Порочные игры

— Теперь становится ясно, почему он оказался в аэропорту Венеции, если, конечно, вы не ошиблись. Старик в белом костюме, вилла с потайными комнатами… все это пока только привходящие обстоятельства, уверяю вас. Но это больше, чем мы имели.

Он обернулся к агентам.

— Выберите побольше кадров, увеличьте и отсканируйте на компьютере. Особое внимание обратите на двух мужчин: вид сзади, вид спереди — все, что, на ваш взгляд, может служить наводками. И мальчика крупным планом. Отошлем их в Венецию, может быть, там узнают пропавшего ребенка. — Потом обернулся ко мне: — Вы сказали, он был членом парламента?

— Да.

— Значит, Лондону будет не так уж сложно выслать нам несколько фотографий?

— Разумеется!

Он дал агентам еще какие-то указания.

— Сделайте это как можно быстрей. Действуйте через наше посольство в Лондоне, чтобы не было никаких утечек. — Впервые за все время в его голосе зазвучали эмоции. Он налил в стакан воды и снова принял таблетку. — Пока вы здесь, я хотел бы провернуть еще одно дело. Как вам известно, мы прослушиваем телефон в их доме, но они, сволочи хитрые, телефоном почти не пользуются. Общаются, видимо, через компьютер, а эту систему мы пока не просекли. Но однажды поймали интересный звонок. Поставьте пленку.

Эта пленка, как и обычно, записывалась на малой скорости, чтобы улучшить качество звука. Поэтому скорость пришлось увеличить. Начало записи было малоинтересным. Сначала женский голос, я сразу узнал голос Софи, требовал в местной чистке пропавшую юбку. Потом мужчина делал заказ в винном магазине. И лишь когда на пленке послышался телефонный звонок, Кемлеман подтолкнул меня локтем.

— Вот сейчас, — сказал он и дал мне наушники. Я слушал внимательно. Трубку поднял мужчина, говоривший с незнакомым мне акцентом. «Позовите Сеймура», — попросил звонивший с явно британским произношением. После паузы к телефону подошел Сеймур. Дальше последовал такой диалог:

«— Новости есть?

— Все спокойно. Что у тебя?

— Этот новый клиент готов закупить весь чикагский запас.

— Значит, поездка остается в силе?

— Если он не слиняет в последний момент.

— А деньги надежные? Помни, нужны наличные.

— Конечно, я ему сказал.

— Как Софи?

— За нее не волнуйся.

— Я-то не волнуюсь, а тебе надо бы. Что еще? Был ответ из Лондона?

— Нет, они потеряли след. Жаль, что мы не позаботились об этом в Нью-Йорке.

— Ладно, займемся этим потом. Ты сменил коды?

— За кого ты меня принимаешь? Мы сделали это сразу.

— Просто проверяю. Итак, если больше не позвоню, встретимся в похоронном зале, как условились, только мне не звони».

Разговор закончился. Я снял наушники.

— Что-нибудь поняли? — спросил Кемлеман.

— Несомненно звонил англичанин, говорил с легким американским акцентом, как и все прожившие здесь некоторое время.

— Это Генри, ваш друг?

— Вполне возможно, — ответил я после паузы.

— А более определенно сказать не можете?

— Трудно. Давайте еще раз послушаю.

Я снова прослушал диалог, нагнувшись к самому динамику.

— Да, это он. Я почти уверен. — Сердце у меня бешено заколотилось. — А разговор они вели о поездке в Чикаго. Именно об этом мне говорила Софи. Похоже, он о Софи беспокоится. Неужели они что-то заподозрили?

— Вы угадали. — Разговаривая со мной, он расхаживал по комнате. — Похоронный зал, — сказал он. — Почему похоронный зал?

Вдруг он быстро вышел из комнаты. Я заколебался: следовать мне за ним или остаться, и посмотрел на агентов. Один из них сказал:

— Он плохо переносит такие дела из-за истории с его дочерью.

Кемлеман вернулся, и я не успел ничего спросить.

— Пойдемте, — сказал он.

Я вышел за ним на вертолетную площадку. На этот раз он был очень разговорчив.

— Мы разместили группу в недостроенном доме в полумиле от дома Сеймура, ведется непрерывное наблюдение. На наше счастье, там тупик — к дому идет только одна дорога. Понимаю ваше состояние после всего пережитого, но не могу не сообщить вам еще одну новость. Утром я получил факс из Флориды. Там в парке пропал ребенок. И сразу подняли полную тревогу. Перекрыли все входы и выходы. К счастью, ребенка удалось найти минут через двадцать, это был семилетний ребенок, но похитители уже успели подстричь ему волосы, перекрасить их в другой цвет и вставить ему контактные линзы. Преступников взяли, когда они собирались переодеть его в девочку.

