Мертвый сезон в агентстве Глория

– Угадал, Игорь Леонидович! – широко улыбнулся Баграт Суренович. – Запел.

– На греческом языке? – мрачно пошутил Маркин.

– На русском, дорогой ты мой, на русском! В Греции у нас тоже свои людишки имеются… И даже среди греков.

– И запел про сотню миллионов баксов, которые он якобы перевел на мой счет?

– Ты очень умный человек, Игорь Леонидович, – ответил Малюта, насмешливо оглядывая Маркина.

– Ничего он мне не переводил, – упрямо повторил Игорь Леонидович.

– Другими словами, ты отказываешься от моей помощи?

– Я не отказываюсь. Я просто-напросто говорю, что ни Комар, ни Жорж Аракелян ничего мне не переводили.

– Поставь себя на мое место, Игорь Леонидович. Один мой хороший приятель говорит, что деньги он отправил. Второй – ничего не получал. Кому верить?

– Вы можете легко проверить, кто говорит правду, а кто лжет! При ваших-то возможностях!

– Могу. Но не хочу, – жестко ответил Малюта. – И знаешь почему?

– Почему?

– Подобные сделки мимо меня проходить не должны. А значит, я вынужден тебя наказать. Все сказал.

– Требуемой суммы у меня нет, – твердо заявил Маркин.

– Придется найти.

– Где?!

– Подумай, дорогой, подумай! Припомни счетики в Цюрихе, Лондоне, Бельгии…

– Прошу извинить, – поднимаясь, сказал Маркин.

– За что извиняешься? – удивился Баграт Суренович.

– За беспокойство.

– Ты меня совершенно не обеспокоил!

– Я все-таки пойду…

– Иди, – равнодушно ответил Малюта.

И было в голосе Баграта Суреновича такое, что Маркин поневоле снова сел на стул.

– Так-то лучше, – сказал Малюта. – Сиди и слушай. Правду сказать, я лишь недавно узнал, что за дельце ты прокрутил. Конечно, я предполагал, что пахнет хорошими деньгами, но совершенно не думал, что оно принесет сотни миллионов. Да-да! Сотни! Посчитай. Пять тонн золота высшей пробы. Сто тысяч каратов необработанных алмазов. Плюс драгоценности Гохрана. Миллиардом пахнет! Где он, миллиард? У кого?

– Ты прав, Баграт, – переходя почему-то на «ты», ответил Маркин. – Пахнет миллиардом… Но, к общему нашему сожалению, миллиарда-то у меня и нет!

– И опять верю, – сказал Малюта. – А почему нет? Да потому, что жадность фраера сгубила. Такие дела в одиночку не делаются. Пришел бы в свое время, посоветовался с дядей – глядишь, и был бы у тебя миллиард! Но кое-что у тебя имеется. И в Швейцарии, и в Англии, и в Бельгии… Эти бабки придется отдать, Игорь Леонидович.

– За те бабки я всю Генпрокуратуру куплю, – ухмыльнулся Маркин. – Вместе с потрохами!

– Вот и я говорю: можешь, дорогой, – улыбнулся Малюта. – А значит, сумеем договориться. Выпей, не стесняйся!

– Я же сказал: за рулем.

– Думаю, сегодня за руль тебе садиться не надо. Поедешь со мной. А твой «мерс» пусть пока постоит возле ресторана. Не беспокойся, Арменчик проследит, чтобы с машиной ничего не случилось.

– Куда поедем-то? – уныло спросил Маркин, предполагая для себя новые неприятности.

– Ко мне поедем. Домой. За город. Думаю, там сможем договориться.

В голосе Малюты зазвенел металл, и Маркин, знавший о его характере, поспешил послушно выпить рюмку коньяку. За здоровье Баграта Суреновича. А вторую – за процветание заведения Армена Суреновича.

Начальнику МУРа Вячеславу Ивановичу Грязнову доложили, что наружка вела Маркина до момента встречи с Мкртчяном в ночном ресторане на Патриарших прудах. Оба господина вошли в ресторан и уединились в отдельном кабинете. О чем шла речь, узнать не удалось. Также неизвестно, когда гости покинули ресторан. Маркин к своему «мерседесу» не вышел, и машина простояла у входа всю ночь. Через главный вход ни Маркин, ни Мкртчян не выходили, возможно, покинули заведение через служебный ход. Когда – тоже неизвестно.

Грязнов приказал наблюдение за машиной не снимать, однако ничего нового узнать так и не удалось. Машина до сих пор стоит без хозяина.

Когда прошли вторые сутки, Грязнов позвонил племяннику. Денис тут же подключил Кротова. Алексей Петрович задействовал свои связи и выяснил, что Маркин и на работе у себя не появлялся. Правда, вроде бы был от него звонок: приболел, просил не беспокоиться. Не отзывались на телефонные звонки ни городская квартира референта советника президента, ни его загородный дом. Полное молчание. И это уже становилось как минимум интересным.

Похоже, что исчез. Жареное почуял?

Ни в какую болезнь Грязнов не поверил. Пожалуй, единственным человеком, который мог бы пролить свет на эту историю, был полковник Довбня. Он днями встречался с Маркиным, потом позвонил Турецкому и передал свой разговор в машине. Александр Борисович тогда же перезвонил Грязнову и попросил установить за Маркиным наблюдение, уж очень не понравилось ему и настроение, и реакция Игоря Леонидовича на информацию, которую полковник выложил Маркину. С одной стороны, сам Довбня как бы получил угрожающее предупреждение со стороны референта, а с другой, и сам Маркин мог предпринять попытку слинять, почуяв интерес со стороны Генеральной прокуратуры к своей персоне.

А затем эта скоропалительная встреча Маркина с Малютой и его исчезновение. Варианты просматривались следующие.

Маркин, разочаровавшись в Довбне, делает попытку убрать его, но, разумеется, не своими руками, а с помощью боевиков Малюты.

Маркин встречается с Малютой и сам попадает в ловушку.

Наконец, Маркин прибегает к помощи Малюты, чтобы быстро и безопасно покинуть пределы России. Или же где-то затаиться до поры до времени, чтобы из безопасного места понаблюдать за дальнейшим развитием событий.

В любой из трех ситуаций только Довбня мог бы, не вызывая ни у кого подозрений, поинтересоваться местонахождением господина референта, ибо их связывали свои дела.

Включился Сева Голованов. Позвонил Тимофею Поликарповичу, поинтересовался, как жизнь. Услышал его озабоченный голос и спросил, что случилось. Полковник посетовал, что никак не может дозвониться до Александра Борисовича. Сева, естественно, захотел узнать, какая возникла нужда к «важняку». Довбня начал что-то мямлить, словно ему кто-то помешал продолжить разговор. Сева понял и предложил немедленно встретиться. Полковник отвечал сухо и односложно: «Да… Неизвестно пока… Надо подумать…»