Муха с капризами

Ребятам пришло в голову устроить маскарад. Пошли, понятно, в ход все цветные тряпки. Дети сделали себе из бумаги маски с отверстиями для глаз и носа. Ужасное было зрелище! Славные ребятишки в этих масках выглядели как чучела. Бал-маскарад происходил в саду. Писк, визг стоял такой, что в ушах звенело. Словом, сами понимаете.

И вдруг нескольким ряженым пришло в голову выбежать во двор. Собаки поджали хвосты - и наутек! Кошка вскочила на крышу - и только ее и видели. А Берек...

Он как раз стоял во дворе, когда к нему подскочила Вгения. Бедный буланый вытаращил глаза, раздул ноздри и - уселся! Да, да! Сел, как собака, на задние ноги, а передние вытянул перед собой!

И вдруг как подскочит, как ударит о землю сразу всеми четырьмя ногами! Ребятню словно ветром сдуло. Одна только Вгения не испугалась. Она сорвала с себя маску и закричала:

- Берек, Беренька, это я!

Берек вытянул шею и глубоко втянул в себя воздух. Он еще не верил. Лишь спустя порядочное время медленно, осторожно приблизился к Вгении. Постриг ушами, подумал. Наконец подошел к ней вплотную. Положил голову ей на плечо и глубоко вздохнул.

"И зачем тебе надо было, девчурка, так дурачить старого Берека?" упрекнул он ее.

Увы, все на свете кончается! Вот и Береку пришлось отвезти на станцию своих маленьких друзей. Мы остались одни. Берек был грустен. Я уверен, что он скучал по маленькой Вгении. И она не забывала Берека и в каждой открытке, которую писала мне, посылала ему приветы и поклоны.

Но он не сердился на Вгению. Минуткой позже уже брал хлеб у нее из рук. А хлеб Берек любил больше сахара. С этого времени он, впрочем, недоверчиво поглядывал на всякую бумагу. Видно, напоминала она ему ту маску, которой он так позорно испугался.

Увы, все на свете кончается! Вот и Береку пришлось отвезти на станцию своих маленьких друзей. Мы остались одни. Берек был грустен. Я уверен, что он скучал по маленькой Вгении. И она не забывала Берека и в каждой открытке, которую писала мне, посылала ему приветы и поклоны.

Я читал Береку вслух ее открытки. Понимал ли он меня, я не уверен. Зато уверен, что даже самое теплое и ласковое письмо никогда не заменит нам того, кого мы любим...

ДУШЕК

Душека я нашел поздней осенью на кладбище. Он был привязан ремнем к дереву. И едва дышал. Я разрезал петлю. Осматриваю собаку. Пес в общем ничего. Кудлатый пестрый, с обрубленным хвостом. Очевидно, прежде он изображал жесткошерстого фокстерьера, хотя значительно больше походил на дворняжку. Я взял его домой. Учитывая обстоятельства, при которых я с ним познакомился, назвал я собаку Душеком.

Собаки бывают разные. Добрые, злые, умные, глупые. Но такого прохвоста, как эта кладбищенская находка, я еще не видел!

Первые дни пребывания в моем доме Душек спал. Это был счастливейший период нашей совместной жизни. Потому что, когда Душек выспался, он начал есть. Что этот пес мог слопать единым духом - невозможно вообразить. Фетровая шляпа, новые туфли, блокнот, два толстенных тома энциклопедии - это была всего лишь закуска, за которой следовали коврик и две сапожные щетки! Все, что как-нибудь поддавалось зубам, пропадало бесследно. Наконец, когда было с несомненностью установлено, что Душек, сожрал одеяло и две пуховые подушки, он был приговорен к заключению в загородке за проволочной сеткой.

Мы облегченно вздохнули. Но ненадолго. Душек подкопался под решетку и убежал из своей тюрьмы. Утром, едва открылась дверь в кухню, он был уже там. Вся морда в перьях. Ни тени сомнения, что он охотился на кур. Следствие, допросы. В кусте крыжовника обнаружен соседский петух с вырванным боком. Скандал! Как оказалось, покойный петух был особенно дорог сердцу моей соседки; по крайней мере, так она утверждала, заливаясь обильными слезами.

Случай с петухом - это было невинное начало. Пес создал мне врагов во всем городе. Я не мог показаться на улице. На каждом шагу кто-нибудь жаловался мне на злодеяния Душека. Словом, это была самая дорогая собака, какая у меня была за всю жизнь!

Пришла весна. Душек стал пропадать из дому. Возвращался он вечером и, сонный, забирался в конуру. Нас .несколько удивляло, что такой прожорливый пес не является даже к обеду. А выглядел Душек превосходно: шерсть у него лоснилась и блестела. Ясно было, что он не голодает. Однажды кто-то обратил внимание на то, что Душек не выходит из дому в праздники. Больше того: было установлено, что в воскресенье он украл на кухне печенку. Как-то в праздник стащил котлеты. Стало быть, он был занят только в будние дни. Но где и чем? Чем занимался этот бессовестный пес?

Как-то переходил я улицу, на которой строился дом. Каменщики сидели рядком на штабеле досок и обедали. Смотрю - что такое? Душек ходит на задних лапках от одного к другому и подлизывается как может. Выкидывает самые уморительные штуки. Получает за свои фокусы то кусок хлеба, то косточку, то мясца. И все время внимательно следит за обстановкой. Наконец, решив, что больше тут поживиться нечем, он пустился куда-то бежать.

Так была раскрыта тайна исчезновений Душека. Где бы ни шла работа в поле, на стройке или на огороде, - Душек был тут как тут. Он бегал за несколько километров от города на Вислу - к рабочим, рубившим ивняк. Больше того, видели его и далеко за городом в совершенно другой стороне, там, где ремонтировали железнодорожный путь и где тоже работало несколько десятков человек. Душек бывал и там. Ему приходилось здорово спешить, чтобы вовремя поспеть и не опоздать к закуске. Но он поспевал всюду и всюду попрошайничал.

Этот пес-бродяга, пес без характера, пес, для которого единственной целью в жизни была еда, страдал одной человеческой слабостью - любил музыку. Любил до безумия, до самозабвения. Когда кто-нибудь играл на рояле или пел. Душек появлялся как из-под земли. Он садился и слушал. И старался заучить мелодию. Когда ему казалось, что он уже ее схватил, - начинал петь сам. Сначала тихо, робко, потом все громче, все жалобнее. Наконец закидывал голову назад и плакал так, пронзительно, так грустно, словно все свои собачьи печали вкладывал в этот тоскливый напев. У него были совершенно определенные музыкальные вкусы. Он обожал звучные, ритмичные марши. Была у нас даже пластинка - какой-то залихватский марш, - которая на домашнем языке называлась пластинкой Душека. Стоило ее завести, Душек был. тут как тут. Он подсаживался как можно ближе к патефону и слушал. Потом начинал подпевать. Он лизал нам руки, лица, чтобы завели еще раз. А вообще он терпеть не мог нежностей. Когда пластинка останавливалась, подталкивал ее лапой. Скулил, повизгивал - умолял, чтобы ее снова запустили. Ради этого марша забывал обо всем, даже о своих загородных экскурсиях!