Фредди. Жизнь, полная риска

После того как я столь опрометчиво заявил, что теоретически можно было бы послать мастеру Джону e-mail, сэр Уильям попросил меня просветить собравшихся, особенно тех из них, кто не является специалистом по технической части, что это за штука такая емель.

— Имэйл, а не емель, — поправил я и попытался растолковать, что это такое и с чем это, так сказать, едят. — Слово e-mail состоит из двух частей, первая часть — буква «е», это первая буква слова «электронный» по-английски. Потом идет слово «мэйл», по-английски — почта, сообщение. Все вместе получается — электронная почта. То есть так называют систему коммуникации между людьми, точнее, между отдельными компьютерами, которая осуществляется через Интернет…

— Фредди, дружок… — перебил меня сэр Уильям. — Я не специалист по компьютерам. И не собираюсь им становиться. Поэтому, пожалуйста, постарайся обходиться без всяких этих терминов. Ты не мог бы изъясняться как-то попроще? Представь себе, что тебе надо все то же самое объяснить маленькой Софи, — сказал он и улыбнулся.

Как я не люблю, когда так говорят — я не специалист, объясни мне все от «а» до «я», но так, чтобы мне не нужно было напрягать извилины, разжуй мне все, пожалуйста, и преподнеси на блюдечке с голубой каемочкой, и только не говори, что это невозможно объяснить простыми ясными словами.

— Хорошо, — сказал я, сдерживая раздражение. — Представьте себе, я написал на компьютере письмо. И это самое письмо я не понесу в почтовый ящик, а отправлю, воспользовавшись телефонной связью, на большой компьютер, который где-то стоит для этих целей. Этот большой компьютер что-то вроде почтамта, только он не обычный, а электронный. Там много-много «ячеек» наподобие ящичков. На одном из таких ящичков написано: «Мастер Джон». Письмо попадает туда. Для того чтобы письмо попало в нужный ящик, я должен, как обычно, написать имя мастера Джона и его электронный адрес. Понятно?

— Пока вроде да, — сказал сэр Уильям. — Давай дальше, очень интересно. Я весь внимание.

— Дальше, собственно говоря, рассказывать особенно нечего, — суховато заметил я, видя, что сэр Уильям настроился на долгие рассказы. — Дальше мастер Джон включает утром свой компьютер и соединяется с большим компьютером, чтобы посмотреть, нет ли чего у него в ящичке. Если есть, он получает письмо и читает его прямо с экрана. Вот и все. Так обычно проистекает этот процесс.

— Да, но представим себе, вот он вернулся домой, нас нет, Софи и ее родители ничего не знают. Не думаю, что в такой ситуации он первым делом бросится проверять свою почту.

— Но рано или поздно он все равно посмотрит ее. Хотел бы только заметить, сэр Уильям, — осторожно сказал я, — что нам не имеет смысла рассуждать на тему о том, посмотрит он свою почту сразу или нет. Я не могу послать мастеру Джону e-mail. — Я выдержал паузу. — У нас что, есть тут компьютер?

Эти Раллерманы и в самом деле настоящие волшебники! Мало того что они нашли нам пристанище, так они еще нашли нам компьютер. Быстро разузнали как-то по своим каналам — и вот тебе пожалуйста!

— А какой марки? «Макинтош»? — спросил я на всякий случай.

Большой Раллерман кивнул.

— Наша техничка утверждает, что это «Макинтош», — заверил он.

— Техничка?

— Это мы так зовем одну нашу специалистку. Она у нас — рябчатая, жила какое-то время в клетке, в лаборатории, насмотрелась всякого и кое в чем теперь разбирается. Особенно в технике. Вот мы и зовем ее между собой техничкой. «Макинтош» — звучит благородно. Наш господин Хомяк на другом, конечно, не работает, — не без ехидства сказал Большой Раллерман и громко рассмеялся своей шутке.

Я попытался было объяснить ему, что благородство тут совершенно ни при чем, но он только отмахнулся от меня.

Большой Раллерман нанес нам визит для того, чтобы, во-первых, самолично убедиться, что у нас все в порядке и мы всем довольны, а во-вторых, для того, чтобы еще раз поблагодарить господ артистов за вчерашнее выступление, которое он до сих пор не может забыть. От таких похвал наши клоуны были на седьмом небе от счастья.

