Соперник Цезаря

- Сейчас порадуемся, это точно, - заверил легионер. - Эх, кабы у меня было солдат хоть на пять человек больше, я бы показал этим волосатым!

- Уж хворост подносят, - сообщил воришка. Он сидел на ногах Клодия и глядел в щели между прутьями, сообщая, что творится снаружи. - Сейчас подожгут и нас поджарят. Жареный сенатор… - Воришка захихикал.

- Орк! - выругался Тит. - Дрянная смерть.

Клодий был с ним вполне согласен. Он слышал, как шуршат связки сухого хвороста, прислоняемые к плетеному чучелу. Попытался встать, уперся локтем; лежащий под ним застонал.

- Тихо ты! - остановил Клодия Тит. - Под тобой раненый. Ему дротик в живот угодил. Наконечник так в ране и остался.

- О, боги! - закричал Клодий.

- Кого ты зовешь? - спросил Тит. - Кого из богов?

- Не знаю… всех, кто услышит.

- Нас посвятили Таранию, - сказал воришка. - Это вроде вашего Юпитера. Ты рад?

Клодий не отвечал: он слушал, как весело трещит огонек, облизывая сухой хворост. Попытался всунуть пальцы меж прутьев, надеясь вырвать их или сломать. Но куда там! Плетенка была редкой, но ровной - разве что детский мизинец мог протиснуться в отверстие. Напрасно Клодий кровенил ногти - прутья не подавались. А дым меж тем клубился и заползал внутрь. Все стали давиться кашлем. Уже чувствовался жар. За частой решеткой вовсю плясали оранжевые языки. А прежде неподвижные людские тела зашевелились. Даже легионер с раной в животе засучил ногами. Вой несся снаружи - торжествующий вой толпы.

- Там, где чучело прогорит, надо проломиться наружу, - крикнул Клодий Титу.

Огонь с одной стороны разгорался сильнее, и пленники устремились туда, где жар был пока меньше. Все заволокло дымом, и куда ни поворачивался Клодий, всюду натыкался на локти, колени, ногти, зубы. Какой-то здоровяк отшвырнул его к решетке - то есть к самому огню. Обожгло спину и локоть. К запаху дыма примешалась вонь горелого мяса. Клодий ударил почти наугад, вышло - здоровяку под подбородок. Тот осел мешком. Клодий взгромоздился ему на спину. Под тушей здоровяка кто-то отчаянно бился и визжал. Плевать! Главное - перед ним вместо черных квадратиков - сплошной оранжевый овал. Решетка прогорела! Клодий сорвал с лежащего под ним здоровяка тунику, обмотал руку шерстью и несколькими ударами выбил часть решетки. Он уже почти ничего не видел - слезы бежали ручьем, кашель душил.

- Тит! - крикнул он. - Наружу! Сейчас!

Обмотал голову тряпкой - она уже тлела - и рванулся через проем. Обожгло все тело разом, особенно правый бок. Клодий кубарем покатился по земле, сорвал с головы тлеющую тряпку. Вскочил. И вовремя - рядом в землю вонзилось копье. Он схватил его. Подставил древко под чей-то клинок. Ударил ногой в пах и уж потом - древком, как палкой. Тит очутился рядом. То есть Клодий догадался, что это Тит - по измазанному сажей лицу, по всклокоченным волосам и красной военной тунике, рваной и грязной.

- Хватай его меч! - крикнул Клодий.

Впрочем, легионеру подсказывать не пришлось - Тит уже вооружился трофейным клинком. Вдвоем они рванулись в толпу - туда, где за людскими головами синел зимний лес. Женщины завизжали. Мужчины - все при оружии - пытались с ними драться. Галлы норовили рубить, Тит же колол - спорилась у него кровавая работа. Всякий раз легионер опережал галла. Клодий действовал не так успешно - его шатало, руки двигались невпопад, кашель душил. Чем его огрели по голове, Клодий не понял - то ли палкой, то ли клинком плашмя. Перед глазами поплыло…

А потом Клодий увидел, что вокруг уже нет толпы. Сам он сидит на влажной земле, а прямо на него несутся всадники. Узнал доспехи из мелких чешуйчатых пластин и красные туники. Впереди размахивал спатой молодой военный в сверкающих доспехах и золоченом шлеме с гребнем.

- Это пленные римляне! - крикнул военный трибун своим всадникам, осаживая коня. - Помогите им. Остальные где?

