Соперник Цезаря

- Разумеется, серебряные. - Помпей надулся, обиженный словами Клодия.

- Я критикую совершенно по-дружески, - заверил тот.

- А вот Цицерону постановки понравились.

- Главное, что они понравились театральным критикам и прежде тому, кто выбирал пьесы, - ловко ускользнул от ответа Марк Туллий.

- Я буду вспоминать эти спектакли, когда поеду в Испанию. А впрочем, я не знаю, стоит ли мне ехать туда, - изобразил легкое раздумье Помпей. - Испания - удобная провинция, отрезанная от внешних врагов; ею можно управлять через легатов, а самому находиться подле Рима. Галлия или Сирия куда хуже защищены и находятся в непосредственном соприкосновении с противником.

- Испания - великолепная провинция, - поддакнул Цицерон. - Все завидуют твоему блестящему положению. И моему блестящему положению…

- Зачем ехать куда-то, если можно жить с красавицей-женой в усадьбе под Римом, - в свою очередь поддакнул Клодий. - К тому же, находясь рядом, можно контролировать Город, не так ли, Марк Туллий?

Цицерон позеленел:

- К чему разговаривать с этим потерявшим рассудок человеком? Клодий - скотина, животное, мразь! В юности он подставлял анус всем богатым фиглярам без разбору!

- В моем театре нужно забыть обиды, - прервал Цицерона консул.

Клодий расхохотался.

- Ну вот, у него опять приступ безумия! - воскликнул Цицерон.

- Я смеюсь в театре - что ж тут безумного? А ты ругаешься непотребно. Безумие, что ты порочишь меня перед Помпеем, с которым мы теперь друзья. Ведь мы друзья с тобой, консул? - Помпей величаво кивнул. - Всеобщее согласие, о котором Марк Туллий твердит на каждом шагу, я воплощаю на деле.

Цицерон обиделся, как девчонка, - даже слеза блеснула. Слеза или гноинка?

- Что ты такого можешь воплотить?!

- У меня множество планов. К примеру, я предлагаю консулу привлечь на свою сторону вольноотпущенников и даровать им права, равные правам римских граждан.

- Это невозможно! - оборвал его Помпей.

- Почему?

- Невозможно!

- Республика изменилась, она стала огромной, а управляют ею по-прежнему. Мы многое должны переиначить, чтобы наладить наше Государство. Необходимо создать в Городе специальные преторские когорты для наведения порядка.

«Ну что же ты, Великий! Укради у меня и эту идею! Я разрешаю! Только защити Рим от Цезаря!»

- Невозможно! - почти в ужасе выкрикнул консул. - Ничего нельзя менять! Надо лишь вернуть староримские добродетели.

- То, что изменилось навсегда, нельзя вернуть!

- Помпей - мой друг. И Цезарь - мой друг, - пробубнил Цицерон. - Твоя дружба лишь порочит Помпея. Клодий, ты порочишь Государство.

- О каком Государстве ты говоришь? - насмешливо спросил Клодий.

- О том, которое без меня обойтись не может! - с торжеством в голосе заявил Цицерон.

- Он невыносим! - довольно громко воскликнул Помпей и дал знак ликторам идти вниз, к орхестре. Потом неспешно двинулся сам.

Толпа клиентов заторопилась следом. Цицерон растерялся, закрутил головой, что-то сказал вслед консулу - что, никто не расслышал. Марк Туллий постоял немного в нерешительности и пошел вниз. Ведь он для себя выдумал новое правило - все время быть подле Помпея - и с начала года старательно этому правилу следовал.

Заставить римлян изменить себя - невозможно. Такое под силу лишь богу из машины, но нет такой машины, чтобы доставила бога к людям.

