В начале летних каникул

– Кажется, влипли! – с тоской в голосе прошептал Витька.

– Мяфа не выдаст.

– Мяфа-то да…

В ответ на предложение Верзилина плоскости Мяфы, теперь уже бруска, сверкнули непримиримым металлическим блеском.

– Будете рады? – недоверчиво спросил Свинкль.

– Конечно. Я умею ценить не только прекрасное, но и уникальное. Ведь вы уникальны, это видно с первого взгляда.

Маленький хвостик Свинкля закрутился в спиральку, а ушки встали торчком. Он не мог скрыть своего удовольствия.

Мяфа-брусок потеряла прямоугольные очертания. Поверхность ее покрылась рябью, и на ней лишаями проступили изумрудно-зеленые пятна.

– Если вы согласитесь, вам будет предоставлен кров – размеры и форма по вашему усмотрению, и полный рацион – по вашему вкусу, – продолжал искушать гостей Верзилин.

– Свинкль, одумайся, в чужих руках ломоть велик! Помни: худшее из преступлений – предательство! – сказала Мяфа и перелилась на полметра в сторону от Свинкля. Рябь на ее теле превратилась в глубокие морщины, а зеленая окраска стала повсеместной. Любому, кто хоть немного знал ее, было ясно, что разговор, происходящий на лестнице, ей в высшей степени омерзителен.

– А что вы потребуете взамен? – деловито спросил Свинкль, подходя поближе к Верзилину. На слова Мяфы он не обратил ни малейшего внимания. – Насколько я понимаю, даром такие вещи не делаются.

– Да, – кивнул толстяк. – Но обязанности будут не затруднительные. Примерно раз в неделю у меня бывают гости. Если изредка, когда у вас появится настроение, разумеется, вы будете появляться перед ними и беседовать с кем-нибудь, с кем сочтете, не зазорным для себя, мы будем полностью квиты.

– Идет! – сказал Свинкль солидно, но не удержался и восторженно хрюкнул.

И тут Шерли не выдержал. С коротким рыком он бросился на изменника.

– Шерли, назад! – крикнула Анюта.

Пронзительно засвистел серебряный свисток Верзилина.

Из прибрежных кустов, из-за ограждающих верхнюю часть лестницы парапетов, кажется, прямо из земли и из озера, выскочила толпа мужчин в серых костюмах, с серыми бесцветными лицами.

Ребята и ахнуть не успели, как их схватило множество сильных рук, повертело, покрутило и мгновенно обшарило. Множество холодных глаз осмотрело их с ног до головы, словно сфотографировало. Сильные руки снова схватили ребят, и через считанные секунды они оказались стоящими на ступеньках лестницы перед Верзилиным.

– И больше никого? – выразительно поднял он левую бровь.

– Никого! Выбросить за ограду? – дружно спросил хор невыразительных голосов из-за ребячьих спин.

Верзилин сунул в рот оставшийся кусок бублика и невнятно произнес:

– Соваку прыжите во льву ы ысшезнытэ. Но нэвавэко.

Тут же ребята почувствовали, что больше их никто не держит. Шерли, привязанный к лапе бронзового льва, тихонько повизгивал и рвался с короткого поводка. Люди с серыми лицами исчезли, словно в воздухе растворились.

– И ходят… И ездят…, И всем чего-то надо… Теперь еще и через ограду лазать начали… Ну куда это годится? И разве это жизнь? – задумчиво бормотал Верзилин, прохаживаясь по лестнице на две ступеньки ниже ребят и изредка бросая на них косые взгляды. За ним, еще на ступеньку ниже, важно цокая копытцами, вышагивал Свинкль. Мяфы видно не было.

– Ну и зачем же вы пожаловали ко мне? – наконец остановился Верзилин. – За львами?

Витька, опустив голову, молча кусал губы. Папа хотел, чтобы он записался в кружок легкой атлетики, и он, дурак, согласился. А надо записаться в секцию каратэ. Тогда такие вот верзилины львов из Парка не поворуют, за бетонными стенами не спрячутся. И он этим займется. Обязательно.

Михаил молчал и думал о том, что хорошо бы стать изобретателем и изобрести что-нибудь вроде гиперболоида инженера Гарина. Навел на верзилинскую «дачу» – бжик – и нет ее. Навел на этих серых людишек – один пепел от них остался. А самого Верзилина в обезьянник – пусть все видят, кто за бетонным забором живет, кто львов ворует.

