Соперник Цезаря

Он вновь поднялся и прошелся по таблину.

- Как только я стану претором, предложу народному собранию утвердить пост префекта ночной стражи. И назначить этим префектом тебя. Нынешнюю службу надо реорганизовать. Набрать куда больше людей - вольноотпущенников и государственных рабов, организовать пожарные команды и отряды для охраны в ночное время. Мне нужен порядок в Городе. И городские когорты одни с этим не справятся. Ну как, возьмешься?

- Да, доминус.

Разве верный Зосим мог ему отказать? Он как вьючный мул потянет любую поклажу, не требуя ни славы, ни награды. А впрочем, почему его не наградить? Всем, всем надо воздавать за доблесть, никого не забывая. Клодий повернулся и глянул на золотой ларец, стоящий на ларе с книгами, - подарок Птолемея Авлета. Не раздумывая, он взял ларец, отпер и подошел к Зосиму.

- Подставь руки, - приказал Клодий.

Вольноотпущенник спешно положил свитки на пол и протянул руки, патрон высыпал ему на ладони все, что оставалось в ларце, - жемчужины, золотые украшения с инкрустацией из цветной смальты, золотые монеты. Часть просыпалась на пол.

- Это твое, - сказал Клодий кратко. Потом поставил рядом с Зосимом ларец. - Он тоже твой.

- Зачем было тогда высыпать? - пожал плечами Зосим и принялся собирать с пола монеты и жемчужины. Подумал и положил свитки в ларец - место истраченного золота заняли рукописи.

- У нас с тобой еще очень много дел, Зосим, - принялся перечислять задачи Клодий. - Во-первых, создать консилий, затем - сократить выдачи хлеба. С появлением консилия нам не нужны будут эти тысячи паразитов в Городе. Устроим римские колонии в Карфагене и Коринфе, выведем туда тысячи неимущих - пусть работают, торгуют, богатеют, а не шатаются с утра до вечера по форуму. - Он бессовестно крал чужие идеи, и это ему нравилось. - А самая сложная задача - заставить Цезаря переправить свои легионы из Галлии прямиком в Сирию, на покорение Парфии.

- Такое возможно? - усомнился Зосим.

- Вполне. - Клодий улыбнулся. - У меня есть заклинание, которое подействует на Цезаря безотказно.

- Какое? - спросил Зосим. Он знал, что патрон ждет этого вопроса.

- Слава Александра! Слава Александра заставит Цезаря отправиться в Египет и Парфию. И, возможно, в Индию. И я в этом ему препятствовать не буду. О, наши недруги на Востоке еще рано хоронят Рим. У нас еще столько сил! - Клодий сжал кулаки.

Уже когда Зосим ушел к себе в комнату, в таблин влетела Фульвия.

- Я не позволю тебе так со мной обращаться! - Кулачки ее были сжаты, глаза горели.

- Как - так? - Клодий казался невозмутимым.

- Ты относишься ко мне, как к пустому месту! Ты же видел меня и Марка…

- Ты хочешь, чтобы я тебя ревновал?

- А ты что, не ревнуешь?

- У меня есть повод?

- Опять ты все перевернул!

- Так есть у меня повод или нет?

Он подошел к ней вплотную и на всякий случай взял ее за руки, чтобы она не вцепилась ногтями ему в лицо.

- Ты хочешь развестись со мной и жениться на Октавии, на этой дурочке, что находится с Цезарем в родстве.

- Октавия уже просватана.

- Ну и что? Цезарь разорвет помолвку.

- Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я женился на Октавии?

- Прекрати! - Она клацнула зубами. - Или я тебя укушу.

- А ведь Марк Антоний - родственник Цезаря. Может быть, это ты решила породниться с императором? А?

Фульвия попыталась вырваться, но безуспешно.

- Ты - мерзавец! Мерзавец! - закричала она.

- Или тебе нравятся такие мужчины? Громоздкие? Тяжелые?

Она задохнулась от ярости и попыталась пнуть мужа коленом в пах, но тот успел согнуть ногу, и ее коленка пребольно ударилась о его. После чего Клодий наконец разжал руки. Фульвия упала на стул и разрыдалась.

- Мне больно, - запричитала она.

