Соперник Цезаря

- Разве ты не идешь на поле? - с деланным удивлением спросил Клодий, уже догадываясь, что произошло.

Агенобарб безнадежно махнул рукой:

- Ну его в Тартар, это консульство. Жизнь дороже. На следующий год изберут.

Уже когда Агенобарб и его спутники скрылись и туман начал потихоньку редеть, навстречу Клодию попалась еще одна группа. Три человека вели раненого сенатора; его тога безобразным комом была заброшена на здоровое плечо. Локоть сенатора и шею наскоро обмотали тряпками, сквозь бинты проступала кровь. Присмотревшись, Клодий узнал в пострадавшем Катона.

- Пусть Агенобарб вернется! - кричал Катон, напрасно пытаясь вырваться из рук клиентов и размахивая здоровой рукой. - Пусть он вернется. Он должен бороться до конца!

Поравнявшись с Клодием, Катон сурово глянул на бывшего народного трибуна:

- Идешь устраивать очередное побоище?

- Нет, я буду вести себя тихо. Не хочется, чтобы перед поездкой меня отделали, как тебя.

- Я выставлю свою кандидатуру в преторы! Не позволю Помпею захватить власть!

- Смелым Судьба помогает, - усмехнулся Клодий. Он, правда, подозревал, что Фортуна помогает не смелым, а хитрым.

Катон не ответил, лишь погрозил кулаком, губы его беззвучно шевельнулись. Еще несколько человек попалось навстречу. Они несли на плаще неподвижное тело; голова, вся в крови, свесилась, волосы превратились в красные сосульки. Один из носильщиков что-то бормотал и постоянно оглядывался. Клодий остановился. А, собственно, зачем он идет на поле? Раз Агенобарб бежал с выборов, то теперь остались только два кандидата - Помпей и Красс. Их изберут независимо от того, явится на выборы Клодий или нет. Так какой смысл идти? Правда, Помпей заплатил Клодию за голоса его сторонников. Ну что ж, обещание надо держать - пусть Гай Клодий ведет коллегии на выборы. А сам Публий Клодий Пульхр может не спешить…

Клодий повернулся и зашагал домой.

Картина IX. Театр

Всю первую половину года меня не было в Риме - ездил с посольством в Византий, а на самом деле собирал «подарки» с провинциалов - многим из них я помог во время своего трибуната. Теперь наступило время пожинать плоды. Но из Византия я привез до смешного мало - каких-то пару миллионов. Неловко даже называть сумму, но всем вру, что чудесным образом разбогател.

Авл Габиний восстановил Птолемея Авлета на троне. Царь на радостях прикончил свою старшую дочурку Беренику, которая отняла у него царство и правила Египтом в последние годы. Заодно прирезали еще кучу богатых граждан, чтобы пополнить опустевшую царскую казну. Надеюсь, дурнушка Клеопатра окажется счастливее сестрички. Я искренне желаю ей удачи. Вспоминает ли она наши встречи в усадьбе Помпея на Альбанском озере? Я вспоминаю.

Помпей занят своим театром. Красс насильно набирает солдат в свои легионы. Это похоже на продажу в рабство. Старик Красс вообразил, что своей славой затмит Великого.

Вернулся я в Рим как раз к открытию театра Помпея.

Из записок Публия Клодия Пульхра

Место сенатора Клодия было в орхестре. Но Клодий почти не следил за представлением. Напротив него была консульская скамья, и Клодий смотрел на прекрасную Юлию, что сидела рядом с мужем. Сенатору показалось, что дочь Цезаря стала еще красивее. Клодий достал вощеные таблички, стило и попытался нарисовать профиль Юлии. Но ничего не получилось, и он спешно разровнял воск.

Когда утреннее представление закончилось, Помпей вместе с Цицероном отправился осматривать статуи, которые специально для театра привез из Греции Помпоний Аттик, преданный друг Марка Туллия.

Юлия осталась на месте. Служанка принесла ей чашу с прохладительным напитком. Просторная стола из тончайшей ткани не могла скрыть изящества ее фигуры. Вот только руки и шея ее сделались еще тоньше, и теперь Юлия казалась особенно хрупкой.

