Абрафаксы под черным флагом

Пиратский корабль тем временем приблизился уже на достаточное расстояние, чтобы начать атаку.

— Угол — шестьдесят, удаленность — двадцать четыре! — громким четким голосом произнесла Анне. — Заряжай! Огонь!

Оглушительный залп разорвал установившуюся ненадолго тишину. Пираты грянули из всех орудий, но ни одно ядро не попало в цель. Все они падали где-то совсем рядом с галеоном, который завалился набок от поднявшейся волны.

— Ой! — только и успел пискнуть дон Арчимбальдо, отъезжая в угол капитанского мостика. — Что же делать? Они открыли огонь! — Ужас охватил адмирала.

— Что делать, что делать! Стрелять! Что еще остается?! — прохрипел попугай, пытаясь помочь дону Арчимбальдо подняться на ноги.

— Огонь! — дрожащим голосом скомандовал адмирал, которому уже совсем не нравилась эта затянувшаяся игра.

Поскольку дон Арчимбальдо не имел ни малейшего представления о том, как вести морской бой, и о том, что пушки должны стрелять под определенным углом, с учетом конкретного расстояния, то его бестолковые команды только вносили сумятицу в действия испанцев, которым не так уж часто доводилось принимать участие в морских сражениях. Они беспорядочно палили во все стороны, не очень понимая куда и зачем. Им нужна была твердая рука, которая могла бы четко ставить перед ними четкие и ясные задачи. Но дон Арчимбальдо явно не годился на эту роль. Это понимали все на галеоне — матросы и солдаты и даже капитан, хотя ему труднее всех было избавиться от ложного впечатления, которое поначалу произвел на него одним своим титулом и званием дон Арчимбальдо де ла Круз.

Но не на всех адмиральские регалии производили такое впечатление, как на капитана. Кое-кто хорошо знал ему цену, и этот кое-кто решил вмешаться в дело.

В пылу сражения никто не обращал внимания на то, что происходит на корме, поскольку основные силы были сосредоточены на верхней палубе и на носу. И уж тем более никто не следил за тем, что происходит в запасной шлюпке, которая шла на буксире за галеоном. Зачехленная парусиной лодка покачивалась на волнах, готовая в любой момент в случае необходимости принять на борт не меньше десяти пассажиров.

После первого залпа, выпущенного с борта корабля Анне Бонни, парусина, закрывавшая лодку, вдруг зашевелилась. Кто-то откинул чехол и осторожно поднялся на ноги. Огромная фигура, казалось, возникла прямо из воды. Одним прыжком человек перемахнул на корму галеона, остановился на секунду и поспешил в сторону капитанского мостика, откуда раздавались стенания и причитания дона Арчимбальдо.

— Ну почему, почему его нет здесь? Этот чертов разбойник бросил нас в самую трудную минуту! Ну где он, Черная Борода!

— Огонь! — раздался вдруг рядом чей-то бас. — Угол — шестьдесят, удаленность — сорок пять!

Дон Арчимбальдо подскочил на месте. Черная Борода собственной персоной стоял на капитанском мостике и смотрел в подзорную трубу.

— Любезный друг! — завопил адмирал, бросаясь с объятиями к Черной Бороде. — Какая встреча! Какая радость!

На лице Черной Бороды обозначилось некое подобие приветливой улыбки, которая скорее напоминала звериный оскал.

— Все в порядке, адмирал, все в порядке, — рассеянно сказал он, сосредоточенно изучая поле битвы. — Вы не возражаете, если я избавлю вас от неприятной обязанности? — с фальшивой вежливостью спросил Черная Борода, отстраняя дона Арчимбальдо.

— О нет! — поспешил ответить адмирал, отступая к лестнице. — Что за вопрос, конечно! Чувствуйте себя как дома! — добавил он напоследок и кубарем скатился на палубу, ища глазами, где бы получше спрятаться.

Первый же залп, выпущенный по команде Черной Бороды, задел пиратский корабль по касательной.

— Ого! Дон Арчимбальдо, кажется, научился стрелять! — заметил Калифакс, с трудом выравнивая судно.

Анне навела подзорную трубу на капитанский мостик галеона. Дон Арчимбальло стоял вполоборота к ней и с кем-то разговаривал. Прадо кружил над его головой. «С кем же это он там болтает?» — удивилась Анне, переводя трубу на невидимого собеседника адмирала.

