Чужая осень (сборник)

— Слушай, как тебя зовут? — обратился я к конопатому парню, деловито прикручивающему изолентой вторую обойму к рожку автомата.

— Здесь меня называли Олегом, — бросил он, — но это без разницы. Я уже привык, товарищ Рябов приказал назубок выучить все, вплоть до легенды о Кандагаре.

— Сережа, почему твой человек оказался у Горбунова?

— Потому что я у тебя на зарплате, — уже в который раз сообщает мне больше делающий, чем говорящий Рябов.

— Олег, где встречается Витька со своим стукачом?

— Не сумел выяснить, это знает только Пеца. Самый здоровый, с усиками. Он везде с Колотовкиным.

— Ребята, постарайтесь и усатого не зацепить. Хватит с нас Чена.

— С тебя, — ухмыльнулся Рябов, хлопком загнал обойму, послал патрон в патронник и глубокомысленно заметил: — Не помешало бы помыться.

— Всему свое время. Мы-то, может быть, помоемся, но Колотовкину я этого шанса не оставлю. Его даже в морге шпарить из шланга не будут. Олег, куда они нас хотели определить?

— В подвале люк. Заливается цементом. Эта система уже давно работает, была в глубину четыре метра, сейчас еле два осталось.

— Рябов, по-моему, в самый раз заняться плагиатом. Да и спокойнее, когда подвала под подвалом вообще не останется.

— Олег, наша машина на улице? — спросил Сережа.

— Да, они хотели ее покурочить, но я не дал. Сказал, себе выкуплю у Витьки.

— Рябов, я вообще не понимаю, зачем мы сюда прибыли на автомобиле?

— А куда бы я дел радиомаяк? — удивленно ответил вопросом на вопрос Сережа.

— Боюсь только, что они сразу ринутся не сюда, а в подвал.

— Так это нам и надо, — ответил вместо Сережи Олег.

— Если войдут сюда, успеем их вниз проводить. Сойдут в подвал — сверху с ними легче разговаривать.

— Но там Вершигора. Он нам нужен живым.

— Поэтому постарайся не стрелять. Мы сами управимся.

Я вздохнул, словно этими словами Рябов огорчил окончательно, зачем тогда, спрашивается, он так усиленно дрессирует меня в тире.

— А если сорвется?

— Тогда наш сигнал получит группа захвата. Я же оставил радиомаяк в машине. Они уже, наверняка, блокировали все выходы. Так что, если побегут…

— Группа захвата? — округляю я глаза. От Рябова и такой вариант возможен, однако Сережа делает обидчивый вид и чуть ли не с горечью в голосе произносит:

— Ты хочешь сказать, что мои ребята сработают хуже, чем менты?

21

Когда группа Колотовкина буквально слетела в подвал, чтобы превратить нас в бесплатное приложение к предстоящим работам по укреплению фундамента, мы бесшумно залегли у двери и Рябов мосфильмовским голосом рявкнул: «Ахтунг!» На этом его познания немецкого очевидно завершились, поэтому он чуть тише добавил: «Не шевелиться».

Иностранное слово оказало свое магическое действие, я уверен, если бы Сережа произнес нечто вроде «Внимание», в ответ тут же последовали выстрелы. Банда на мгновение растерялась, но и этого хватило, чтобы мы с Олегом в две глотки заорали: «Стоять!».

Правда, двое оказались слишком нервными, они одновременно зашевелили руками, но после дуплета Рябова только ноги одного из них несколько раз конвульсивно дернулись и на этом сопротивление банды Колотовкина подошло к концу.

— Пеца, — приказал Олег, — вынеси сюда Вершигору.

Усатый телохранитель Колотовкина даже не сдвинулся с места.

— Ты что, оглох? — начал сердиться я, наводя на него ствол пистолета.

Пеца посмотрел на Витьку, тот кивнул головой, и усатый, взвалив на плечо застонавшего Вершигору, начал движение к лестнице, по которой предусмотрительно спустился Олег, напряженно сжимающий «Калашников».

Колотовкин был подавлен. Если недавнее происшествие еще позволяло надеяться на победу в схватке, то сейчас он понял, что это финал, но продолжал держаться с таким видом, будто не мы его зажали в этом филиале братской могилы, а совсем наоборот.

— Ну и что дальше? — совершенно спокойно произнес он.

— А дальше мне нужно узнать имя нашего общего друга. Но не просто имя. Мне необходимы доказательства.

— А ты что, судья? — расправил в улыбке свои тонкие губы доктор.