Клодий поднялся и направился к Юлии.

- Если ты, прекрасная Юлия, здравствуешь, то это замечательно, - сказал он с улыбкой, останавливаясь перед женой консула.

Она бросила на него взгляд и опустила ресницы.

- Надеюсь, что и ты здравствуешь, сиятельный.

- По-моему, ты сердишься на меня. Думаешь, что я вел себя самым свинским образом.

Он внимательно посмотрел на ее нижнюю губу. Нет ли следа от укуса? Но нет, никаких следов. Нежные розовые губы даже не были накрашены.

- Сержусь? За что? Все решает случай, его игра. Фатум. Случайная драка, случайно кровью забрызгали тогу Гнея, случайно я увидела ее и решила, что мой муж убит. И то, что начались преждевременные роды, - тоже случай.

- Ты достойна счастья, боголюбимая Юлия.

- Я счастлива. Но я помню, что боги завистливы. Если бы я родила Гнею сына, это было бы счастьем чрезмерным. Но все равно я счастлива. Так счастлива, что чувствую - это не может продлиться долго. Я скоро умру… - Она произнесла это легко, с улыбкой.

- Не говори так! - Он схватил ее за руку. - Я не позволю!

Юлия повернулась и глянула ему в глаза - как тогда на пиру.

- Разве это в твоей власти?!

Она высвободила руку из его пальцев, но при этом продолжала смотреть ему в глаза. И вновь будто невидимая нить натянулась меж ними.

- «Каждый человек - кузнец своей судьбы», - это была любимая поговорка моего предка Аппия Клавдия Слепого. Он заставил римлян воевать с Пирром до победы.

- Если ты таков, как знаменитый Цек, то заставь римлян победить самих себя. - Юлия отвела взгляд.

- Я попробую.

Клодий почувствовал, что сердце его наполняется неведомой прежде решимостью, желанием свершить невозможное. Он резко повернулся и зашагал вверх по лестнице, к мраморному храму Венеры Победительницы, где стоял Помпей со своими ликторами, и подле - Цицерон. Храм устроили здесь, чтобы обойти запрет, так как в Риме нельзя было возводить постоянные каменные театры. Помпей уверял, что попросту построил храм, а при нем… небольшой такой театрик.

Меж скамьями сновали торговцы сырными пирогами и горячей колбасой, разносчики вина и холодной кипяченой воды. На лице Помпея застыло самодовольное выражение. Но из-под надменной гримасы, как из-под плохо надетой театральной маски, выглядывало раздражение и недовольство собой.

- Роскошный театр, такого и у греков нет, - рассуждал стоящий рядом с Помпеем Цицерон. - Хотя этот театр и походит на тот, что в Митиленах.

- Нет, там театр на склоне горы, а мы возвели это грандиозное сооружение посреди поля. Я велел заложить мощный фундамент, каких греки никогда не делали. Римляне умеют воевать и строить. И строят на века. Я сверх меры удивлюсь, если кто-нибудь соорудит нечто подобное. А, вот и Клодий, наш Византийский посол! Как посольство? Надеюсь, все прошло успешно.

Клодий ответил что-то вежливо-безличное, все равно Помпей не слушал, его интересовала только собственная персона и то, что этой персоны касалось, - сейчас это были игры в честь освящения храма Венеры Победительницы и театра.

- Как тебе представления? - спросил Помпей, всем своим видом показывая, что ожидает от своего друга, сенатора Клодия, похвал.

Цицерон демонстративно отвернулся: даже дружба Клодия с Великим не заставит примириться «Спасителя отечества» с Бешеным.

- Зрелище пышное, но скучноватое. Зачем было выводить на сцену шестьсот мулов в «Клитемнестре»? Или нести три тысячи кратеров в «Троянском коне»? ^[128]Я, признаться, долго боролся с Морфеем во время этой процессии, заснуть мне не давали соседи, которые вслух считали кратеры. Но Морфей все же одолел, и я проснулся лишь тогда, когда с просцениума в орхестру грохнулся служитель вместе с чашей. Многие тоже пробудились. Акустика в театре прекрасная. Кстати, неужели все кратеры были серебряные?