Секрет Катерины Петровы (СИ)

Стрижакова Екатерина Евгеньевна

Секрет Катерины Петровы

Dum spiro, spero.

Кэтрин Пирс умирала. Покинутая практически всеми, за исключением Стефана Сальваторе и своей дочери. "Какой позор, - подумала про себя Катерина, - великая Кэтрин Пирс умирает от сердечной недостаточности. Но хоть не на улице и на том спасибо". И правда Кэтрин умирала не на улице, а в доме братьев Сальваторе, в комнате Стефана, лёжа в его постели. Правда, о том что эта та самая Кэтрин Пирс, напоминало только её лицо, сама же она изменилась до не узнаваемости. Вся та красавица, куда то исчезла, а вместо неё на кровати лежала девушка с уже частично седыми волосами, осунувшаяся и еле живая.

Сейчас она была одна, так как Надя убежала искать способ её спасти, хотя Кэтрин слабо верила, что такой имеется, а Стефан ушёл за снотворным, что бы тот уменьшил её боль. И потом со снотворным она могла видеть сны, перемещаться в любое свое воспоминание и переживать его заново, вспоминая всё до последней детали, кто во что был одет, какие закуски подавали и какие драгоценности были на той противной, старой маркизе.

"Выпьем!" - послышался гомон голосов компании, что сейчас сидела в гостиной дома и праздновала её приближающуюся смерть. Она даже была уверена кто стоит за организацией этой "вечеринки" - Деймон. И что самое удивительное, их крики были слышны даже здесь, хотя дверь была плотно закрыта, а вампирский слух был ей более не подвластен. "Выпьем!" - послышалось снова, только в разы громче. Нет, они не стали вопить на всю округу, нет, просто их "тост" совпал с возвращением Стефана. Стоило последнему открыть дверь как Деймон внизу сподвигнул всех на новый "тост". Эх, кто-то сегодня хорошенечко напьется.

- Они там празднуют, да? - хотя ответ был очевиден "конечно, да".

- Нет.

- Да, ладно Стефан. Они говорят обо мне, да?

- Вспоминают прошлое, - ответил Стефан, приседая на край кровати.

- Всё нормально, - ответила Кэтрин, переключив своё внимание на свои руки, - уверена я заслуживаю всё то, что они говорят.

Эта фраза вызвала улыбку на лице вампира. Такую искреннею, но совсем мимолётную. Девушку, которую он знал столько лет, та, что подарила ему бессмертие, умирала. Непобедимая Кэтрин умирала. Между тем Катерина, продолжая разглядывать свои руки, и явно ищя на них что-то, продолжила.

- Как ты думаешь, у меня есть старческие морщинки?

- Ничего нет. - Поспешил заверить её Стефан.

- Если моя кожа начнёт дряхлеть, возьми нож и сразу же вонзи мне его в сонную артерию. Хорошо? - Быстро добавила девушка, смотря при этом на Стефана без отрыва.

Всё это вызвало очередную улыбку у вампира, которая быстро перешла в смех.

- Хорошо. - Ответил, наконец, ей Стефан.

- Что? - Не понимала Кэтрин.

- Даже на смертном одре, ты самовлюблённая.

- Эй, если девушка умирает - пусть это будет шикарно. - Развела руками Пирс, после чего между ними повисло неловкое молчание, но оно быстро прекратилось, так как Кэтрин заговорила, вновь показывая на свою руку. - Это точно, старческое пятно.

Но Стефан сам всё понял. Ей было некомфортно. Она боялась.

- Это не старческое пятно, Кэтрин, - ответил ей Стефан, перехватив её ладонь и сжав её в своих руках.

- Х...Ты слишком добр ко мне, Стефан. Почему?

- Ты умираешь. - Стефан не стал скрывать правду. - Думаю, я могу проявить немного сострадания.

И снова между ними повисло неловкое молчание, только в этот раз они смотрели друг другу в глаза, не отрывая взгляда.

"Выпьем!" - снова послышалось снизу, и Стефан не выдержал. Он отпустил руку Кэтрин и поднялся что бы спуститься вниз и утихомирить брата. Ему не хотелось, что бы она это всё слышала, хотя так же ему не хотелось оставлять Кэтрин одну. Но тут в комнату вошла Надя, дочь Кэтрин. Оставив её с матерью наедине, вампир удалился, закрыв за собой дверь.

- Мама...

- Не стоит, я и так знаю, что способа спасти меня, нет. - Успокоила дочь Петрова.

- Есть один, ты можешь переселиться... - начала было говорить Надя.

