

нашей жизни и работы, когда преподаватели и студенты еще не

познакомились с характером и настроениями молодых задиристых

“аборигенов”. Тогда нередко возникали шумные скандалы и короткие, но

горячие “стычки” между парнями. Их результаты можно было заранее

предсказать, а позже увидеть на “цветных” лицах и руках моих ребят... Но

через неделю обстановка резко изменилась. Я встретился с местной

властью и участковым милиционером, поговорил с родителями и

учителями “забияк”. Объяснил, что мы приехали помогать местным