Заседание рейхстага обявляю открытым

Он не упоминал имени Клары Цеткин, но она знала, что, упоминая вождей с международным авторитетом, он имел в виду ее, только ее, и именно ей в первую очередь оказывали коммунисты такое большое доверие.

Оратор сурово обвинял тех, на чьей стороне короткое р₍ремя находилась Клара.

«И это огромное доверие,— сказал он,— со стороны испытанных в боях пролетариев группой пяти и их восемью или десятью приверженцами было постыдно растрачено и загублено». Кёпен говорил о тернистом пути молодой партии, тяжелых ударах, которые ей пришлось вынести, о Пауле Леви, так позорно нанесшем преследуемой партии удар в спину, партии, истекавшей кровью от множества полученных ею рай.

Горько было Кларе слушать выступление этого оратора. Оно сыграло известную роль в том, что, подвергнув с принципиальных позиций критике «теорию наступления», Клара Цеткин признала на конгрессе, что пе проводила достаточно резкой грани между героической борьбой рабочих Средней Германии, их героизмом и ошибочной позицией ЦК.

Несмотря на жаркие споры, в которые она была втянута, Третий конгресс в целом явился для Клары глубоко волнующим событием. Да, может быть, именно эти разногласия показали ей особенно отчетливо, насколько III конгресс Коминтерна, в котором участвовало свыше 600 делегатов со всего мира, где так страстно спорили в поисках истины и где так ликующе приветствовали В. И. Ленина, глубоко отличается от конгрессов II Иптер-нациопала, на которых высокие речи произносят каутские, ваидервельде и сноудепы.

В. И. Ленин сыграл большую роль в том, что конгресс отклонил «теорию наступления» и обязал коммунистические партии постоянно и глубоко изучать реальное соотношение классовых сил в своих странах, терпеливо и упорно завоевывать симпатии рабочих, крестьян и других слоев трудящихся, следить за тем, чтобы выдвигаемые лозунги борьбы соответствовали сложившейся ситуации и готовили трудящихся к новым революционным боям. Клара Цеткин еще раз воочию убедилась в величии В. И. Ленина и ощутила могучую силу созданного им Иптернационала.

Особая радость ожидала ее в последние дни работы конгресса. Немецкие товарищи, с которыми она так жарко полемизировала, организовали ее чествование, показавшее Кларе, что, несмотря на преходящую размолвку, она товарищами любима по-прежнему.

Во время работы конгресса у Клары Цеткин был день рождения. Она почти забыла о нем, так много было у нее в эти дни разных волнующих переживаний. Когда 5 июля Клара вошла в зал заседаний, на своем месте она нашла букет живых цветов. Не успела Цеткин оправиться от этой неожиданности, как увидела на трибуне Фрица Гек-керта, старого боевого друга времен «Спартака», который совсем недавно резко ее критиковал.

«Немецкая делегация,— заявил он,— выполняет сегодня приятную обязанность. В составе нашей делегации находится старый боец за социализм, наш товарищ Клара Цеткин, которой сегодня исполняется 64 года. Для международного рабочего класса имя Клары Цеткин — это программа. Клара Цеткин примкнула к социалистическому движению не в последние годы. Совсем юной вступила она в рабочее движение, отдавая ему весь пыл своего молодого сердца, и до сегодняшнего дня служит ему самоотверженно, как верный солдат революции».

Зал разразился бурными овациями, когда Фриц Гек-керт подошел к Кларе Цеткип, крепко обнял ее и преподнес букет алых роз.

