С утра и до вечера

ских островов,— пишут Кусто и Дюма,— мы напали на

город осьминогов. Мы едва верили своим глазам. Научные

данные, подтвержденные нашими собственными наблюдениями,

говорили о том, что спруты обитают в расщелинах скал и

рифов. Между тем мы обнаружили причудливые постройки,

явно сооруженные самими спрутами. Типичная конструкция

имела крышу в виде плоского камня полуметровой длины

весом около восьми килограммов. С одной стороны камень

возвышался над грунтом сантиметров на двадцать,

подпертый меньшим камнем и обломками строительного кирпича.

Внутри была сделана выемка в двенадцать сантиметров

глубиной. Перед навесом вытянулся небольшой вал из

всевозможного строительного мусора: крабьих панцирей,

устричных створок, глиняных черепков, камней, а также из

морских анемонов и ежей. Из жилища высовывалась длинная

рука, а над валом прямо на меня смотрели совиные глаза

осьминога. Едва я приблизился, как рука зашевелилась и

пододвинула весь барьер к входному отверстию. Дверь

закрылась. Этот «дом» мы засняли на цветную пленку. Тот

факт, что осьминог собирает стройматериал для своего дома,

а потом, приподняв каменную плиту, ставит под нее

подпорки, позволяет сделать вывод о высоком развитии его мозга».

Камень и палка были первыми орудиями в руках наших

предков. Мы видим, что и некоторые животные, добывая себе

пропитание или строя дома и гнезда, берут эти же предметы

в свои лапы, клювы, щупальца, хоботы — у кого что есть.

А слону камень заменяет скребок. Взяв его или палку

в хобот, он чешет спину или сдирает с ушей присосавшихся

пиявок.

Сухопутные пиявки безбожно тиранят жителей

тропических стран. Некоторых несчастных животных они

покрывают сплошь не только снаружи, но и изнутри, заползая в

глотку и пищевод. Слон, вооружившись камнем, лучше

других четвероногих обитателей тропиков защищается от

пиявок. Часто вместо камня слон берет в хобот палку и тогда

может дотянуться до любого места своего тела.

Палкой достает он и корм из-за решетки. Сорвав с дерева

большую ветку, обмахивается ею и отгоняет докучливых

комаров и мух, а затем отправляет зеленое опахало в рот.

Защищаясь от стаи осаждающих собак, слон иногда, как и

человек в таких случаях, вооружается палкой, которую берет

в хобот.

В пустынных и полупустынных местностях нашей

страны обитают забавные грызуны, похожие на крыс, но с

пушистыми хвостиками. Это песчанки.

Под землей они роют глубокие и сложные норы,

настоящие лабиринты. В подземных камерах, поближе к выходу,

у них «сеновалы». Сено запасают сами, подгрызая степные

и пустынные травы. Сушат его на солнце, а затем уносят под

землю.

В пустыне Кара-Кумы и прибалхашских степях, пишет

известный советский зоолог профессор А. Н. Формозов,

песчанки устраивают свои сеновалы и над землей. Складывают

хорошо просушенное сено в небольшие стожки около нор.

Чтобы степной ветер не развеял их запасов, песчанки

укрепляют стожки подпорками. Приносят в зубах веточки и

палочки и втыкают их в землю по краям стога.

Даже насекомые знают толк в орудиях. Иногда это

предметы их собственного производства.

Пауки давно прославились как первоклассные мастера

всяких паутинных хитросплетений, тенет и ловушек самых

мудреных конструкций.

В тропиках Америки, в Южной Африке и Австралии

живут пауки-арканщики. Все они охотятся по ночам, и у всех

одинаковые снасти. Только держат они их по-разному — кто

первой, кто второй, а кто и третьей лапкой. Австралийские

арканщики перед атакой раскачивают свое оружие, как

маятник, американские — нет. Но это все тактические, так

сказать, детали, суть дела не в этом.

