Царственный паяц

(Кокетта); без- жалостница, ближница и далёчница - в последнем слове пишу ё, т. к.

созвучье к нему «хочется» (Никчемная); известница — известная, знаменитая (Процвет

Амазонии); «Замужница» — заглавие; иконница- моленная (Симфония); мечтатели —

вечно бездомники (Фантазия восхода); предутренник - предрассветный ветерок

(Алтайский гимн); я — солнечник, и лью с эстрады на публику лучи поэз (Замужница);

для святотатца («Вернуть любовь») — я позволил себе в Освобожденном Ерусалиме

подобное же образование: на созаклятцах будет знак креста (песнь XIX, октава 87); он

237

пел застольцам «Алаверды» (В духане над Курой); мне улыбалась Красота, как

фавориту-аполлонцу (Геро- иза; также: душой поэта и аполлонца, Лесофея); воспевца

монумент- фонтана (Бахчис. фонт.); мы с вами оба гениальцы (Поэза для Брюсова);

любовь владыки своей мечты, безвестца своего (Колье рондо, 8); пчела, летучая

жужжалка (Заклинание); Метёлка-самомёлка (в заглавье и во всех строфах); все в кучу:

слон и кролка - кроличек (Тж.); бессонок! - человек бессонный, не могущий заснуть, в

данном случае девушка (Колье рондо, 7); мой литературный выдвиг (Поэза Дет. м. и

отр. 5); и в этих отгулах рванулись двери (Поэза трех принцесс); призрачный промельк

экспресса (В пяти верстах по полотну). Последним словом, действительно прекрасным,

поэт сам, видно, очень доволен, так что употребил его еще 3 раза, как заглавие: раз в

Златоли- Ре и дважды — в Ананасах. - Меньше мне нравится Славяния (Все вперед!) -

у певца панславизма, Коллара, лучше: Славия (Slavie). Очень мило звучит «вёсенка»:

«Песенка-весенка» — заглавие, хотя производство его от слова «весна» или от

«весенний» несколько произвольно. Сомнительно мне достоинство слова «вселенец»

— космопо

лит: кто мыслит глубже, тот вселенец («Мою страну зовут Россией»), вселенец,

заключенный в смокинг дэнди (Оскар Уайльд); я образовал бы «вселенщик», от

вселенский, или «всемирник» — Игорева форма примыкает скорее к глаголу

«вселиться», чем к предметнице «вселенная», ср. поселенец, переселенец.

Сомнительного достоинства также «преступка» вм. преступница (Тарновская). «Нет ни

лампы, ни надламп- ника, - все сгорело... Недосмотр неопытного рампника?» (У Е. К.

Мра- виной) д. б. - неуместная! - шутка.

Иногда, напротив того, новые слова настолько удачны, что даже не замечаешь их

новости. Таковы: она тоскует... о незабудках, о росной сени (Лесофея); игольчатые

рощи (Письмо из усадьбы); ветровые сани (Январь); трехкомнатная дача (Янтарная

элегия); я завтра напишу уг- рюмцу твоему (Примитивный романс) *; грёз неистечные

ключи (Демон); пряною душистостью травы (Синий сонет); горда, сверкательна, строга

(Одна из двух); глядь, мельня-мукомолка (Метёлка-самомёл- ка).

Характерно для Игоря также обилие сложных слов, из коих многие звучат слишком

на немецкий лад, примыкая к редким и дурным образцам, как «небосвод» и

«кораблекрушение», т. е. представляя приклейку предметницы или прикладку к

неизменной — не укороченной, ни распространенной — предметнице. Таковы:

солнцесвет — немецкое Sonnenlicht (Крымская трагикомедия); бракоцепь — Ehekette

(В березовом коттедже); порвав злоцепь с печалью и нуждой (Памяти А. М.