Для Клары все происшедшее было полной неожиданностью. Когда она вышла на трибуну, чтобы поблагодарить своих товарищей и конгресс за внимание и оказанную честь, Клара, опытный оратор, долго молчала, не находя нужных слов. Наконец, с трудом сдерживая волнение, она сказала:

«Товарищи! Вы ставите меня в трудное положение, восхваляя мои заслуги и меня... Когда вы меня хвалите, я чувствую себя смущенной, ибо сознаю тогда, что я хотела и чего не смогла выполнить; ибо тогда я ощущаю все, что мне дала жизнь, все, что мне дала идея революции, и насколько, к сожалению, я еще в долгу перед последней, так как не могла сделать то, что выше моих сил. Товарищи! Все, что я делала, вполне естественно и понятно. Я всегда прислушивалась к голосу своей природы и потому не заслуживаю никакой похвалы. Я не могла быть другою, чем есть, и не могла поступать по-другому. Разве река заслуживает похвалы за то, что она течет вперед, и разве птичка заслуживает похвалы за то, что она поет? Ведь это совершенно естественно. И я служила делу революции потому, что по закону внутренней необходимости должна была ей служить.

Я не буду касаться всего того хорошего, что товарищ Гоккерт говорил здесь обо мне. Я считаю своим долгом сказать лишь одно: всем своим развитием и тем, что мною сделано, я обязана очень многим немецкой теории, практике же я училась у истории и на примере наших французских и английских братьев. Но своей волей к борьбе, отданной мною на благо революции, а также — разрешите мне употребить это выражение без всякого буржуазного привкуса — своей революционной моралью я обязана и 26 Луиза Дорнеманн всегда должна быть за это благодарна русским революционерам, русской социал-демократии и большевикам. Тем, чем я стала в нравственном смысле, той энергией, которую я отдаю делу революции, я обязана прежде всего своей тесной, неразрывной связи с русской революцией начиная с семидесятых годов.

Разрешите мне упомянуть еще об одном.

Стоя здесь перед вами, я не могу не вспомнить о той, кто составляет и навсегда останется частью моей души: я но могу не вспомнить о Розе Люксембург. Все, чем я была, все, что мною было совершено, было нашим общим делом с Розой Люксембург. Я по-прежнему глубоко скорблю, что ее уже пет больше с нами, и все эти лежащие здесь цветы я мысленно возлагаю на ее могилу.

Товарищи! Я слишком взволнована, чтобы произносить здесь красивые речи. Скажу лишь, что есть у меня одно заветное желание, в исполнение которого каждый из вас вносит свою лепту. Хочется жить и бороться, мне не хотелось бы умереть, не увидев собственными глазами революцию в Германии, а если возможно, то и в других странах. Моя работа, моя борьба имеют только одну цель: пролетарскую революцию и победу революционного пролетариата!»

Спускаясь с ораторской трибуны, она тихонько сказала молодому товарищу, сидевшему на ступеньках и делавшему заметки в блокноте: «И как только вы можете так меня расхваливать!»

Клара ие знала тогда, что чествованием она в первую очередь обязана В. И. Ленину. Об этом позднее рассказывал Фриц Геккерт:

«Клара Цеткин яростно нападала па нас... Мы тоже в свою очередь резко атаковали Клару, особенно я в своей речи. Как раз па следующий день после этих нападений был день рождения Клары... Разумеется, падо было¹'на конгрессе приветствовать нашу старую революционерку, шедшую в авангарде нашей борьбы. Раздобыли большой букет роз. Но тут встал вопрос: кому сказать приветственное слово? Выбрали меня. Я, конечно, хотел от этого как-пибудь увильнуть и приводил десятки всяческих отговорок. Тогда Ленин взял меня за руку и сказал:

— Товарищ Геккерт, вы вели в Германии неверную политику, па это можно злиться. Клара сказала вам, что наша политика была плоха. Быть может, не каждое из ее слов было уместно. Но и вы вчера очень резко и несправедливо выступали против Клары. Так загладьте же ото сегодня букетом роз.

Я сделал все, что мог. Клара тоже поблагодарила меня, принимая из моих рук букет... Когда я сошел с трибупы, Ленин шутливо сказал:

.— Ну вот, все сошло хорошо...»

Кларе устраивают бурную овацию

Вскоре после Третьего конгресса Коммунистического Интернационала, с 22 по 26 августа 1921 года в Иене заседал съезд Коммунистической партии Германии в том же зале Народного дома, где Клара Цеткин дважды выступала па стороне Розы Люксембург против ревизионистов.