— Гляди веселей, хомяк! — обратился ко мне Большой Раллерман, заметив, видимо, что от всех этих церемоний и всеобщих изъявлений любви я несколько устал. — А теперь давай о деле, — сказал он, посерьезнев. — В доме, где стоит твой «Макинтош», есть кошка. Это, с одной стороны, хорошо, потому что ты можешь воспользоваться кошачьим ходом, — там в дверях сделано такое окошечко, чтобы кошка могла свободно ходить туда-сюда. С другой стороны, это плохо. Потому что тамошняя кошка, в отличие от вашего окультуренного сэра Уильяма, грызунов не жалует. Наша техничка рассказывала, что эта зверюга у нее на глазах сожрала одного грызуна, который был приблизительно такого же размера, как я. Крысы обходят этот дом стороной. Зовут эту свирепую даму Сабрина.

— Я ведь не один пойду туда, а с сэром Уильямом. Наверное, он уж сумеет как-нибудь втолковать этой особе, что меня трогать нельзя.

Большой Раллерман кивнул:

— Но я все равно тебе советую держать ухо востро. С этими кошками никогда не знаешь… — Он положил мне лапу на плечо. — Ладно, Фредди, ни пуха тебе ни хвоста!

Не могу сказать, что я обрадовался, услышав о том, какие сюрпризы меня ждут в доме с компьютером. Перспектива рисовалась мне не очень-то радужной. И все же мне пришлось сесть верхом на сэра Уильяма и отправиться в путь. Пока мы неслись в ночи по канализационным трубам, шахтам, подземным туннелям, я пытался запомнить как можно точнее все повороты и завороты, стараясь удержать, кроме того, в памяти сложную картину запахов и звуков. После завершения операции мне придется самому вести сэра Уильяма к старому дому, потому что Карла Раллерман собиралась только проводить нас и сразу назад. Крысы предпочитают в одиночку по чужим территориям не бродить. Такие вторжения не поощряются и могут закончиться весьма плачевно.

— Приехали! — услышал я свистящий шепот Карлы Раллерман.

Сэр Уильям затормозил.

— Это здесь, — сказала она. Перед нами зияло гигантское отверстие канализационной трубы, которая в этом месте выходила наружу.

— И что, прикажете мне туда лезть? — Сэр Уильям покачал головой. Восторга он явно не испытывал.

— Труба здесь бетонная. Бетон пупырчатый, грубой работы. Так что тебе, с твоими когтями, будет раз плюнуть выбраться наверх. Теперь последнее. — Карла нервничала, ей не терпелось поскорее убраться восвояси. — Труба идет сначала по канаве, которая потом раздваивается. Пойдете по левому рукаву, до куста. Там уже можете вылезать из канавы. Вылезете — увидите сад. В саду дом. К нему ведет единственная дорожка. В доме только одна дверь. В ней сделан лаз для тамошней кошки. — Карла замялась. — Как ты думаешь, сумеешь уломать ее? Справишься? — осторожно спросила она.

Сэр Уильям с удивлением посмотрел на Карлу:

— А почему бы и нет, любезнейшая? Не вижу проблем.

— Нет, это я так… Просто она… она не такая культурная кошка… И с окультуренными котами она, наверное, не то чтобы очень умеет обходиться… Ну да ладно… Все. Я делаю лапы.

— Спасибо, Карла, — сказал я.

— Не за что, — ответила она. — И держи нос морковкой, Фредди! Пока кто-нибудь не откусит! — бросила она уже на ходу и скрылась в темноте.

Ну и шуточки у этих Раллерманов.

Наружу мы выбрались в два счета. Сэр Уильям легко преодолел все препятствия, и вот мы уже очутились в саду. В глубине чернел безмолвный дом. Тишина. Понятное дело, ночью большинство людей спит.

Сэр Уильям осторожно подобрался к кошачьему лазу.

— Я думаю, будет лучше, если мы не станем вламываться без приглашения. Может быть, ты позовешь эту кошку?

— Отличная мысль, дружок! Как ее там зовут?

— Сабрина.

— Звучит неплохо. Весьма и весьма. — Сэр Уильям задумался на секунду. — Мисс Сабрина! — позвал он.

Вот что значит хорошее воспитание. Все-таки окультуренный кот — это окультуренный кот. Одно только плохо, что мисс Сабрина не откликалась на наш зов. Сэр Уильям позвал ее еще раз, потом еще. Никакой реакции.