Прекрасно держится, такого парня в союзниках иметь — одно удовольствие. Жаль…

Когда Пеца поравнялся с Рябовым, тот небрежным движением оглушил его, ловко подхватил Вершигору и опустил его на рухнувшего телохранителя Колотовкина.

— Виктор, поднимайся, разговор есть.

Колотовкин шел по лестнице с явной неохотой, и походка его была настолько легка и расслабленна, насколько сильным было внутреннее напряжение. Подталкивая Виктора пистолетом в его собственное логово, я догадывался, каким непростым будет предстоящий разговор.

— А теперь продолжим нашу беседу. Кто же стучит тебе из моих?

Виктор молчал, понимал, что мне нужно от него только одно-единственное имя, и чем скорее его он произнесет, тем быстрее я перестану быть заинтересованным в хорошем самочувствии собеседника.

— Тебе нужны доказательства? — наконец-то решился Колотовкин, — сейчас ты их получишь, они в этом столе.

Как же, так я тебе и поверил, выхватит из ящика какую-то стреляюще-колющую железяку и начнет со мной воевать. Я улыбнулся, вдавил глушитель в живот кандидата наук, тщательно прошелся по его телу свободной рукой, отошел в сторону и открыл ящик стола. Бумаг там лежало столько, что впору сдавать их за талон на дефицитное издание.

Когда роешься в таком количестве документов, явно имеющих большую ценность только для старьевщиков, волей-неволей отвлекаешься. Ага, вот и нож какой-то ржавый, много бы ты им навоевал. Таким оружием только студенток на третьем месяце пугать, если они трезвые. Все-таки я не дал Колотовкину использовать его последний шанс.

— Будем считать, что твоя шутка удалась и несколько минут ты выиграл. Так сказать, дум спиро сперо. Имя?

Виктор отрицательно покачал головой.

— Пойми, это все его работа. Он специально стравил нас, как собак, чтоб мы уничтожали друг друга.

Виктор нагло щурился, и я понимал, что традиционными методами ему язык не развяжешь, это не Дубов, Колотовкин замешан из того же крутого теста, что и Вершигора. Я даже не обернулся, когда услышал сзади шаги. Уж чью-чью, а походку Рябова хорошо знаю.

— Тебе пора, — бросил Сережа, — ребята ждут на улице.

— А ты? — облегченно спрашиваю Рябова, откровенно радуясь, что не мне, а ему предстоит решить дальнейшую судьбу Колотовкина.

— Нужно поговорить с этим парнем серьезно, — заявил Сережа и недобрым тоном приказал: — Уходи отсюда.

Легко сказать — уходи, в этих лабиринтах черт голову скрутит. Поэтому, когда я вышел в коридор и увидел блестяще справившегося со своей задачей Сашу, обрадовался ему, словно слепой — поводырю-доброхоту.

— Как ты сюда попал? — откровенно удивляюсь его появлению.

— У меня бумажка есть. На ней все нарисовано, — просто, без затей поведал Саша.

Рябов, Рябов, что бы я делал без тебя в этом мире? Разве что только деньги, и совершенно в другой компании.

Саша уверенно вертел баранку, выбираясь из хаотически разбросанного нагромождения хибар Нахаловки, мимо ханыг, мирно уснувших прямо на земле, щедро засеянной бутылочными осколками, пустыми консервными банками и нечистотами, ругани и свар, какой-то драки, и только увидев почти километровый хвост очереди за водкой, я понял, что мы уже где-то в городе. К горлу подкатывался ком, который не удалось опустить вниз при помощи сигареты, ничего удивительного, если в течение суток питаться исключительно кофием.

— Куда мы едем, Саша?

— Сережа сказал, чтобы вы ждали его у Светы.

— Ты, Саша.

— Что?

— Я говорю, обращайся ко мне на ты. А к Свете я не могу в таком виде, да и несет от меня — аж самому противно.

— Если хотите… хочешь, заедем ко мне, переоденешься, ванну примешь.

— Тогда лучше ко мне домой. Заодно пообедаем. Сегодня мы заслужили.

После того как я с отвращением стянул с себя превратившийся в завидную добычу для старьевщика костюм, принял ванну, несколько минут тщательно изучал свое обнаженное изображение в зеркале. Да, красавчик, нечего сказать: губы разбиты, на челюсти кровоподтек, фингал под глазом, фонарей на теле, больше, чем действующих на центральной улице города. Но, как говорится, спасибо партии родной, что хоть остался я живой. С заботливым тестем связываться не спешу, Рябов справится с этой грандиозной задачей не хуже меня.