Михаил улыбнулся.

– Ну, что же, так и будем молчать? А ты чего улыбаешься?

Михаил уже собрался рассказать Верзилину, какое место обитания он уготовил ему в ближайшем будущем, но в этот момент Анюта спросила:

– Скажите, а как вам удается выращивать синие розы? Чтобы они были такие большие и так рано цвели?

Верзилин улыбнулся, и лицо его стало почти приятным.

– Тебе они понравились?

– Очень.

– Видишь ли, я не сам их развожу. Их для меня выводит один знакомый биолог в питомнике. Он поливает обычные кусты роз каким-то специальным раствором. Уж не знаю, каким, но, кажется, в него и обычные чернила входят.

– И получается такая прелесть?

– Получается. У них и еще одно замечательное свойство есть – они цветут все лето. Правда, потом розовый куст гибнет, так что удовольствие недолговечное, но…

– Значит, каждый год вам привозят новые кусты? – опросила Анюта со страхом и удивлением.

– Да. Хлопотное удовольствие А душа к старости хочет чего-то постоянного. Наверно, поэтому я и перевез сюда этих львов.

– Как же вы решились их из Парка украсть, стольких людей ограбить?

– Что значит – «украсть»? Вот если бы я кошелек у кого-то из кармана вытащил, тогда другое дело. Там деньги, они нужны людям – это воровство. А львы им зачем?

– Но это же произведение искусства!

– А зачем людям произведения искусства? Что они, лучше от них становятся?

– Да… – неуверенно сказала Анюта.

– Вряд ли. Меня вот окружают произведения искусства, а разве я стал хорошим человеком в твоем понимании? А цари всю жизнь себя шедеврами окружали – они что, хорошие?

– Нет, – пробормотала Анюта.

– Так для чего нужны львы?

– Ну-у… Они украшают нашу жизнь.

– Нет. Они мою жизнь могут украсить, потому что у меня есть время и желание ими любоваться. А в вашем Парке кто на них смотрит? Одним некогда, у других дети непослушные, у третьих глаза к старости плохо видеть стали. Не нужны они там никому. Вот я их увез, разве хватился кто-нибудь пропажи?

– Ага. Вчера даже митинг на эту тему был.

– Правильно, это я его организовал.

– Зачем? – поразилась Анюта, и даже ребята подняли головы.

– Ну, во-первых, чтобы зарекомендовать себя с хорошей стороны. А во-вторых, чтобы, если такие, как вы, пронюхают что-нибудь и придут в соответствующие инстанции, их подняли насмех.

– Все равно, митинг бы и без вас устроили! – чуть не плача сказала Анюта.

– Очень может быть. Ты только не реви, не выношу вида слез, самому плакать хочется, – лицо Верзилина сморщилось, будто он действительно вот-вот заплачет.

– Я не плачу, – всхлипнула Анюта.

– А выбранная комиссия все равно работать будет. Хоть вы и устроили этот митинг, а она все равно вас разоблачит, – хмуро сказал Витька.

– Мы к ее председателю пойдем, а потом в соответствующие инстанции, – сказал Михаил спокойно. – Гиперболоид – это, конечно, фантастика, а вот лазер уже существует. Надо только ручной вариант сделать, чтобы с ним в автобус можно было влезть.

– Идите. Начинайте с председателя.

– И начнем.

– Так начинайте, к чему откладывать? Говорите. Я и есть председатель общественной комиссии по розыску львов.

– Гад ты! – взвизгнул Витька, забывший, что он еще не владеет приемами каратэ, и бросился на Верзилина. Михаил едва успел поймать его за руку.

– Тебя папа в угол ставит или ремнем порет? – поинтересовался Верзилин. – Придется вас в детскую комнату милиции отправить, раз вы по-хорошему договориться не хотите. Там с вами проведут воспитательную беседу, а потом родителям на работу сообщат, что вы по чужим дачам лазаете. Мебель портите, мелочь всякую воруете. Да еще и надписи на стенах неприличные пишете. Этих разборок вам до конца школы хватит. Любить львов, конечно, похвально – красоту надо любить, но дураками-то быть при этом вас никто не заставляет! – Верзилин с сокрушенным видом оглядел ребят, и в ладони его блеснул серебряный свисток.