Юлька в стране Витасофии (сборник)

— Пойдемте на кухню чай пить, — пригласила вышедшая из спальни нарядная мама. — Дети к вам не приставали? Взяли моду попрошайничать, словно в нищете живем.

— Нет, все нормально — пробормотал Валентин Николаевич, вручая маме часы и откланиваясь. — Извините, я внизу велосипед оставил, как бы не украли.

— До свидания! — закрыв за Валентином Николаевичем дверь, мама завела будильник, поставила его на верхнюю, недоступную для Роди, полку и отправилась готовить ужин.

После ужина мама занялась штопкой носков, папа решил пообщаться с телевизором, а дети вместе с пришедшей в гости Полиной подружкой Людой начали играть в семью. Исполнявшая обязанности матери Полина, войдя в азарт, покрикивала на непослушную дочь Люду и даже пыталась ее отшлепать, одновременно заботливо откармливая отца Родиона похищенным с балкона песком. Это неравенство Люду обижало, тем более что Родион, презрев матримониальную субординацию, то и дело толкал дочь в бок, валил на пол и вообще высказывал всяческими путями свою нежную, отнюдь не родственную привязанность. Людино повизгивание вынуждало Полю время от времени изгонять блудливого отца из семейного стада и с неохотой, из-за отсутствия других кандидатур, принимать обратно, что привело уставшего от неопределенного семейного положения Родиона к решению переквалифицироваться из заботливого папаши в разбойника. Улучив момент, Родион похитил у простодушных женщин кукольные одеяльца, но из-за отсутствия воровского опыта не сумел их надежно спрятать и был изобличен бдительной Полиной. Расследуя Полину жалобу на недостойное поведение супруга, мама, утихомиривая страсти, вынесла вердикт о прекращении семейной стажировки детей. Вошедшая во вкус семейной жизни Полина попробовала заупрямиться и признала мамину правоту лишь после напоминания о том, что завтра рано вставать, — после чего, проводив Люду домой, вместе с непутевым мужем Родей приступила к водным процедурам с последующим погружением в постель.

Утром все поднялись раньше обычного. Мама быстро приготовила сына к трудностям детсадовского существования и даже разрешила вооружиться автоматом, а затем занялась Полиной, от волнения помывшей в третий раз лицо и ноги. Заняв сам за собой очередь к холодильнику, папа выманил у него кусок колбасы, перемешал с хлебом и чаем, затолкал в свой желудок и, полностью готовый к конвоированию сына в детский садик, начал торопить Родиона к скорейшему отправлению по этапу.

В этом путешествии папа и сын были не одиноки: отовсюду из подъездов выводили своих чад к светлому детсадовскому будущему спешившие на работу родители. Размахивая автоматом, Родя весело перекликался со сверстниками, обещая кое-кого из них обязательно застрелить; заметив плетущегося рядом с бабушкой младшего Людиного брата Витюшку, потащил папу в их направлении.

— У тебя такой автомат есть? — приблизившись, гордо спросил Родя у малорослого, не достававшего ему до плеча, Витюшки.

— Нет, — ответил Витюшка, скорбя и завидуя.

— Это мне папа купил, — пояснил на всякий случай Родион, дабы Витюшка не усомнился в его праве собственника. — А ты Люду сегодня увидишь?

— Она в школу собирается, — задумался Витюшка, но, придя к выводу, что ночевать в школе его сестру, скорее всего, не оставят, объявил: «Увижу!».

— Передай, что я на ней женюсь! — небрежно сказал Родион, сворачивая на ведущую к его садику улицу. — Понял?!

Онемев от счастья стать ближайшим родственником человека с оружием, Витюшка молча кивнул, тогда как бабушка вполголоса проговорила: «Жених нашелся: от горшка два вершка!». Но величественно шагавший Родион и его задумавшийся о предстоящих свадебных расходах папа уже удалялись в противоположную сторону и, конечно, ничего не слышали.

В школу Поля и Люда шли вместе; вслед за ними, обсуждая предстоящие ученические тяготы дочерей, тянулись их мамы.

— Ты пенал взяла? — спрашивала Поля у подруги.

— Да! — кивала головой Люда.

— А учебники все есть?

