Ленин. Социально-теоретическая реконструкция

8.3. НЭП versus военный коммунизм: непримиримые противоречия

Точно так же как военный коммунизм возник не на основе какой-либо теории, так и новая экономическая политика (НЭП) не была попыткой реализации некой предварительной концепции. Советское правительство прибегло к военному коммунизму и НЭПу в конкретных политических условиях, под влиянием властных и социальных нужд и требований, не предвидев внутренние и международные последствия этих мер. В обоих случаях разработка идеологии, теории, оправдывавшей вводившиеся меры, происходила в ходе или после их осуществления, хотя в военном коммунизме, как мы видели, были использованы элементы немецкой военной экономики, а в НЭПе — элементы «рыночной экономики» зимы-весны 1918 г. Новая экономическая политика означала замену милитаризованного производства, карточной системы, строгого государственного распределения и продразверстки товарно-денежными отношениями, восстановлением свободной торговли и введением продовольственного налога. В то же время — и это часто обходится вниманием — частичное восстановление капиталистических отношений включало в себя и всеобщую социальную перестройку, реструктуризацию общественных классов и групп, изменение их взаимоотношений. Преобразование натурального производства в рыночное вызвало одновременно и дифференциацию крестьянства, резкое и быстрое улучшение жизненного уровня значительных слоев деревенского населения по сравнению с положением рабочего класса. Наряду с этим как в деревне, так и в городе произошло возвышение новых, ранее неизвестных или иначе известных социальных групп. Частичная свобода частного предпринимательства и частной посреднической торговли повлекла за собой появление новой буржуазии, причем торговля хлебом и другими промышленными и сельскохозяйственными товарами не только привела к возникновению крестьянской буржуазии, но и породила как в городе, так и в деревне слой торговцев, сменивших прежних, преследуемых законом «мешочников» и сумевших накопить определенные капиталы. Их часто называли «нэпманами». Эта «буржуазная» перестройка включала в себя непрерывно расширявшиеся возможности применения наемного труда, что послужило источником новых социальных конфликтов. Происходила настоящая смена эпох.

С теоретической и исторической точки зрения необыкновенно интересна ситуация, сложившаяся после введения НЭПа в марте 1921 г., а также ленинская оценка этой ситуации и ее перспектив. В феврале 1920 г., после победы над Колчаком, наркомвоенмор Л. Д. Троцкий выступил с предложением о замене продразверстки продналогом. ЦК отверг это предложение, дав тем самым новый толчок военному коммунизму, который, однако, натолкнулся на ширившееся сопротивление общества. К осени 1920 — весне 1921 г. выяснилось, что политика военного коммунизма не может быть продолжена не только из-за сопротивления крестьян, но и из-за протеста широких слоев рабочего класса.

В этой изменившейся ситуации Ленин наконец-то понял, что купля-продажа, «свободная торговля» пустила такие глубокие корни в обычаях и привычках людей, что ее невозможно «отменить», как это предусматривалось мерами военного коммунизма. Он увидел, что военный коммунизм не только не ведет к социализму, но и сталкивается с сопротивлением народа, что грозило падением советской власти, даже несмотря на победу в гражданской войне. Военную экономику необходимо было заменить экономикой «мирного времени», что привело к восстановлению товарно-денежных отношений, или, как говорил Ленин, к «частичному восстановлению капитализма». Как известно, основы новой экономической политики были декларированы в марте 1921 г. на X съезде партии, на котором продразверстка была заменена продналогом. Одновременно с введением НЭПа развернулось движение недовольных своим положением петроградских и московских рабочих и вспыхнуло Кронштадтское восстание, подавление которого, собственно говоря, было уже частью самого НЭПа, так как, выражаясь языком того времени, «уступки капитализму не должны подорвать политические и социальные основы советской власти». Сами кронштадтцы в интересах борьбы с голодом уже требовали разрешения свободной торговли и восстановления рыночных отношений и (как мы видели в 6 главе настоящей книги) выступали за создание «нового режима», опирающегося на институты непосредственной демократии. Известен единственный документ кронштадтцев, содержавший требования экономического характера. В этом документе, помеченном 1 марта 1921 г., мы видим своеобразную комбинацию элементов военного коммунизма и будущей новой экономической политики, опирающуюся на противоречивые требования свободы крестьянской торговли и запрещения наемного труда. Кронштадтцы постановили добиваться «немедленного снятия всех заградительных отрядов», «полного права действия крестьянам над своею землею так, как им желательно, а также иметь скот, который содержать должен и управлять своими силами, т. е. не пользуясь наемным трудом». [1070] «Оплот Октябрьской революции» пришел к лозунгу «Советы без коммунистов». С этим пришлось непосредственно столкнуться и руководителям советской власти: 1 марта 1921 г. глава советского государства М. И. Калинин выступил с речью перед примерно 16 тысячами человек, собравшимися на Якорной площади Кронштадта, но ему уже не удалось убедить матросов и местных жителей в бессмысленности антикоммунистического выступления. [1071] Однако восстание ускорило введение рыночной экономики.

Следовательно, нельзя сказать, что выдвижение НЭПа на повестку дня X съезда партии было неожиданным и неподготовленным, хотя по времени оно оказалось запоздалым. Советские руководители уже после поражения Колчака чувствовали, что режим военного коммунизма работает с перебоями. Это отразилось в уже упомянутом отвергнутом предложении наркомвоенмора Троцкого, внесенного в феврале 1920 г. Мысль о необходимости перемен была сформулирована и в кругу меньшевиков и эсеров, достаточно вспомнить уже проанализированный нами спор между Лениным и Рожковым. В 1919–1920 гг. в меньшевистской партии часто поднимался вопрос о восстановлении свободы торговли, более того, позже некоторые меньшевики утверждали, что концепция НЭПа была украдена Лениным у меньшевиков. Интересно, что, по свидетельству различных документов, в кульминационный период военного коммунизма и гражданской войны, на рубеже 1918–1919 гг., они, наряду с восстановлением свободной торговли и рыночных отношений, требовали от большевиков и «осуществления рабочего самоуправления», что было крайне наивным замыслом, поскольку эти две системы исключали друг друга. Позже группа меньшевиков, наоборот, стремилась склонить Ленина и большевистское руководство к отказу от НЭПа, ссылаясь на порожденное им новое неравенство. Они упрекали большевиков в отказе от осуществления социализма, как бы заимствовав аргументацию у руководимой Шляпниковым рабочей оппозиции, выступившей на X съезде против НЭПа. В конечном итоге непреодолимым противоречием оказалось и сочетание введения рыночной экономики с расширением непосредственной, «рабочей» демократии. В то время как широкие слои рабочих были изнурены тяготами приносимых жертв и милитаризацией труда, требуя «ослабления гаек», лишь немногие рабочие обладали навыками, необходимыми для поддержания непосредственной демократии. Позже, весной 1922 г., на XI съезде партии Ленин точно и, собственно говоря, самокритично сформулировал суть новой экономической политики: «Необходимо дело поставить так, чтобы обычный ход капиталистического хозяйства и капиталистического оборота был возможен, ибо это нужно народу, без этого жить нельзя». [1072] У советских руководителей сложилось ясное представление о том, что отказ от уравнительного распределения и натурализации экономических отношений включает в себя и восстановление роли «материальной заинтересованности» и финансовых регуляторов, причем выяснилось, что военный коммунизм не ведет к социализму.