- Больно? Неужели? А я был уверен, что тебе нравится, когда тебе причиняют боль. Знаешь, милашка, у меня в Альбанской усадьбе есть два раба - Грил и Посидоний. Они вращают мельничный жернов уже несколько лет. Так вот, милочка, если ты мне изменишь, если я поймаю тебя с этим бугаем Марком, - тут лицо его страшно исказилось, - то я отдам тебя сначала на потеху этим двум рабам, а потом велю им перемолоть тебя на мельнице вместо зерна.

Слезы на глазах Фульвии высохли.

- Ты шутишь… - только и сумела она выдавить. На мужа в этот миг она смотрела с восторгом: его ярость и его жестокость действовали на нее возбуждающе.

Клодий скривил губы:

- Если подобная перспектива тебя веселит, то считай мое обещание шуткой.

Картина VIII. Помпей Великий, Милон и Цицерон

Кавсиний Схола зачастил в Рим к своему старому другу Публию Клодию. Возможно, потому, что у Клодия теперь водились денежки, и Кавсиний уже и раз, и другой брал в долг. Однако помогал другу кандидат в преторы отнюдь не бескорыстно. Взамен на обещание повременить с отдачей долга Клодий получил от Кавсиния обещание подготовить к лету всех жителей Интерамны к приезду в Город на голосование по одному очень важному вопросу. Что за вопрос - Клодий объяснять не стал. Кавсиний Схола попытался подпоить клиента Гая Клодия и вытянуть у того, о чем идет речь. Гай Клодий пил охотно и даже сделался довольно болтлив. Во всяком случае, он со значительным видом намекнул, что речь идет о каком-то важном законе, столь важном, что Клодий заранее разыскивает по всей Италии людей, которым когда-то оказывал услуги, подкрепляет давнюю дружбу деньгами, а взамен просит всего лишь привести в нужный день всех римских граждан на голосование. Из Этрурии, где у Клодия обширные имения, к нему что ни день приезжают посланцы, и это уже замечено, и тревожит врагов. Назревало что-то грандиозное, невиданное - Клодий оплетал сетью всю Италию, готовясь нанести удар. Кавсиний Схола не стал допытываться - какой именно, и на следующий день уехал к себе в Интерамну. Так что на следующий вечер, сидя за чашей в таверне, Гай Клодий, привыкший к пирушкам, испытывал странную пустоту - накануне он делал значительные намеки, и вдруг больше никто не пытается выведать планы его патрона. А планы были столь необычные, что молчать о них становилось все труднее и труднее…

И тут напротив Гая уселся Феофан из Митилен…

Милон старался не выказывать раздражения при встрече. Напротив, он улыбнулся как можно любезнее, приветствовал Великого голосом льстивым, почти слащавым, и только после повторного приглашения опустился на стул подле жаровни. Сам Помпей расхаживал по таблину, что свидетельствовало о сильном волнении. В загородной усадьбе Великого обстановка была, как и в те дни, когда здесь проживала Юлия. Ее бюст, поражающий сходством, стоял в углу таблина, и мраморная Юлия смотрела на гостя нарисованными глазами. Только взгляд этот был какой-то напряженный, будто Юлия всматривалась во что-то, но никак не могла разглядеть. На ложе, стоящем между ларем с книгами и жаровней, примятое, пестрело нашитым узором явно самодельное покрывало - незаконченная работа Юлии. Все здесь напоминало о ней. А между тем говорили, что Помпей собирается жениться вновь.

- Ты слышал? - голосом обвинителя спросил Помпей, останавливаясь перед Милоном. - Слышал, что задумал Публий Клодий?

- Рассказывают, что он собирается фактически уравнять в правах вольноотпущенников и римских граждан, - ответил Милон. - Но это, кажется, не тайна.

- Я о другом. Ты что-нибудь знаешь о консилии?

Милон замялся:

- В первый раз слышу. А что это такое?

- Ха! - Помпей погрозил кому-то. Видимо - Клодию. - Новая выдумка Бешеного. Он хочет отменить народное собрание и устроить выборы в свой консилий по всей Республике. От каждой общины - определенное число граждан. Консилий будет собираться в комициальные дни ^[157] и решать все вопросы, которые прежде решало народное собрание.