- Там! - Тит, стоящий рядом, махнул клинком в сторону костра.

- Гасить! - приказал трибун.

Его воины спешились. Не слишком-то ловко для конников. Один чуть не свалился с седла и ухватился за раздвоенную луку. Тут только Клодий сообразил, что перед ним легионеры, для быстроты посаженные на коней.

Клодия била дрожь - после жара костра и схватки он вдруг почувствовал ледяной холод. Его шерстяная туника превратилась в обгорелые клочья. Один из солдат накинул свой плащ на плечи спасенному сенатору.

Легионеры выдернули из ограды колья и стали раскидывать горящие ветви. Несколько человек по цепочке передавали от колодца деревянную кадку. Кто-то в шлеме носил воду. А посреди оранжевых угольев полз черный червяк и дрыгал какими-то тощими черными отростками. Руками? Легионеры подняли его и отнесли в сторону. Кто-то поднес очередную бадью с водой и облил. Человек зашелся в крике. Кто это? Воришка-галл? Или кто-то другой? Ему не повезло. Он будет жить еще несколько часов, прежде чем обгорелая кожа стянет его грудь тугой пеленой и парень задохнется.

Клодий хотел подняться, но не сумел. Жгло плечо и бок. Саднило в груди, душил кашель.

- Спалить всю деревню! - приказал военный трибун. - Потом уходим. - Он повернулся к Клодию. - Цезарь не велит нам углубляться в Ардуенский лес, но проводник обещал показать, где держат наших пленных, и вот мы здесь. Цезарь одержал большую победу над галлами, наших было всего два легиона, а галлов - шестьдесят тысяч. Император победил.

Разумеется, Цезарь всегда побеждает!

Клодий опять попытался представить, как должны ненавидеть жители этих краев незваных пришельцев. И опять - не представилось.

- Мой меч, - сказал Клодий. - Мой галльский меч. Его подарил мне Луций Ворен. Найдите мой меч.

- Бери любой!

- Нет. Только тот. Его забрал какой-то вождь. Лицо бритое, светлые усы, и ростом выше меня на голову. Меч у него. Найдите.

Военный трибун передернул плечами и что-то сказал двум легионерам. Те сразу же ушли: похоже, подходящий галл у них имелся. Вскоре они принесли Клодию меч Луция Ворена.

- Не терплю, когда у меня отнимают подарки, - пробормотал римлянин.

Военный трибун посадил сенатора на коня позади себя. Назад ехали не так скоро, потому как вели с собой сотню связанных пленников: женщин, мужчин и детей. Те отнеслись к внезапной перемене судьбы со странной покорностью - никто не пытался выпутаться из веревок, никто не пробовал бежать.

На дороге, совсем недавно прорубленной в девственном лесу, их нагнал один из легионов, что двигался в Самаробриву. Легионеры несли на шестах все, что может понадобиться солдату в его военных трудах, ибо киркой и лопатой римляне орудовали чаще, чем пилумом и мечом.

Клодий перевел взгляд с легионеров на придорожное дерево. Кора с вековой сосны была стесана, и на сочащейся смолой древесине были вырезаны цифры - так, за неимением милевого столба, легионеры отметили путь, который они прошагали от Рима.

Наверное, в тот миг Клодий окончательно поверил, что Галлия обречена.

Картина V. Возвращение в лагерь Цезаря

Бывает такое время, когда рушатся все стены, исчезают все запреты, двуликий Янус молодым своим ликом обращен на все четыре стороны будущего. Ничто не определено и все разрешено. Все, кроме бездействия.

Из записок Публия Клодия Пульхра

«Когда ты начнешь разрушать Республику? Когда ты нападешь на Рим? Я хочу знать твои замыслы, император!» - эти слова Клодий готов был произнести как ультиматум при встрече с Цезарем.

Но, войдя в преторий, ничего подобного не произнес, понимая, что Гаю Юлию Цезарю смешно предъявлять ультиматумы.

Впрочем, император охотно делился планами, но планами ближайшими. Удачно завершив поход против нервиев, император вновь собрал галльских вождей и то запугивал их, то успокаивал и сулил благоденствие. Вся Галлия волновалась. Теперь Цезарь планировал ехать в Лютецию. ^[150] Там будет вновь уламывать, интриговать, твердить о бесконечном милосердии римлян.