Американец мастофора, или, по-местному, подадора,

держит и кидает свое лассо передней лапкой. Ему полюбились

виноградники, и когда подадора сидит неподвижно, трудно

его отличить от виноградных почек.

В Перу, Чили, Аргентине и Бразилии этого паука очень

боятся — так он ядовит. Если укусит палец, то палец, не

раздумывая, отрубают, иначе начнется некроз тканей,

всякие гангренозные осложнения и нередко — смерть.

Когда небо к ночи мрачнеет, подадора выбирает позицию

поудобнее и берет в лапку свое оружие — липкую капельку

ца тонкой паутинке длиной дюйм или полтора. (Капельку

он скатывает задними ножками из паутинного вещества еще

заранее, днем.)

Заметив комара или мотылька, паук замирает. Вот

жужжащая дичь совсем рядом; охотник, дернув лапкой,

бросает в нее клейкое лассо — и комар прилип к капельке. Даже

если и большому мотыльку в крыло попадет паук-снайпер,

то и к крылу прилипнет метательный снаряд, и мотылек

погиб. «Привязав» к веточке конец паутинки, который держал

в лапке, паук по шелковой ниточке, как по веревочной

лестнице, спускается вниз, где жужжит и дергается

заарканенный мотылек*

В Европе тоже есть свои пауки-снайперы. Они брызгают

в мух.., клейкой «слюной», которая превращается в сеть на

лету!

Сцитодес охотится под потолком и на камнях. Замерев,

ждет, когда беззаботная муха поближе подлетит. Тогда паук

быстро-быстро обрызгивает ее, что называется, с головы до

ног. Брызжет клейкой жидкостью из ядовитых крючьев —

хелицеров, и не как попало, а со смыслом: с боку на бок

качая «головой», все шесть мушиных ног и два крыла

пришпиливает клейкими зигзагами к потолку. Выброшенная

пауком жидкость сразу же, упав на муху, застывает и, как

веревкой, связывает ее по ногам и крыльям.

А у сцитодеса, что живет на Цейлоне, боевая жидкость

не только клейкая, но и ядовитая: коснувшись мухи, она ее

и связывает и убивает.

Один южноафриканский паук охотится на ночных

бабочек... с сачком! Он сам его плетет из паутиновых нитей

(размером с почтовую марку) и держит в лапах. Охотится

по ночам, притаившись в засаде. Когда неосторожный

мотылек подлетит слишком близко, паук быстро вытягивает

вперед длинные ноги и накрывает сачком «дичь».

Рабочие инструменты перепончатокрылых

Муравьи экофиллы живут на Яве, в Индии и на Цейлоне.

«Экофилла» по-гречески значит «дом из листьев». И это

чистая правда: именно из листьев строят экофиллы свои

дома. Не из мертвых, опавших, а из зеленых, живых,

связывая их прямо на дереве шелковыми нитями. Где же они

берут нити? Многие натуралисты задавали себе этот вопрос

и ответа не находили. Не раз под микроскопом внимательно

рассматривали муравьев, но паутинных желез у них, как

ни старались, не могли заметить. Личинки их тоже

окукливаются голыми, коконом себя не одевают, и тем не менее...

Тем не менее у личинок паутинные железы развиты очень

сильно.

Для чего?

Кажется, первым загадку эту разгадал полвека назад

Франц Дофлейн, известный немецкий исследователь Южной

Азии.

Он вскрыл однажды гнездо экофилл, чтобы посмотреть,

что делается внутри.

Большая часть муравьев бросилась на защиту гнезда. Они

выстроились вдоль поврежденного места и стали стучать по

листьям. Этот шум, похожий на треск гремучей змеи,— их

единственная защита. Одновременно от стаи муравьев

выделился небольшой отряд «саперов», которые тотчас же

принялись за починку разорванной стенки гнезда. Они

выстроились рядами у края листьев по одну сторону трещины. Как

по команде, муравьи разом перетянулись через трещину и

крепко схватили челюстями край противоположного листа.

Затем начали медленно и осторожно пятиться назад, бережно

переставляя одну ножку за другой. Края листьев