Юлька в стране Витасофии (сборник)

— Давно бы так! — одобрил папа. — У ребенка наверняка повышенная температура, а они изгаляются. Одно слово: женщины!

Несмотря на Родины протесты, его уложили в постель и начали поить горячим молоком с медом и маслом. Затем подошла очередь лекарств, к выбору которых подходить надо было осторожно, поскольку Родион, несмотря на мамины рассуждения о пользе, все горькое выплевывал, и приходилось прибегать или к маминой хитрости, или к папиной физической силе. Хитрость заключалась в том, что таблетки измельчали в порошок, смешивали с вареньем, и, отвлекая Родино внимание сказкой о Дюймовочке, запихивали эту смесь ему в рот. Для убедительности папа иногда стоял рядом и жалобно просил, чтобы аспирино-вареньевого троянского коня отдали ему, а не Роде, после чего жадный Родион, с опаской косясь на папу, мгновенно проглатывал мамину наживку. Но в этот раз хитрость не удалась: Родя при виде ложки с вареньем верещал так, словно с ним собирались познакомить гремучую змею, — и пришлось папе, вспомнив свое спортивное прошлое — у него был третий разряд по шашкам, — держать сына за руки и ноги, в то время как мама, умело разжимая Родины челюсти, всовывала ему в горло противную смесь. Сцену из семейного быта дополняла Полина, бегая, попискивая, вокруг, и пытаясь помочь то Роде, то родителям: в зависимости от того, на чью сторону склонялись ее симпатии. Процесс лечения с перерывами на отдых продолжался до позднего вечера, после чего Родю хорошенько укутали и усыпили сказкой о приключениях Маши в спальне трех медведей.

На следующий день радио и телевизор объявили о первомайской демонстрации, куда с рассветом начали собираться Полина и объявивший себя очень здоровым Родион. Но термометр и глухой кашель разоблачили Родину симуляцию и ему пришлось, глотая вместо намечавшегося мороженого слезы, остаться дома, вместе с мамой, переложившей на Полю и папу свою гражданскую обязанность помахать перед трибуной транспарантом «Слава КПСС!».

С демонстрации Поля и папа пришли веселые и счастливые, переполненные информацией «кто как шел» и «что где продавалось», и сколько стаканов газированной воды выпили наперегонки Поля и ее подружка Люда. Завистливый Родя попытался переключить внимание на себя, разглагольствуя о пельменях, изготовленных мамой под его руководством, но, осознав нищету нарисованной им картины, затих и приуныл, и только принесенные папой зефир и леденцы улучшили его настроение.

Лечение, несмотря на активное сопротивление больного, продолжалось: Родя глотал лекарства, парил в горячей воде ножки и то и дело выпрыгивал из постели и бегал босиком по комнатам, понимая, что мама не позволит его отшлепать. Но неистощимо лукавство взрослых, — и Родя был усмирен папиным обещанием оставить его без мультиков и без вечерней игры в прятки.

В честь Первого мая мама состряпала миниатюрный праздничный ужин, перед началом которого папа торжественно откупорил бутылку массандровского вина. В бокалы детей — по их ходатайству — налили персикового компота и, зазвенев стеклом, семья дружно выпила за прекрасное будущее.

— Папа, а почему ты вином только себя и маму угощаешь? — спросила Полина, обнюхивая горлышко бутылки. — Мы тоже хотим то, что вкуснее.

— Вам компот не понравился? — удивился папа. — Вино пьют только взрослые, потому что от него хмелеют и в голове шарики за ролики заходят.

— Ты, Поля, ничего не понимаешь, — авторитетно поддержал папу Родя.

— Мы, когда вырастем, не будем пьяницами, потому что нас с детства не приучили к алкоголю. Правда, папа?!

— Конечно, — подтвердил папа, забирая бутылку от Полиного носа и пряча ее в холодильник. — Давайте лучше в прятки играть.

— Ура! — закричали дети и принялись выстраивать народ в круг. После недолгого спора руководство захватила Полина, начавшая по очереди тыкать в каждого пальцем и выговаривать: «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана: «Буду резать, буду бить, с кем останешься дружить? Говори поскорей, не задерживай добрых и честных людей». Тот, на кого падало последнее слово, выходил из круга.

Жмуриться досталось папе. Выключив свет во всех комнатах, кроме прихожей, толпа прислонила папу лицом к входной двери и разбежалась по темным местам.

Определив по шлепанью шагов, кто куда удалился, честный папа медленно прокричал: «Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват». И, предусмотрительно добавив: «Кто за мной стоит, тот в огне горит», отправился на поиски.

