Время ацтеков

о, что почувствовал, когда признался в любви. Что-то ярко-желтое, манящее, с треском прогорающее под ликующие крики китайских фейерверкеров и одобрительный гул толпы, ворох огней в небе, что-то прогорающее у тебя на глазах и в них самих. Так вот, что это такое – любовь?

Мы недоуменно глядим друг на друга, а потом переводим глаза на стойку, где лежат, сцепившись, какие-то два предмета.

Мы видим, что держимся за руки.

Пока моей возлюбленной, которой я собираюсь посвятить остаток своей жизни – в печали ли, радости, в жертвенном ли упоении, – нет в баре, я выпиваю еще и еще и пытаюсь анализировать ситуацию.

Если бы я хоть что-нибудь соображал в счетах, то непременно взял бы лист бумаги, разделил его на две части и в верхней написал бы все минусы своего положения, а в нижней – все плюсы. Подбил, блин, баланс.

– Но разве необходимо разбираться в счетах для того, чтобы взять лист бумаги, разделить его на две части и в одной вписать все минусы, а в другой все плюсы своего положения? – спрашиваю я бармена.

– Тебе чаю? – спрашивает меня бармен.

– Еще выпить, – прошу я и вытаскиваю из кармана мятый счет за электричество.

– Становись настоящим, – прошу я себя.

На обратной стороне я пишу:

Итак, минусы:

– два трупа, две девушки, сбитые на дороге легавым + (в смысле вдобавок, а не плюс как что-то положительное) труп священника; – самоубийство Светы и, самое важное и, признаюсь, неприятное, все это шалости не судьбы, а, судя по результатам, действия одного, вполне реально существующего человека; – а еще минусом можно считать то, что мне неизвестен этот человек, который, совершенно очевидно, устроил за мной охоту; – еще минус – даже зацепок никаких нет, чтобы найти этого мудака и оторвать ему башку на хрен;

– еще минус, легавый, который казался мне крутым парнем, таким и оказался. И, как и все крутые парни, оказался полным дерьмом в душе. Как и все Рембо в камуфляже, мой Настоящий Крутой Друг – баба и педик в душе. Целыми днями дует траву, ноет то мне, то Жене о том, как его не любила жена – и как он любил жену, да плачется, да скулит, дерьмо, в общем. Все это с тех пор, как мы вернулись из отпуска, где поженились;

– еще минус – легавый круто раскис, и с этим надо что-то делать. Он, видите ли, только сейчас осознал, что Света умерла. Ха-ха, бля.

Я подвожу черту и, пожалуй, правда, беру чаю. Только от горячего мое спиртное разливается по телу как река в половодье. Мне сносит все плотины. Я улыбаюсь и осознаю, что сейчас-то способен на убийство. Н у, урод, где же ты?!

Итак, плюсы:

+ вполне реальный маньяк (вы можете не видеть акулу, но по тому, как у вашего напарника по погружению пропала рука, и вместо нее – кровавые лохмотья, уже понимаете, что акула-то ЕСТЬ) на некоторое время прекратил танцы у жертвенных камней. Как видите, Мейлер был неправ, и крутые парни иногда очень даже танцуют. Взял, что ли, отпуск. И, как говорят легавые – тьфу! – лег на дно;

+ священник и две его подружки, которых я окрестил Первой и Второй, –