Я и Тёмка

– «Получилось», «старался», – передразнила я, – ты что, не понимаешь? Меня из-за тебя могут снять с концерта! Оставят три пары, лопух!

– Сама лопух! Я старался! Теперь – шиш! Не буду!

Я резко открыла подъездную дверь и с силой захлопнула её перед носом Андрея. Затем непонятно зачем со всей силы вцепилась в ручку и стала тянуть на себя. Андрей потянул на себя, но силы были не равны – я быстро сдалась. Бросила ручку и, взлетев по ступенькам, ворвалась в квартиру. Я, на самом деле, ужасно переживала весь вечер, думая: «Меня определённо выставят. Он меня то дёрнет, и я ошибусь, то не поддержит, то не вовремя отпустит, то замахнётся так, что думаешь, будто сейчас шарахнет. А выглядит всё так, словно и я такая же деревянная, как он!»

На следующий день всё повторилось. Мы кое-как исполнили вчерашние упражнения, новые же давались с невероятным трудом, с криком, нехорошими взглядами и даже маленькими травмами. Зинаида Анатольевна больше не улыбалась.

Всю неделю мы тренировались. Я видела, как расстраивается Зинаида Анатольевна и веселятся ребята. Только наша «классная» вела себя как-то странно. Вместо того чтобы убрать нас с Андреем из номера, она, наоборот, пообещала, что мы обязательно будем выступать. Наша руководительница возвращалась с занятий, прищурив глаза, а выходила из спортзала последней, о чём-то шушукаясь с Зинаидой Анатольевной. А за день до концерта объявила, что пригласила всех наших родных: пап, мам, дедушек, бабушек… Что будет целая школа народу, поскольку выступать будут все классы с четвёртого по десятый, включая параллельные.

Мы не разговаривали с Андреем неделю. Перед самым концертом, уже одевшись в красивый костюм, я увидела, как Андрей выглядывает из-за занавеса в зал. А я до последнего момента не могла поверить, что нас не снимут.

«Ну почему? Почему нас оставили? Лучше уж не выступать совсем, чем вот так!» – эта мысль показалась мне спасительной: я подбежала к классной руководительнице.

– Снимите меня с концерта! – выпалила я.

– Ни за что!

– Ни за что? Но мы же испортим весь праздник! Мы же испортим выступление ребят!

– Вот и хорошо. Это будет вам уроком. Пусть вам станет стыдно, а в следующий раз вы будете стараться, чтобы не выглядеть глупо.

Я, опустив голову, вернулась обратно. Ребята уже стояли наготове.

– Наше выступление сейчас объявят, – прошептал Лёша.

Я ничего не слышала и не видела. Слёзы застилали глаза. «Мама шила этот костюм две ночи! Бабушка пришла с давлением… Дед отложил какой-то совет… Позор!».

Заиграла музыка. Я почувствовала прохладную ладонь Андрея. Мы вышли на сцену. Направо, налево, поворот, шаг вперёд, ещё, «ёлочкой» назад… Заученные движения повторялись быстро и… легко! Я посмотрела на Андрея. Он подмигнул мне, улыбаясь. Отчего-то стало так хорошо! Музыка весело несла нас вперёд, в ушах свистел ветер, ноги сами подпрыгивали в такт ритмичному танцу… Показалось, будто пролетело несколько секунд. Вот и финальный аккорд. Мы, взявшись за руки, кланяемся. Весь зал встаёт! Нет ни одного свободного места! Люди, цветы, улыбки. Как здорово! Вон лицо мамы и заплаканной бабушки! Дед свернул ладони рупором и кричит: «Молодцы!». Наша классная улыбается во весь рот и хлопает так, что, кажется, сейчас сломает себе руки. Нас фотографируют… Нам дарят цветы!

Потом ещё было много выступлений. И мы радовались за всех – и за всех переживали.

Возвращаясь домой, я шла с Андреем впереди радостных родственников. Смех так и распирал. В голову лезла весёлая ерунда. Хотелось прыгать и кричать всякие глупости.

– Скажи, ну скажи честно! Не хотелось выглядеть дураком перед дедом, да? И перед остальными тоже? – спросила я.

Андрей пошёл медленнее.

– Нет, – ответил он. – Просто увидел твоё лицо во время репетиции…

– Испугался, что я тебя поколочу? – весело закричала я.

