Под угрозой (в сокращении)

К своему облегчению, Лиз увидела, что двери в зал заседаний были открыты и никто еще не сел за стол. Благодарю тебя, Боже! Ей не придется сносить подчеркнуто терпеливые взгляды мужчин, провожающие ее к ее месту за длинным овальным столом. Стоя прямо в дверях, дуэт быкообразных сотрудников лондонской полиции потчевал одного из коллег Лиз подробностями передовой статьи в «Дейли миррор» — какой-то мутной истории, в которой фигурировали ведущий детской телепрограммы и оргии с крэком в одной манчестерской гостинице.

Чарльз Уэдерби расположился в ожидании у окна, его выглаженный костюм являл собой немой укор одежде Лиз, с которой насыщенный паром воздух ванной так и не смог сотворить чудо. Тень улыбки, однако, коснулась его неправильных черт.

— Мы ждем людей из Шестерки, — пробормотал он. — С ними будет кто-то новый — их человек из Пакистана. Бруно Маккей.

— И что говорят об этом Маккее?

— Он закончил Харроу.

— Как в том анекдоте: женщина входит в комнату, где находятся три выпускника разных школ. Итонец спрашивает ее, не хотела бы она присесть, винчестерец пододвигает стул, а выпускник Харроу…

— …садится на него, — сказал Уэдерби с едва заметной улыбкой. — Точно.

Лиз взглянула в окно на размазанный дождем облик громады Ламбетского моста. Она была рада, что ее начальником был человек, с которым она могла вот так просто разговаривать.

— Думаю, все наконец собрались, — пробормотал он, глядя ей через плечо.

МИ-6 представляли Джеффри Фейн, бывший там координатором антитеррористических операций, и новое лицо — Бруно Маккей. Все обменялись рукопожатиями, и Уэдерби, энергично пройдя через комнату, закрыл двери. У каждого места лежала сводка еженедельных рапортов заграничных резидентур.

Маккея поприветствовали от имени Темз-Хауса и представили группе. По словам Уэдерби, сотрудник МИ-6 только что возвратился из Исламабада, где отличился, работая заместителем резидента.

Маккей воздел руки в скромном возражении. Загорелый и сероглазый, во фланелевом костюме, явно купленном на Савил-Роу, он являл собой эффектную фигуру в этом обычно безликом собрании. Но для Лиз, проникнутой сдержанной культурой Темз-Хауса, он казался одетым слишком дорого, а его приятная внешность — густой загар, выразительный нос и рот — была слишком яркой. Это была запоминающаяся личность — и каждая унция ее профессионального самосознания восставала против этого.

Покончив с формальностями, группа приступила к разбору докладов из-за рубежа. Первым был Джеффри Фейн. Высокий, с орлиным обликом, Фейн сделал свою карьеру в Ближневосточном отделе МИ-6, где приобрел репутацию человека решительного и безжалостного. Он занимался ИТС — исламским террористическим синдикатом, — как называли совокупность таких групп, как Аль-Каида, Исламский джихад, ХАМАС и бесчисленное множество других.

Закончив говорить, Фейн бросил патрицианский взгляд на своего младшего коллегу. Подавшись вперед, Бруно Маккей поправил манжеты и начал говорить, поглядывая в свои заметки.

— Представители пакистанских спецслужб, — начал он, — сообщили об обнаружении Дауда аль-Сафы. В их рапорте говорится, что аль-Сафа посетил тренировочный лагерь около Тахт-и-Сулеймана на северо-западе страны и, возможно, вступил в контакт с группой, известной как «Дети небес».

К сильному раздражению Лиз, Маккей произносил исламские имена так, чтобы было очевидно, что он знает арабский. Что же такое с этими людьми? — подумала она. Почему все они считают себя реинкарнацией Лоуренса Аравийского?

— Мы в Воксхолле думаем, что это событие очень важно, — продолжал Маккей. — По двум причинам. Во-первых, главная роль аль-Сафы — курьер, который перевозит деньги между Эр-Риядом и азиатскими террористическими группами. Если он трогается в путь, значит, затевается что-то грязное. Во-вторых, «Дети небес» — одна из немногих групп ИТС, которые предположительно имеют европейцев в своих рядах.

Он расправил на столе перед собой загорелые пальцы.

— Мы опасаемся, что противник собирается заслать к нам «невидимку».

