Армянские сказки

Огненные девы охотно приняли участие в

танцах, но от напитков отказались. Они имели при

себе иные напитки и, напившись, дали отведать

и новобрачным. Нунуфар, сестры Арега и

женихи их — все пригубили напиток, не

испытывая никакого удовольствия. И только одному

Apery дано было вкусить его небесную

сладость.

Сорок дней и сорок ночей длилось свадебное

пиршество. Когда оно кончилось, Арег с

Нунуфар сделали небольшое путешествие по Ван

скому берегу.

Едва лодка выплыла на середину озера,

Арег вынул волшебные жезлы старухи,

выпрямился во весь рост и сказал:

— Тоните, жезлы, в водах Вана

И не всплывайте никогда!

Власть чародейства и обмана

Да сгинет, сгинет без еледа.

Тоните! Впредь да не случится,

Что силой вашею навек

Из человека превратится

В осла иль в камень человек.

Закон земли да не нарушить

Отныне чарами. Над ним

Лишь небу власть! Й наши души

С молитвой небу предадим.

Сказав так, он бросил жеэлы в озеро и

таким-то образом упразднил владычество

темных сил.

В это самое время упали с неба три яблока.

Молитве Арега небо вняло,

Сбросило небо вниз три яблока.

Было одно зеленым-зелено,

Словно сейчас сорвано с ветки.

Было другое красным-красно,

Словно летом алая роза.

А третье было подобно снегу.

Арега тогда Нунуфар спросила:

'—Зачем, скажи, таковы три яблока?

— Не знаю, милая! — Арег ответил. —

Должно быть они подобны жизни.

Взгляни, зеленое — словно младенец,

А это белое —* словно старец.

Третье ж, красное,— краше первых,

Цветом похоже на нашу зрелость.

— Дай же съедим красное яблоко! —-

Apery тогда Нунуфар сказала,

Она предложила, а он исполнил:

Красное яблоко съели вместе

И утолили сердечную жажду.

* *

Исполать вам, красные юноши и девушки,

Небо да исполнит и ваше желанье,

А на меня прошу не гневаться

Коли наскучило мое сказанье.

Сказка Хазароса Агаянца.

Переведена почти без сокращений.

Стихотворные вставки переведены

Мариэттой Шагинян.

Жили-были два брата-бедняка. Когда нужда

их совсем доконала, они решили: пусть

младший останется дома, а старший пойдет наймется

в работники и будет заработок посылать домой.

Как задумали, так и сделали. Младший остался

дома присматривать за хозяйством, а старший

отправился в чужие края и нанялся работником

к богатому хозяину. Срок работы должен был,

по уговору, истечь к весне, когда запоет

кукушка. Но хозяин поставил работнику такое

условие: «Если до истечения срока уговора

один из нас рассердится — пусть он платит

неустойку; если ты рассердишься, плати мне

тысячу рублей; я рассержусь — плачу тебе

столько же».

— Но ведь у меня нет тысячи рублей.

— Не беда, взамен прослужишь у меня

даром десять лет.

Работник сначала испугался и не хотел итти

на такие условия, но потом, поразмыслив,

согласился: «Что бы там ни говорили, не буду

сердиться, а если хозяин рассердится — пусть

платит мне по уговору», — подумал он про себя

и нанялся в работники.

На следующий день рано утром хозяин

послал работника в поле.

— Поди, — сказал он, — пока светло, коси и

вернись с наступлением темноты.

Работник весь день проработал в поле, а когда

вечером усталый вернулся домой, хозяин

спросил:

— Почему это ты вернулся?

— Как почему? Солнце зашло — вот я

вернулся, — ответил работник.

— О нет, этак нельзя! Я тебе говорил,

покуда светло, нужно косить. Солнце зашло, нр

зато взошла его сестра — луна. Она также

недурно светит.

— Как это можно? — удивился работник*

—- Да ты, видимо, сердишься? — спросил

хозяин.