- И слышать не хочу об этом, - оборвала её Кэтрин. "Переселиться в неё. Или в кого-нибудь другого, тем самым жить как паразит. Нет уж спасибо". - Лучше дай мне свой телефон.

Как только Катерина получила то что хотела, она набрала номер, что уже успела выучить наизусть. Приложив телефон к уху, она стала ожидать ответа, который к её радости последовал незамедлительно.

- Да? - приятный мужской голос, наполненный силой и благородством, послышался с другого конца.

- Здравствуй Элайджа, - на выдохе произнесла Пирс.

Да, она звонила Элайдже. И хоть он и не хотел более её видеть, зато она его хотела. Хотела увидеть его в последний раз. И рассказать ему, то чего не знает никто из ныне живущих, кроме неё соответственно.

- Катерина? - удивление, неприкрытое ничем удивление слышалось в голосе первородного вампира. - Я слышал...

- Что я умираю? Это, правда, мне осталось недолго.

- Мне жаль.

- Я знаю. Тебе всегда жаль. Элайджа... - Катерина замолчала, подбирая слова, - ты можешь приехать...сюда в Мистик-Фоллс?

- Прости, Катерина, я не могу. - Было ей ответом.

- Я знаю, что ты не хочешь меня видеть....

- Это здесь не причём. - Перебил её первородный.

- Элайджа это важно. - Настаивала на своём Кэтрин, в конце концов, это её последний шанс, не только увидеть его, но и сказать. Её последняя надежда сказать ему, - Речь идёт о нашем с тобой ребёнке.

Nulla dies sine linea.

500 лет назад.

События происходят за пару недель до обращения.

Выдержки из дневника Катерины Петровой.

Лондон 1492 год.

Меня разрывает изнутри. Разрывают мои же собственные противоречия. Никлаус или Элайджа. Элайджа или Никлаус. Ах, после того праздника, все мои мысли занимали эти два брата. Старший: красивый и благородный Элайджа. Он приковывал к себе взгляды всех, стоило ему лишь зайти в залу. А его голос...его глубокий, мягкий, словно бархат голос. Он словно дорогой китайский шёлк для моих ушей. А что этот голос делает с женщинами.... иногда у меня возникает чувство, что он не из этого мира, что это голос змея искусителя. Наверняка именно таким голосов Змей совратил и сподвигнул Еву на грех.... А его глаза? Об эти бесконечные омуты карих глаз. Я даже не знаю, с чем их можно сравнить. А ещё ему безумно шли его длинные волосы темного цвета.

Его же младший брат Никлаус, или как он любезно разрешил мне его называть Клаус, был его полной противоположностью. Светловолосый мужчина с изумрудно зелеными глазами, хотя, так же как и Элайджа привлекал к себе внимание, что иногда даже перехватывало дыхание, но в то же время резко от него отличался. Если его брат был спокойным, интеллигентным и учтивым, то Никлаус не был таковым. Он постоянно суетился и был раздражителен, бывал, груб, не сдержан, я даже видела, как один раз он кинулся на мужчину с кулаками. А уж интеллигентностью там и не пахло.

Но всё равно, даже таким он запал мне в сердце... и вот теперь я не знаю, как мне быть...

Я не могу находиться с ними наедине, сразу начинаю краснеть от волнения, смотреть им в глаза тоже не могу, мне неловко и возникает такое чувство, что моя тайна и мои терзания им известны. И именно поэтому я прячусь от них в саду. Практически каждый день мой проходит здесь. Я сижу на лавочке, читаю книги или же гуляю. А вот сейчас сижу и пишу. Правда иногда я вообще не выхожу из комнаты и проделываю всё это там.

***

Ах, я не знаю что мне делать.... Никлаус...Никлаус опять провел ночь с дамой, с замужней дамой. Мне так плохо, ревность буквально сжирает меня изнутри. Если бы я могла, я бы убила её собственноручно, но ещё больше меня злит очень довольное лицо Клауса сегодня с утра. Как вспомню, меня начинает всю бить мелкая дрожь. И Элайджа куда-то уехал, уже три дня.... Интересно, зачем он уехал? Без него так грустно. Раньше он мог составить мне компанию при прогулке в саду или же в библиотеке. Сейчас же я либо гуляю в одиночестве или же сутки напролёт сижу в комнате, погружённая в чтение или, как сейчас, сжигаемая ревностью. О Боже! Как же это чувство съедает меня.... Радует что это скоро закончится... я надеюсь, ведь Элайджа скоро вернётся, а он такого распутства не одобряет.... Ещё чуть-чуть....