— Черная Борода! — выдохнула она, не веря своим глазам. Анне прекрасно понимала, что одно дело сражаться с бестолковым адмиралом, совсем другое — с Черной Бородой, с которым мало кто мог сравниться в умении вести сражение на море. — Н-да, — задумчиво произнесла она. — Угол — сорок, удаленность — пятьдесят четыре! Огонь! — резко скомандовала Анне, сжимая кулаки. Она не сдастся! Ни за что! Лучше умереть, чем отступить назад! «Ну держись, негодяй!» — подумала она и начала прицельный огонь по капитанскому мостику.

— Хорошо стреляют, елки-палки! — сказал Хуан, свешиваясь из смотровой корзины, куда их в наказание отправил адмирал, и провожая взглядом ядро, просвистевшее над самой палубой.

— Неплохо, — согласился Карлос. — Но наши лучше, — решил вступиться он за честь защитников королевского галеона. — Вишь, у них уже мачту снесло!

Действительно, один из снарядов Черной Бороды задел фок-мачту, и она разлетелась в щепки.

— А если в нашу мачту попадет? — с тревогой спросил Хуан, пржимая к сердцу фляжечку с ромом, которая так кстати оказалась у него в кармане.

— Не попадет, не дрейфь! — успокоил друга Карлос. — Наша мачта вся качается, в нее им никак не попасть!

На самом деле это качался Карлос, который и тут успел уже изрядно нагрузиться и теперь вообще ничего не соображал. Ему было просто хорошо, и все, — от выпитого ли рома, от запаха пороха, от ветра, он не знал, но безудержное веселье охватило его, и он пустился в пляс, помогая себе громкой песней, слова которой он тут же сочинил сам:

Хуан, который решительно возражал против всякого насилия и совершенно не понимал, зачем надо кого-то «шкандыбать», так и не узнал, что собирался сделать его приятель с несчастными пиратами, потому что от тяжелых прыжков и скачков не слишком грациозного плясуна корзина оторвалась и полетела вниз. В этот самый момент раздался грохот и снарядом снесло ту часть мачты, на которой только что висело уютное гнездышко бывших пушкарей. Друзьям повезло — они приземлились на груду мешковины, сваленной на палубе, так что даже нисколько и не пострадали, только испугались изрядно. Посовещавшись, они решили оставаться на месте. В конце концов, дон Арчимбальдо приказал им нести вахту в смотровой корзине, значит, можно с чистым сердцем никуда не спешить. Корзина на месте, смотрящие на месте, что еще нужно? Их не в чем было упрекнуть.

— Ну и ладненько! Надо отметить приземление, — решил Хуан и приложился к фляжке.

— И то верно! — согласился, как всегда, Карлос. — Если дон Арчимбальдо нам скажет…

— Кхе, кхе, — кашлянул кто-то совсем рядом.

Матросы замерли и огляделись. Вроде никого.

— Да, так вот… — решил продолжить свое рассуждение Карлос. — Если дон Арчимбальдо…

— Кхе, кхе, кхе, — снова послышалось чье-то осторожное покашливание.

Хуан и Карлос уставились на бочки, которые стояли ровно напротив их временного пристанища. Звуки шли явно с той стороны. Приглядевшись, они обнаружили, что крышка одной бочки приоткрыта. Из бочки на них смотрели чьи-то маленькие глазки-бусинки.

— Эй, вы! Поаккуратней! — прохрипел знакомый голос.

В бочке оказался Прадо, который выразительно показывал глазами на соседний сосуд.

Карлос не поленился, вылез из корзины и, подойдя ко второй бочке, рывком снял с нее крышку.

— Ваше превосходительство! — ахнул он, обнаружив достопочтенного адмирала в столь странном месте.

— Закрой сейчас же, болван! — рявкнул дон Арчимбальдо, сжавшийся в комок от страха, что это страшные пираты пришли за его головой. — Не видишь, я занимаюсь разведывательной деятельностью!

Карлос, так и не поняв, чем там в бочке занимается дон Арчимбальдо, тихонько водрузил крышку на место и на цыпочках вернулся к себе в корзину.