В последний день игр, устроенных Помпеем, был день слонов. Их показывали в Большом цирке и всех перебили. Чернь была в восторге, но многие морщились или даже отворачивались, не желая смотреть, как серые гиганты рушатся на арену, беспомощно задирая колонны-ноги, как свиваются кольцами хоботы, хватая липкий от крови песок. И тут Клодий вскочил с места и стал кричать, что слоны похожи на людей, что они так же разумны, как люди. И подло - О, боги, подло! - убивать этих умных зверей. И тогда вдруг зрители затопали ногами, засвистели; кто-то швырнул в Помпея тухлым яйцом - не долетело; кто-то выкрикивал проклятья; женщины обнимались и плакали, повторяя, точно заклинание: «Они как люди… как люди!» На окровавленную арену посыпались венки и цветы, ненужный знак почтения убитым гигантам, а бестиарии ^[129] сбились в кучу в конце овальной арены и мрачно смотрели на трупы слонов, ругая вполголоса Помпея и переменчивых зрителей, которые позабыли, что меньше получаса назад один из бестиариев был затоптан раненым животным.

«Они как люди!» - гремел Большой цирк.

Помпей сидел на своей консульской скамье красный как рак. Юлии рядом с ним не было.

На другой день обнаружили, что золото, которое хранилось под престолом Юпитера, исчезло - его заменили двумя тысячами фунтов позолоченной меди. Золото это, согласно преданию, лежало в храме еще со времен Камилла, ^[130] во время пожара храма было спасено и вывезено из Рима в Пренесту в те дни, когда Сулла шел на Рим. Потом его вернули и провезли по улицам в триумфе, и вновь поместили в храм Юпитера, который все еще восстанавливался.

Кому пришло в голову проверить хранилище - неведомо. Но когда под троном Юпитера вместо золотого запаса Рима обнаружилась медь, тут же приказали схватить хранителя. Тот успел разломить гемму на кольце и принять яд. Так что на вопрос, куда делось золото, хранитель ответа не дал. Молва вдруг обвинила в краже консула Красса. Мол, тот несметно богат, потому и украл. Но сам Гней Великий обвинил в краже золота Цезаря - якобы оно исчезло еще в год консульства Помпеева тестя. Цезарь был слишком далеко, чтобы ответить зятю. В итоге виновного не нашли, и разговоры о краже быстро прекратились. Да и что такое две тысячи фунтов по нынешним меркам? Каких-то шесть миллионов сестерциев. У многих молодых повес долгов куда больше.

Картина X. Катулл и Юлия

Скупка голосов в самом разгаре: кандидаты в консулы обещают раздать миллион той центурии, что пойдет голосовать первой. Нужда в деньгах на подкуп огромная, процент на ссуду повысился в Иды ^[131] в два раза. Клиент Потид подарил мне полмиллиона - он разбогател необыкновенно. Мой брат Аппий, консул этого года, выдал за Марка Юния Брута свою дочь. Говорят, будто Брут - незаконный сын Цезаря. Может быть, и выдумка. Но что Цезарь был в любовных отношениях с матерью Брута Сервилией - это точно. Марк Юний Брут обожает философию, особенно Платона, и терпеть не может крови. Старшую племянницу Аппий год назад выдал за Гнея Помпея, старшего сына Великого. Беда с этими девчонками - их надо пристраивать, искать им женихов. Жаль, у Цезаря нет сына - я бы свою новорожденную дочурку Клодию просватал за наследника Гая Юлия.

Цицерон бегает с процесса на процесс, защищает, кого прикажут защищать Помпей или Цезарь. Бедняга! Это в такую-то жару!

Поэт Катулл много пьет. Сестрица Клодия им интересовалась.

Из записок Публия Клодия Пульхра

Клодий не думал, что Катулл примет его приглашение. На отправленное письмо поэт не ответил, но на следующий день явился к обеду; возможно, в надежде увидеть Клодию. Но на обеде никого больше не было, кроме хозяина и единственного гостя. Катулл не удивился. Он лишь пожелал, чтобы вино не разбавляли, и Клодий выполнил просьбу. Подавали устрицы, камбалу и грибы. На горячее баловались зайчатиной. Катулл пробовал все с брезгливой гримасой и бросал куски, едва тронув зубами. То-то лары обрадуются щедрым дарам! И слуги на кухне - вместе с ларами, доедая рыбу с подливкой из полбы.