Под угрозой (в сокращении)

Она пристально посмотрела на него. Глубоко вздохнула.

— Так сколько же вам было лет, когда вы начали лгать?

— Вас, я смотрю, никак не проведешь?

— Вероятно, нет, — сказала Лиз. Она выпила свой эспрессо одним залпом. — Но, с другой стороны, то, с кем вы обедаете, совершенно меня не касается.

Он посмотрел на нее с хитрой полуулыбкой:

— Как знать.

— Мне пора, — сказала она.

Он капитулирующе поднял руки и подозвал официанта.

Небо снаружи было серо-стальное. Ветер трепал их волосы и одежду.

— Было очень приятно, — сказал он, взяв ее за руки.

— Да, — согласилась она, осторожно высвобождая руки. — Увидимся в понедельник.

Он кивнул, все с той же полуулыбкой на лице. К облегчению Лиз, кто-то рядом выходил из такси.

Глава 3

Десторп-Стрэнд был печальным местом и в лучшие времена, а в декабре, как казалось Диане Мандей, это был край света. Несмотря на лыжную куртку на гусином пуху, вылезая из внедорожника «чероки», она поежилась.

Диана не жила в Дерсторпе. Эта красивая женщина чуть за пятьдесят, с элегантно мелированными светлыми волосами и барбадосским загаром, обитала со своим мужем Ральфом в георгианском особняке на восточной окраине Марш-Крик. Неподалеку от Марш-Крик находились неплохие поля для гольфа, небольшой яхт-клуб и паб «Трафальгар». Если проехать по побережью чуть дальше, можно было добраться до Бранкастера и яхт-клуба получше.

В Дерсторпе, однако, даже намека ни на одно из этих благ не было. Дерсторп мог похвастать пабом в стиле кантри/вестерн, мини-маркетом «Лондис» и продуваемым всеми ветрами районом муниципальной застройки. К западу от городка протянулась пустынная береговая полоса, известная местным жителям как Стрэнд. Приблизительно в миле от города на ней расположились пять бунгало постройки 1950-х годов.

Диана Мандей купила бунгало Стрэнда год назад в инвестиционных целях. К ее удивлению, нашлось немало людей, которые жаждали пожить на Стрэнде. Непрерывные удары волн о гальку, ветер с солончаковых болот, пустота горизонта, соединяющего море с небом, — этого, как оказалось, было более чем достаточно.

Возможно, это придется по вкусу молодой женщине, стоявшей спиной к самому западному бунгало. Очевидно, это аспирантка, пишущая диссертацию. Одетая в парку, джинсы и прогулочные ботинки женщина держала справочник Управления по делам туризма, в котором размещала свою рекламу Диана, и с надеждой смотрела на горизонт, в то время как ветер бросал волосы ей в лицо. Она могла бы, вероятно, выглядеть весьма презентабельно, если бы потрудилась предпринять для этого хоть какие-то усилия, подумала Диана.

— Прекрасное место, правда? — произнесла она подобающую домовладельцу фразу.

Женщина рассеянно нахмурилась:

— Сколько за неделю, включая депозит?

Диана взвинтила цену настолько, насколько посмела. Женщина не выглядела особенно богатой, но и на человека, намеренного продолжить поиски, тоже не была похожа. Родительские деньги, почти наверняка.

— Можно заплатить наличными?

— Конечно, — сказала Диана и улыбнулась. — Тогда на этом и порешим. Меня зовут Диана Мандей, как вы знаете, а вас…

— Люси. Люси Уормби.

Они обменялись рукопожатием, и Диана заметила, что рука у женщины была удивительно сильной. Заключив сделку, Диана уехала в восточном направлении, к Марш-Крик.

Женщина, назвавшаяся Люси Уормби, наблюдала за «чероки», пока тот не скрылся в Дерсторпе. Затем, открыв пассажирскую дверцу своей «астры», она достала сумку и рюкзак и внесла их через переднюю дверь бунгало в окрашенную белой краской гостиную. На столе перед выходившим на море окном она разложила свой бумажник, бинокль, кварцевые часы для подводного плавания, складной нож, маленький компас и мобильный телефон. Было почти 15.00 по Гринвичу. Усевшись со скрещенными ногами на низком диване у стены и полуприкрыв глаза от слабого света, она начала постепенный процесс очищения мозга от всего, что не относилось к ее заданию.