Жемчужникова); демимонденка и лесофея — Waldfee («Лесофея»); «пье- ро»-костюмы

и стихотомы (Поэза истребления); у окна альпорозы в корзине (Эксцессерка); у

лесоозера (В шалэ березовом); Златолира - заглавье сборника (также: о, Златолира,

воспламеней! Эпиталама, и еще: бряцай пророчно, Златолира! «Благословенны ваши

домы!»); зла- тополдень и женоклуб (Клуб дам), лисопрофиль (Лисодева); я трагедию

жизни претворю в грёзофарс (Ананасы, Увертюра); под ало-желтый лесосон (Регина);

«Лиробасня» (заглавие); оркестро-мелодия (На премьере); звукоткань, электробот и в

луносне (Издевательство); «Ядоцветы» (заглавие); горлоспазма (Загорной); слышишь

ли его при- зыво-крики над рекой? (Колье рондо, 4), всюду красность, где луно- паль

была — палевость, бледность (Тж., 9); Вы, чьи стихи, как брон- зольвы (Поэза для

Брюсова); лиловеют разнотонами станы стройных поэтесс (Поэзоконцерт); гостиной

сребротоны (Поэза о тысяча первом знакомстве); над Белолилией застала юного (В

шалэ березовом); с бе-

О- XX' X > х -ххх~хх-<х>

* Насчет значения слова «примитивный» ср. в начале этой статьи цитату из

«Корректного письма».

238

лорозой в блондных волосах (В госпитале); мне стало скучно в ино- странах

(Крымская трагикомедия).

Иные из сложных слов удачнее, потому что примыкают к хорошим образцам или

могут быть поняты как естественное сокращение хороших фраз; иногда притом

соблюдено и правило перемены окончания второй части. Таковы: цветоплеть — ср.

летопись (Романс III); под би- челучье молний (Бриндизи); плутоглазка (Валентина);

горничная Катя — алодевчик (27 Августа 1912 года); ветропросвист экспрессов!

крылолёт буэров! (Ананасы, Увертюра). — Не раз еще — не берусь точно сказать, когда

— можно сослаться и на шуточность тона.

К тому же наши книжные слова нередко грешат неудобною длиною, на что

жаловался уже Дмитриев, в предисловии к своим Басням, над чем подтрунил один чех,

Рубеш, сказав, что «у русского слова саженные»:

Rus mб sбholouhб slova.

Ввиду этих длиннот, несомненно, весьма желательно удачное слитие двух слов в

одно, а также и другие сокращальные приемы.

Поэтому-то не могу не сочувствовать различным способам укороч- ки,

встречающимся у Северянина *. Употребляет он следующие укороченные слова:

Богомать (В березовом коттэдже), прелюд: в прелюде месяца лилового — причем,

впрочем, неясно, какой это месяц (В Мир- рэлии), провинца и квинт-эссенца: в одну из

моревых провинц (На летуне), квинт-эссенца специй (Цветок букета дам). С

последними можно сравнить державинские «бердыши милицы» вм. «милиции»

(Евгению, Жизнь Званская, 38). Таковы еще: олонец: в краю олонца (Прощальная

поэза), вм. олончанина; радуется сердце любое мое — вм. любящее, любвеобильное

(Тринадцатая); ироничный (Зарею жизни), симфоничный (Морская памятка);

незатейный (Тж.); день... парадный, музычный («Провижу день»); читая твои

укоризные письма (Корректное письмо); все всяко — т. е. всячески, разными

способами — сказано (Кладбищ, поэзы, I); туман... тебя задраприт, вм. задрапирует, с

его немецким суффиксом -ir- (Балтика, 5); открытки вашей тон элежный, вм.

элегический (Письмо на юг); я впрыгивал... в трам — т. е. в трамвай (Крымская

трагикомедия); беспредложное «чаровательный» (Поэза о Mignon); произведенное от

более краткого настоящего времени вместо инфинитива, «чаруйный» и однородное с

ним «волнуйный», - второе встречается 2 раза, а первое - целых 5, напр.:

* К укороченью и к усилению речи ведут и вышеотмеченные ново- творки вроде

«оперлить» — украсить жемчугом, «ночеет» — наступает ночь, «белоконные» —

верхами на белых конях и т. п.

Ты чаруйную поэму превратила в жалкий бред! (Валентина).

Чрез двадцать шесть волнуйных маев (Предчувствие поэмы).

В том же роде беспопья свадьба (Пляска мая), дамьи туалеты (Каретка куртизанки)

и дамья кавалерия (Процвет Амазонии), тысячи душ и девьих, и женских (Тиана)*,

чувство мужье (С ядом у костра). Двукратное укороченье представляет выраженье

«популярить изыски» вм. по-пу-ля-ри-зи-ро-ва-ть и-зы-ска-ни-я (Мороженое из

сирени). Последнее - м. б. и еще кое-что — Игорем чуть ли ни сказано в шутку, но я

рекомендовал бы это всерьез.

Укорочка у Северянина является еще в виде «извлечки», т. е. вос- становки или

создания первичных слов на основании имеющихся производных или же — свободного