Чужая осень (сборник)

Генеральный менеджер и главный инженер дружно улыбнулись, доказывая тем самым, что мир и порядок восстановлен. Перед тем, как выйти на улицу, я про себя подумал: если Косте отдать это распоряжение, вряд ли Линда окажет ему такое сопротивление, как Марина.

Вот теперь можно отдыхать. Подарки получили все сотрудники, их дети, а когда Рябов припрется сегодня на ужин в связи с окончанием дела с коллекцией Велигурова, так и быть, подарю ему пистолет ликвидатора. Конечно, подарок будет с намеком, но других я делать просто не умею. А для меня самый лучший подарок — это то удовольствие, которое я получаю от работы; от других попросту давно отвык, да и не люблю знаков казенного внимания в связи с какими-то датами, даже если это мой день рождения, который я никогда не праздную — тоже мне еще знаменательное событие.

Если речь зашла о подарках, то все-таки они помогают восстановить покой в семье. Потому что стоило попасть домой, как Сабина повисла у меня на шее четырехпудовой гирей, украшенной шубкой от фирмы «Ирина». Боже мой, эту шкурку я бросил в ее спальню еще позавчера, свято помня о своих семейных обязанностях в связи с наступающими холодами, могла бы попривыкнуть за это время, откуда столько эмоций?

— Дорогой, — собачья преданность, светящаяся в глазах супруги, немного пугает меня, иди знай, может Костя поделился с Сабиной этим замечательным «Гри Палом». — Дорогой, я так тебе благодарна, ты такой внимательный.

Я с трудом освободился от объятий супруги, сел в кресло у пылающего камина, вытащил из кармана записку Босягина: «Все в порядке» и бросил ее в огонь. Теперь все действительно в порядке.

Внезапно щебетание Сабины насчет того, что лучше меня в мире никого нет, сменилось почти тигриным рыком.

— Что это такое? — орала Сабина, тыкая пальцем в окно.

У дома стояла «Ауди», из которой вышла блондинка в точно такой же шубке, как у Сабины.

— Скотина! — перешла Сабина на столь же привычные для меня слова, как и дорогой и любимый. — Ты посмел подарить такую же шубку своей сучке. Ах ты…

Я хотел было достойно ответить, но уже не хватало душевных сил, видимо, сказывалось нервное напряжение последних дней и какое-то оцепенение, сходу охватившее меня после того, как я понял: это дело действительно закончено. Я расслабился до такой степени, что даже не сразу узнал Марину, которая переродилась в блондинку. Так что я без предварительных увещеваний открыл рот и громко произнес всего одно слово:

— Разведусь!

И, не наблюдая за дальнейшим поведением Сабины, вышел из дома, машинально нащупав в кармане нож с выкидным лезвием.

1992–1993 гг.