Вскоре после 3.30 на столе у Лиз зазвонил телефон. Звонок прошел через центральный коммутатор, потому что звонивший набрал официальный номер МИ-5 и спросил Лиз, назвав ее псевдоним, которым она когда-то пользовалась. Звонившего, представившегося Зандером, попросили подождать, пока выясняли, захочет ли Лиз с ним разговаривать.

Как только Лиз услышала кодовое имя, она попросила ее с ним соединить, спросила его номер и перезвонила ему. Прошло уже много времени с тех пор, как она разговаривала с Фрэнки Феррисом последний раз, и она была не совсем уверена, что хотела бы возобновить это знакомство. Впервые она столкнулась с ним, когда, будучи контролером агентов в подразделении по борьбе с организованной преступностью, принимала участие в операции против босса одного из эссексских синдикатов по имени Мелвин Истман, который подозревался в контрабанде героина из Амстердама в Харидж. Наблюдение установило, что Феррис был одним из водителей Истмана, и, когда специальная служба взяла его в оборот, он согласился предоставить информацию о деятельности синдиката. Спецотдел полиции Эссекса передал его МИ-5.

С самых первых дней службы у Лиз было инстинктивное понимание динамики управления агентами. На одном конце шкалы находились такие агенты, как Марципан, которые доносили на своих коллег, исходя из патриотизма или моральных убеждений, а на другом конце были те, кто работал только из личного интереса или за деньги. Зандер находился где-то посередине. В его случае проблема по существу была эмоциональной. Он хотел, чтобы она ценила его, сидела и выслушивала его жалобы на вселенскую несправедливость.

Поняв это, Лиз набралась терпения, и постепенно информация пошла. Часть ее была сомнительной ценности, но в целом она существенно увеличила познания МИ-5 об операциях Истмана. Однако Ферриса никогда не допускали в ближний круг Истмана, и в конце концов оказалось невозможным выстроить дело против этого столь озабоченного вопросами безопасности жулика. Однако полиция Эссекса продолжила заниматься Истманом, и, когда Лиз перевели в антитеррористический отдел Уэдерби, контроль над Зандером передали одному из полицейских офицеров, бездушному ольстерцу по имени Боб Моррисон.

— Тебе следует поговорить с Бобом Моррисоном, Фрэнки, — сказала она.

— Моррисону я ничего не скажу — это для вас. В пятницу будет большая поставка, на мыс. Двадцать плюс «спецгруз» из Германии.

— Я не знаю то, что это означает, Фрэнки. Я вышла из той игры, и ты не должен мне звонить. Я не могу ничего сделать.

— Пятница, мыс, — повторил Фрэнки настойчиво. — Двадцать плюс «спецгруз». Из Германии. Запомнили?

— Я записала. А что за источник?

— Истман. Принял звонок, когда был там несколько дней назад.

— Ты в телефонной будке?

— Да.

— Позвони куда-нибудь еще, прежде чем уйдешь. Не оставляй этот номер в памяти как последний набранный.

Они оба повесили трубки, и в течение нескольких минут Лиз разглядывала обрывки фраз на лежавшем перед ней блокноте. Затем она набрала номер спецотдела полиции Эссекса и спросила Боба Моррисона. Несколько минут спустя он перезвонил ей из телефона-автомата на каком-то шоссе.

— Феррис сказал, почему он вам позвонил? — спросил ее сотрудник полиции.

— Нет, — сказала Лиз. — Но он твердо заявил, что не будет разговаривать с вами.

— Как источник, — сказал Моррисон, — Фрэнки Феррис уже никуда не годится. Девяносто процентов денег, которые платит ему Истман, идут прямо в казино, и я не удивлюсь, если он еще и колется. Он, вероятно, все это придумал.

— Возможно, — осторожно сказала Лиз.

Повисла пауза, заполненная треском разрядов и звуками автомобильных сирен.

— …собираясь получать что-нибудь полезное, пока Истман дает ему деньги. А если нет, я не много дал бы за его…

— Вы думаете, что Истман может от него избавиться?

— Думаю, он не исключает этого. Фрэнки знает достаточно, чтобы похоронить его. Но не думаю, что до этого дойдет. Истман — бизнесмен. Вероятно, он рассматривает его как накладные расходы. И просто увеличивает цену.