Опять молчаливый кивок.

— Жаль, а то могла бы у меня брать, — вздохнула Поля. — Но за партой мы вместе сидим, правда?!

— Конечное, — соглашалась хрупкая Люда, привыкшая рассчитывать на Полину физическую мощь во всех сложных ситуациях.

Учеников в школе оказалось очень много и, выстроенные четырехугольником, они выглядели такой плотной, внушительной массой, что Полина, испугавшись, подбежала к маме и прижалась к ее ногам.

— Не бойся, Полечка, все будет хорошо, — успокаивала дочку мама. — Это — школьная линейка. Подождем, когда классы начнут формировать.

С приветственным словом перед собравшимися выступил директор школы, затем с началом учебного года поздравили учеников представители районо и райисполкома. После представителей к микрофону вышел завуч и стал вызывать первоклассников к их учителям.

Поля и Люда попали в 1-ый «В» класс к молоденькой, симпатичной учительнице Наталье Ивановне. Большинство учеников составляли девочки, но виднелись и мальчики, среди которых внушительными плечами и тупой физиономией выделялся Васька-переросток, которому болезни, лень и ущербность мозговых извилин не позволили в прошлом году успешно доползти до окончания первого класса.

Прозвенел звонок и первоклассники нестройной толпой заторопились за своими учителями к школьным дверям. Мама, поднявшись на носки ног, с щемящим сердцем наблюдала, как ее дочка, цепко держа за руку Люду, спешит, стараясь не отстать от учительницы, такая взволнованная, озабоченная, не думающая ни о чем, кроме предстоящих уроков, — и маме почудилось, что ее маленькую, беззащитную дочурку оторвала от нее и уносит куда-то холодная, чуждая семейному теплу, стихия — и это только начало долгого пути, превращающего детей во взрослых и навсегда уводящего их из дома в мир производственных необходимостей и борьбы за существование. Но как иначе? Иначе нельзя. И, утерев выступившие на глазах слезы, мама, проследив, как проглотил Полечку черный проем дверей, повернулась и побрела прочь, в свой день, состоящий из работы, заботы, быта и старания казаться счастливой.

Войдя в класс, Поля и Люда уселись за симпатичную парту в дальнем ряду и занялись ее обживанием.

— Эй! Проваливайте отсюда! — ворвался в их уютные заботы наглый голос. — Здесь в прошлом году я сидел.

Обернувшись, девочки увидели стоявшего с вызывающим видом Ваську-переростка.

— Какой ты грубый! — поморщилась Полина. — Так нельзя с девочками разговаривать. А что ты в прошлом году здесь делал?

— Как что?! — опешил Васька, пораженный Полиным хладнокровием. — За партой сидел. И учился иногда.

— Тогда тебе во второй класс надо, — осуждающе покачав головой, объяснила Поля глупому мальчишке.

— Не-е, мне в первый, — протянул Васька, на минуту задумавшись: может, в самом деле не туда попал? — Валите с моей парты, пока целы!

— Так ты всю жизнь в первый класс ходить будешь, да? — с сочувствием догадалась Полина и, обращаясь к Люде, добавила: «Быстрее другую парту занимай, эта — специальная парта для дурачков, а мы не знали».

Но все удобные места уже разобрали и девочкам досталась первая парта возле двери.

Наталья Ивановна, потребовав внимания, начала объяснять правила школьного поведения и распорядок занятий. Полине понравилось, что урок у первоклассников длится только тридцать минут, а все оценки фиксируются в дневнике; в классе было красиво, чисто, на передней стене висела большая коричневая доска, какие-то таблицы с буквами и цифрами, возле окон в углах комнаты виднелись горшки с цветами.

Во время переклички Люда ойкнула и шепотом пожаловалась Полине, что кто-то бросает в нее кусочки жеванной бумаги. Оглянувшись, Поля заметила приготовившегося к броску Ваську и, вскочив, крикнула:

— Наталья Ивановна, а тот дурачок, который в школу со своей партой пришел, бумагой швыряется.

Все захихикали, а Наталья Ивановна, прикрикнув на Ваську, стала объяснять, что обзываться нельзя: в классе дурачков нет и все одинаково умные.