— Господи!

— Муж и жена, с виду самые обыкновенные люди. Оказалось, их разыскивают в трех штатах по сходным обвинениям. Такая мразь недостойна никакого снисхождения. Был бы счастлив повернуть рубильник и поджарить их на стуле.

Я был до того измучен, что, снова сев в вертолет, не испытывал ни малейшего страха. Вообще ничего не испытывал. Я и представить себе не мог, что существует мир, полный пороков и извращений. Кемлеман, видимо, умел читать чужие мысли, потому что в машине, по пути в мой отель, вдруг сказал:

— Надеюсь, вы не собираетесь довести дело до конца?

— Почему вы спросили? — Я был поражен.

— Когда-то вы были связаны с этой женщиной, и вам не хочется быть среди тех, кто выдаст ее. Об этом вы сейчас думаете?

— Нет, не об этом.

Он с волнением посмотрел на меня.

— Поверьте, совсем не об этом, — повторил я. — Главное сейчас — пресечь зло. И я должен в этом помочь. Особенно после того, что увидел и узнал за последние несколько недель. Боюсь только все испортить, когда дело дойдет до развязки.

— А вы думайте о ребенке из фильма и об остальных жертвах.

Мы заехали в передний двор мотеля, и Кемлеман заглушил мотор. Строго официальное выражение исчезло с его лица; передо мной сидел совсем другой человек, одержимый.

— Я вам вот что скажу, — проговорил он. — Я готов использовать кого угодно, что угодно, если это необходимо, пойти на риск и применить любые, даже грязные средства, чтобы спасти хотя бы одного ребенка от того, что мы только что видели.

Его страстность поразила меня. Почему вдруг он выплеснул наружу всю свою ярость? Это я понял потом, но было слишком поздно.

Глава 27

НАСТОЯЩЕЕ

Дело пошло быстрее, когда специалист из ФБР проник наконец в их компьютерную систему. Он принес список фамилий и адресов; некоторые из них значились и в списке, присланном из Венеции. Примерно сотня фамилий, которая вполне могла служить представительной выборкой американского истеблишмента: судья из Оклахомы, директор школы из Мейна, вице-президент Сберегательного и кредитного банка в Вест-Ковине (Калифорния), комментатор местного телевидения, евангелист из Техаса и — хотите верьте, хотите нет — респектабельный педиатр из Мемфиса, а также корреспонденты из Панамы, Колумбии, Мексики и даже Аляски.

Не знаю, был ли я единственным, кто заметил драматическую перемену в поведении Кемлемана, но оно действительно стало странным. Возможно, сказалась чрезмерная перегрузка работой, но я склонен был отнести это на счет нервного возбуждения. Он все больше и больше отдалялся от местных полицейских и каждое предложение Трэвиса встречал в штыки. Лишний раз это подтвердилось, когда он получил распечатку компьютерного списка. Он готов был в тот же момент всех арестовать, но ему запретили, и тогда он стал срывать злость буквально на всех.

Для непосвященных американская судебная система еще более непостижима, чем промысел Божий. Федеральные законы и законы штатов часто противоречат друг другу, правоохранительные органы соперничают между собой, решающую роль всегда играет политика. В наше дело были втянуты не только ФБР и полиция Англии, но и Интерпол, и каждая из этих организаций действовала сама по себе. Недавнее решение Верховного суда о недопустимых уликах всех деморализовало. Только Кемлеман готов был рисковать головой, и ограничения приводили его просто в бешенство.

По сообщениям наблюдателей, Генри больше не появлялся в доме Сеймура, даже не звонил. Трэвис организовал поиск по регистратурам всех гостиниц в окрестностях Финикса; фирмы, работающие с кредитными карточками, получили распоряжение сообщать обо всех операциях с фамилией Блэгден. Только вряд ли Генри был настолько глуп, чтобы пользоваться своей настоящей фамилией, — это лишний раз подтверждало, что все ходят по кругу, хватаясь за любую соломинку. Трэвис изо всех сил старался не ударить лицом в грязь перед теми, кто сейчас орудовал на его территории. Ведь в самой гуще событий он оказался случайно, после того как его офицер задержал меня на шоссе, и он явно на этом зациклился.