— Не сержусь... что ты, а только я сильно

устал... отдохну маленько... — ответил работник

заплетающимся от испуга языком и опять

пошел в поле работать.

Так он косил до захода луны, но вслед за

ней взошло солнце. Работник, изнуренный,

свалился наземь:

— Будь проклято и твое поле, и твой хлеб,

и твои деньги!..—начал он с отчаянья

поносить хозяина.

При этих словах откуда-то появился хозяин.

— Да ты это что, сердишься? Если

сердишься — знай уговор наш нерушимый и

понапрасну потом не болтай, что я беззаконно

поступил с тобой.

И силой уговора заставил он работника —

либо заплатить неустойку в тысячу рублей,

либо работать на него бесплатно в течение

десяти лет.

Очутился работник меж двух огней: и тысячи

рублей нет, чтоб дать их хозяину и избавить

душу, и работать у такого человека десять лет

немыслимо.

Думал он, думал и, наконец, дал хозяину

письменное обязательство: уплатить ему тысячу

рублей, и с пустыми руками вернулся к себе

домой.

— Ну, что, как дела? —спросил младший

брат.

Старший подробно рассказал ему все, что

с ним случилось.

— Не беда, не горюй, — сказал младший

брат, — теперь ты оставайся дома, а я пойду

наймусь в работники.

Хозяин опять поставил условие: до

весеннего кукования кукушки. Если рассердится

работник — заплатит ему тысячу рублей или

проработает на него бесплатно десять лет,

если же рассердится хозяин — он платит

работнику тысячу рублей и отпускает его на

волю.

¦— Нет, этого мало: если ты рассердишься,

ты мне платишь две тысячи рублей, если же

я — дам тебе две тысячи рублей или стану

работать на тебя даром двадцать лет.

— Ладно, — радостно согласился хозяин,

сейчас же заключил условие, и младший брат

поступил к нему в работники.

На следующий день солнце поднялось, а

работник все еще спит.

Хозяин стал его будить:

— Помилуй, скоро полдень, а ты все

лежишь.

— Чего ты—-сердишься?.. — приподнимая

голову, спросил работник.

— Не сержусь, — ответил хозяин, - а хочу

сказать, что надо пойти в поле косить траву. .

Наконец работник встал и начал медленно

натягивать на ноги лапти.

— Поторопись же, братец, этак нельзя!..

— Да что ты, сердишься?

— Нет, и не думаю, я хочу лишь оказать, что

опаздываем на работу...

— Это дело другое. Смотри, уговор наш —

нерушимый!

Покуда слуга надел лапти и пошел в поле,

наступил полдень.

— Стоит ли работать теперь? — сказал он

хозяину.—Видишь, все обедают,—давай-ка

пообедаем и мы.

Сели они обедать. После обеда работник

говорит хозяину:

— Люди мы трудовые, а потому нам нужно

малость поспать, набраться силы, — и, уткнув

голову в траву, заснул до вечера.

— Послушай, побойся ты бога, уже темнеет,

все скосили свои поля, лишь наше осталось не-

скошенным!.. Да чтоб сломалась шея того, кто

тебя ко мне послал! Что это за наказание!..—

начал было с отчаянием хозяин.

— Да ведь ты сердишься? — подняв голову

спросид работник.

— Нет, не сержусь, а лишь хочу сказать, что

стемнело, пора домой.

— Это другое дело, пойдем, — а уговор

остается.

Вернувшись домой, хозяин застал гостя.

Послал он работника на скотный двор

зарезать одну из овец.

— Какую? — спросил работник.

— Какая попадется.

Слуга вышел. Прошло немного времени — и

вот бегут к хозяину люди и говорят, что его

работник с ума сошел, — режет овец одну за

другой. Выбежал хозяин из дому — видит и

впрямь: зарезано все его стадо. Тут он вышел

из себя и стал поносить его:

— Да чтоб обрушился твой кров,

что это ты наделал!..