– Нет, подумал, что лопнешь от злости, а я так и не узнаю, что такое книксен.

– Да это же поклоны с приседаниями!

– Я понял. Мама дорогая! И это ради них мы чуть не погибли в самом начале своего пути! Смеяться некому!

Стихи

На литературе нам задали выучить стихотворение. Любовь Ивановна сказала, что спросит каждого, но выбор, какие именно стихи учить, остаётся за нами. Придётся выбирать и учить. Вообще-то я люблю уроки литературы, но не стихи. Стихи я не понимаю, да ещё их наизусть заставляют заучивать… Не нравится мне это.

Весь вечер я перелистывала книжки, но никак не могла почему – то выбрать то, что мне по-настоящему нравится.

– Ты обязательно возьми Пушкина или Тютчева, – советовала бабушка.

– Есенина, только Есенина, – говорил дедушка.

– Лермонтова можно, у него красивые есть стихи, – подсказала мама.

– Это всё не то, – уверенно возразил папа. – У них сейчас что за период?

– У кого? – спросила мама.

– У детей! У них сейчас бунтарский дух в теле сидит. И стихи им нужны соответствующие. Маяковского возьми. Вот хотя бы про паспорт. Сейчас найду.

Папа быстро вернулся с толстой красной книжкой в руках:

– Вот. Это читай. Понравится – выучишь.

Я взяла книгу и пошла в свою комнату. Первое, что меня заинтересовало, – стихотворение хотя и длинное, но длинное только из-за того, что в строчке по одному-два слова. Второе: я таких «рубленых» стихов никогда не слышала. Прочитала раз. Потом второй. Учится легко. Ну, думаю, нормально. Пусть Маяковский. У нас ещё Маяковского никто не читал в классе. Стала учить.

«Бу-бу бу-бу бу-бу-бу-бу бу-бу»

Не прошло и пятнадцати минут… стихи я запомнила. Сложила сумку и пошла платье гладить.

– Ты уже выучила? – поинтересовался папа.

– Да, выучила, конечно. Чего там учить?

– Тогда почитай. Проверим, как запомнила.

– Ой. Нет. Не хочу я что-то.

– Не ломайся, как копеечный пряник, – попросила мама.

– Не буду.

– Не будет, так не будет, – ответил папа. – Я сам тогда прочитаю.

Я удивлённо на него посмотрела. Вот уж не видела, чтобы папа стихи читал. А папа взял в руки какой-то блокнот, скрутил его в трубочку, встал и начал читать:

Я поневоле заслушалась. Папа читал так, как читают артисты по телевизору. Я не могла понять, как он это делает, но оторваться было невозможно. Он вскидывал голову, прищуривал глаза, поднимал руки, прикладывал их к груди, а под конец гордо поднял скрученный блокнот вверх. Когда он закончил, все захлопали в ладоши.

– Надеюсь, ты примерно так завтра расскажешь, – сказала бабушка.

– Н-да, – только и ответила я, поспешив в свою комнату. Там я встала перед зеркальным шкафом и попыталась прочитать, подражая отцу. Но выходило как-то не так. Тут дверь открылась и вошла мама:

– Я слышу, ты стихи заново перечитывать стала. Помочь тебе?

– Мам… как это у него получается так читать?..

– Как получается? Папа наш режиссерский факультет Института культуры окончил, это раз. А Маяковский его любимый поэт – это два.

– Ну а как всё-таки? Что такое надо делать, чтобы получилось похоже? Блокнот в руки взять?

– Не в блокноте дело. Ты прочти мне. Я скажу, в чём твои ошибки.

Я начала читать. Мама слушала молча, ни разу не перебила.

– Ты молодец. Всё у тебя правильно. Однако есть правила, о которых ты не знаешь. Например, ты почти не делаешь пауз.

– Пауз?

– Ты почти не останавливаешься. Разве для того, чтобы воздух набрать.

– А как нужно?

– Нужно делать паузу не только для вдоха и выдоха, а для того, чтобы отделить один смысловой кусок текста от другого. И ещё для того, чтобы сделать какой-то акцент.

– Акцент?

– Батюшки! Или я говорю очень сложно, или ты у меня очень мало знаешь. Акцент – это смысловое выделение. Акцентировать – выделить что-то, мысль или слово.