Он сделал небольшую паузу. «Невидимки», как называли их в ЦРУ, были настоящим кошмаром разведки: это были террористы, которые, будучи этническими уроженцами целевой страны, могли незаметно пересекать ее границы, беспрепятственно передвигаться по ее территории и легко проникать в ее учреждения.

— Исходя из этого, — плавно продолжил Маккей, — мы предлагаем привлечь к этому делу Иммиграционную службу.

Человек из министерства внутренних дел нахмурился:

— Что вы думаете относительно вероятных целей и времени нападения? Мы, скорее всего, должны будем повысить уровень безопасности во всех государственных учреждениях с черного до красного, но я не хочу начинать слишком рано.

Маккей заглянул в свои записи:

— Пакистан уже занимается этим делом. Они проверяют списки всех пассажиров, выезжающих за границу. Какие будут цели, пока не известно, но мы будем держать ухо востро. — Он взглянул через стол на Уэдерби, затем на Лиз. — И мы должны также находиться в постоянном контакте с нашими агентами здесь, в этой стране.

— Что-то уже происходит, — сказал Уэдерби, посмотрев вопросительно на представителя ЦПС. Он нерешительно сжал губы, затем сказал: — Мы наблюдаем немного больше фонового шума, чем обычно. Однако это совсем не тот уровень активности, которым должна сопровождаться такая крупная операция.

Лиз украдкой пробежала глазами по комнате, пока не встретилась взглядом с Маккеем. Он не улыбнулся, не отвел глаза, а просто посмотрел на нее. Уэдерби в свою очередь наблюдал за Маккеем. Эта немая сцена продолжалась несколько секунд, а затем Фейн разрядил обстановку вопросом об агентах МИ-5 в воинствующих исламистских кругах Великобритании.

— Насколько близко к центру событий находятся ваши люди? — спросил он. — Будут ли они посвящены в подготовку крупной операции ИТС против нашей страны?

Уэдерби предоставил Лиз возможность дать ответ.

— В большинстве случаев, вероятно, нет, — сказала она, зная, что Фейн не восприимчив к оптимизму. — Но некоторые наши люди на правильном пути. Со временем они придвинутся ближе к центру.

— Со временем?

— Мы не имеем возможности ускорить процесс.

Она решила не упоминать Марципана. Этот агент мог бы стать сильной картой, но на столь ранней стадии его карьеры она не была готова раскрыть его. Уэдерби непроницаемо постукивал по губам карандашом, но Лиз могла сказать по его позе, что он посчитал ее решение правильным.

А Маккей, поняла она с каким-то внутренним волнением, все еще смотрел на нее. Неужели она, как летучая мышь, бессознательно передавала какие-то сексуальные сигналы на его сонар? Ее это скорее раздражало, а не радовало.

Одна из трубок над их головами начала мигать. Это стало своеобразным сигналом об окончании встречи.

А в это время в миле от Темз-Хауса на другой стороне реки следующий из Парижа поезд «Евростар» подходил к перрону вокзала «Ватерлоо». Вагоны второго класса располагались в середине поезда. Из одного из них на перрон вышла молодая женщина. Бодрящий холод платформы резко контрастировал с теплом вагона. Женщина влилась в толпу пассажиров, направлявшихся к зданию вокзала.

Женщина была одета в парку и джинсы, на ногах кроссовки. На голове ее была коричневая вельветовая кепка из магазинчика с набережной Селестен, надвинутая низко на глаза, и — несмотря на пасмурный день — темные очки. Она выглядела лет на двадцать, несла сумку и большой рюкзак, и не было ничего, что отличало бы ее от других отдыхающих, вернувшихся утром в понедельник домой после длинного уикэнда.

Подойдя к стойке проката автомобилей «Эйвис», женщина присоединилась к очереди из четырех человек, и если она и знала о камере видеонаблюдения, установленной над нею на стене, то ничем не выдала этого. Вместо этого, раскрыв утренний выпуск «Интернэшнл геральд трибюн», она, казалось, полностью погрузилась в статью о моде.

Когда подошла ее очередь, оператор обслужил ее с должной любезностью, но по обломанным ногтям, неухоженным рукам и выбору автомобиля — недорогого хетчбэка — он мог сказать, что она не заслуживает полной меры его внимания. Ее водительские права и паспорт удостоились лишь мимолетного взгляда.