Заседание рейхстага обявляю открытым

На этом съезде Клара не испытывала того энтузиазма, какой она переживала на объединительном съезде партии в 1920 году, но на душе у нее было спокойно. Решения Третьего конгресса, направленные против «теории наступления», освободили Цеткин от чувства большой тревоги, кроме того, она радовалась тому, как шло развитие в ее собственной партии.

Еще до Третьего конгресса Коминтерна КП Г стала превращаться в массовую партию в духе Открытого письма ЦК. Сама жизнь заставила ее идти по этому пути. Монополии усилили наступление на социальные и демократические права трудящихся, нужда в рабочих кварталах становилась все острее. Туберкулез и высокая детская смертность, потребовавшие столь больших жертв в годы войны и непосредственно после нее, вновь свирепствовали в рабочих семьях. К тому же государства Антанты в начале мая потребовали от Германии уплаты репараций в общей сумме 132 миллиарда золотых марок, и трудящиеся должны были опасаться новых, еще больших тягот и лишений.

21 мая Центральный Комитет КПГ вновь пастоятельно призвал членов профсоюзов к объединенным действиям. Им были также предприняты усилия к оживлению работы в профсоюзах, потребительских кооперативах и среди сельскохозяйственных рабочих. Теперь, после съезда, можно было констатировать первые успехи. Об этом свидетельствовали объединенные действия па местах рабочих различных политических направлений, и прежде всего тот факт, что после убийства 9 июня 1921 года мюнхенского депутата независимых социал-демократов Карла Гарай-са независимые, КПГ и СДПГ совместно призвали к забастовке протеста. В Мюнхене вспыхнула всеобщая забастовка, а по всей Баварии были повсеместно проведены демонстрации протеста.

Таким образом, у Клары имелись основания для оптимизма, особенпо потому, что она вповь составляла одно целое со своими товарищами и вместе с ними могла бороться за создание единого фронта. Со свойственным ей революционным подъемом Клара Цеткин выступила перед делегатами съезда и подробно рассказала о решениях Третьего конгресса Коминтерна, которые предстояло проводить в жизнь.

Решительно выступала она против тех лидеров независимых социал-демократов, которые, после того как Третий конгресс Коминтерна отверг «теорию наступления», пытались доказать, что его решения являются якобы отказом коммунистов от борьбы за пролетарскую революцию. Между тем эти лидеры, заявила Клара Цеткин, видят свою задачу в том, чтобы наладить капиталистическую экономику, даже ценой величайших жертв со стороны рабочего класса.

Совершенно четко Клара разъяснила рабочим, что рабочая партия никогда не может выступать в роли врача у постели тяжелобольного капитализма.

«Капитализм объективно свою игру уже проиграл. Он наталкивается на барьеры, созданные им самим, его собственной сутью, и не может выйти из состояния упадка. Он делает попытки справиться с положением за счет усиления эксплуатации и еще большего порабощения пролетариата. В его агонии могут наступать перерывы. Однако... Пролетарии, не дайте себя обмануть, если порой будет казаться, что агонизирующий капитализм вновь укрепляется. Для вас в вашей революционной борьбе никогда не должно быть перерыва...»

Это отнюдь не означает, сказала она далее, вновь возвращаясь к «теории наступления», что мы любой ценой за революцию. «Да,— заявила Клара,— революцию делают люди, пролетарии должны совершить революцию, если не хотят погибнуть; но они ее делают так, об этом уже сказал Энгельс, как они ее делать должны».

И здесь она высказала еще раз то, в чем за истекшие месяцы так настойчиво убеждала своих товарищей: капиталистический строй не может быть свергнут меньшинством. Это может произойти лишь при условии, что огромная масса трудящихся подготовлена для революции.

Так, Клара Цеткин подчеркнула значение того, что писал В. И. Ленин в «Письме к немецким коммунистам» 14 августа 1921 года в связи с их предстоящим партийным съездом:

«Не терять хладнокровия и выдержки; — систематически исправлять ошибки прошлого; — неуклонно завоевывать большинство среди рабочих масс и в профсоюзах и вне их; — терпеливо строить крепкую и умную коммунистическую партию, способную действительно руководить массами при всех и всяких поворотах событий; — вырабатывать себе стратегию, стоящую на уровне иаилучшей международной стратегии самой «просвещенной» (вековым опытом вообще, «русским опытом» в особенности) передовой буржуазии,— вот что надо делать и вот что будет делать немецкий пролетариат, вот что гарантирует ему победу».

«Теперь, в этот час,— продолжала Клара Цеткин,— речь идет о том, чтобы мы, коммунисты, прочно объединились в партии на основе теории и тактики Третьего Интернационала. Единый фронт Коммунистической партии является предпосылкой того, что мы создадим единый фронт пролетариата».

Если в Москве она говорила, что не может соблюдать партийную дисциплину в тех случаях, когда последняя вступает в противоречие с ее самыми святыми убеждениями,'>т о теперь Клара приветствовала новый представленный на утверждение партийного съезда организационный устав, который в основном базировался на принципах демократического централизма. При этом Цеткин требовала от коммунистов большего, нежели формальное соблюдение дисциплины. И к этому добавила:

«То, в чем мы так нуждаемся, дорогие товарищи, это не просто более четкая, боеспособная организация. Чтобы

осуществить на практике наши планы, нам нужна организаторская работа каждого отдельного коммуниста. Такая организованная, планомерно построенная работа каждого члена организации, направленная на осуществление революционной цели, есть предпосылка того, что мы сумеем реализовать главные положения нашей тактики, о принципах которой была достигнута договоренность в Москве. А именно: идти в гущу масс, их революционизировать, сделать их своими спутниками и соратниками. Но нам не удастся достичь этого только методами разъяснительной агитации, необходима кропотливая работа, нужно бороться вместе с массами постоянно, изо дня в день, связывая эту борьбу с мелкими повседневными нуждами и требованиями рабочих.

Мы, коммунисты, реализуя свою тактику и двигаясь в направлении конечной цели, должны всегда быть на один шаг впереди масс, но одновременно поддерживать связь с теми, кто находится позади, сохранять линию широкого пролетарского фронта. Средством же связи с массами является наше верное, смелое, четкое выступление в защиту всех интересов и требований масс».

Клара Цеткин откровенно и чистосердечно рассказала о собственных ошибках. В ее признании партийной дисциплины уже содержались элементы самокритики, значительно превосходившей ту, которую она проявила в Москве. Это говорило о большом влиянии, какое оказали на нее беседы с В. И. Лениным и дискуссия на конгрессе Интернационала. Так же самокритично оценила она свое отношение к «мартовским выступлениям». Клара повторила то, что В. И. Ленин разъяснял и конгрессу, и лично ей: эти бои, в ходе которых рабочие героически защищались, были, несмотря на ошибки руководства, крупным шагом вперед.

«С этим согласилась также и я,— сказала Клара,— не для того, как думали некоторые мои друзья, чтобы достйчь компромисса. Нет, с течением времени я сама убедилась в том, что «мартовские выступления», несмотря ни на что, были прогрессивными. Они представляли собой шаг вперед, поскольку это была борьба пролетариев, рабочих. Такая борьба представляла собой прогресс, я это признаю. Это был мятеж против состояния застоя и настроений пассивности, которые, к сожалению, под влиянием сложившейся ситуации, овладели рабочим классом. «Мартовские выступления» явились шагом вперед, ибо восстание пролетариев было здоровой реакцией против все еще продолжающегося господства той старой социал-демократической муштры, согласно которой единственно истинной и единственно допустимой является борьба только законными средствами, от революционной же борьбы надлежит отказаться...