Первой была обнаружена Родина голова, высунувшаяся из-за шкафа для более удобного наблюдения за папиным маршрутом. Убедившись, что она «заплевана», голова, дополнив себя остальными частями Родиного тела, принялась бродить вслед за папой и громко намекать о своем желании выдать жуткую тайну местонахождения мамы и Поли. Тотчас под одним из столов в гостиной послышался шорох: это возмущенно заерзала попкой рассердившаяся на Родю Полина.

«А вот и дочка!» — заглядывая под стол, хладнокровно констатировал папа и, повернувшись, чтобы бежать к двери, наткнулся на устроившегося у него в ногах неповоротливого Родиона. Пока мужчины уступали друг другу дорогу, Поля бесшумной мышкой прошмыгнула мимо них к входной двери и, стукнув о дверь рукой, радостно запрыгала: «А я «заплевалась!» А я «заплевалась!».

Осталось найти маму — и папа, осмотрев детскую, кухню, ванную и туалет, направился в сопровождении переживающих за мамину участь детей в спальню. За шкафом и в других укромных местах никого не оказалось, и папа уже начал вспоминать случаи похищения женщин инопланетянами, как вдруг, отодвинув штору, с подоконника с диким визгом спрыгнула мама и, отпихнув папу локтем, устремилась к двери. Попытка ее догнать завершилась неудачей, и папа, с завистью пробормотав: «Тебе бы на ипподроме работать: скаковой лошадью!», признал свое поражение.

Попробовавшего уклониться от обязанностей жмуриться Родиона пристыдили и заставили закрыть глаза, — в таком положении он держал их недолго и, досчитав до трех, забегал по освещенному квадрату прихожей, не решаясь углубиться в темные провалы комнат: вдруг там затаились не только члены семьи, но и нечто более страшное?! Сам того не подозревая, Родя оказался в роли охотника, залегшего в засаду, — и первой, устав ждать, когда займутся ее поисками, выскочила из своего тайника нетерпеливая Полина, тут же «заплеванная» Родей. Отругав недобросовестного жмура, мягкосердечная Полина согласилась сопровождать его в мрачную гостиную, откуда был извлечен на свет толстый папа, не вписавшийся животом в габариты стула. И только мама, бодро прогалопировав из-за шкафа в детской, вновь гарцевала победителем.

Через полчаса, в связи с участившимся кашлем Роди, игра была прекращена. Уложив детей в постель, мама напоила их горячим молоком, попарила Роде ножки, и, почитав о похождениях Винни-Пуха, пожелала спокойной ночи.

На следующий день самочувствие Роди ухудшилось, и мама, найдя козла отпущения в лице папы и вчерашней игры в жмурки, занялась вталкиванием в Родю лекарств и массажем его хрипящей груди. В промежутках между этой трудоемкой процедурой она позвонила домой директору музыкальной школы и обрадовала его сообщением о том, что завтра ее ученики окажутся безнадзорными. Директор, у которого недавно два члена коллектива, не согласовав своих действий с администрацией и парткомом, удалились в декретный отпуск, а еще одна сбежала лечиться в Строгановскую психбольницу, хмуро произнес: «У вас, Мария Яковлевна, все случается вовремя!» — и положил телефонную трубку.

К обеду температура у Роди упала, и мама согласилась принять предложение подруги Гали поучаствовать в праздничном застолье. Родя и Поля остались дома; для поднятия их тонуса тетя Галя выгнала к ним в гости свою дочь Дину, гордившуюся тем, что она старше Роди на семь месяцев.

После того, как за родителями захлопнулись входные двери, в квартире воцарил матриархат. Объяснив одинокому мужчине преимущество большинства над меньшинством — для чего бестолкового Родю пришлось слегка попинать ногами, — властительные девицы уселись рисовать и играть в кубики, милостиво разрешив согласившемуся на вассальную зависимость Родиону участвовать в их кампаниях в качестве младшего партнера. Через час, устав от кубиков и однообразия жизни, Поля организовала рыцарский турнир, использовав для защиты и нападения мамину, Родину и свою подушки, — причем одну из них, приведенную в непригодность Родиными зубами, после завершения поединков пришлось прятать в шкафу. Это мероприятие натолкнуло Полю на такую интересную мысль, как детальное знакомство с маминым гардеробом. Перетащив на кровать всю хранившуюся в шкафу одежду — кроме папиной, которую охранял висевший на переднем плане ремень, — бесшабашные девицы вместе с юным шалопаем Родей украсили свой обнаженный торс импортными колготками, вечерними платьями и прочим антуражем, с помощью которого мама завоевывала восхищенные взоры знакомых и незнакомых мужчин. Вершиной балаганной эпопеи оказалась Динина идея улучшить свои лица красками французского парфюмерного набора, используемого мамой из экономии только в самых значительных случаях.