Смерть под кактусом.

— Да не был он заперт, говорю тебе! — нахмурилась Тайка.

Мы замолчали. В коридоре за дверью послышался шум, видимо, приехали милиционеры. Я горько вздохнула, предвкушая неминуемую суету. Ко всем прочим радостям жизни у меня начинала раскалываться голова — сказывались бессонные ночи. Но более всего донимало горло, как видно, без студеной родниковой воды здесь не обошлось...

— На чердак пошли, — сказала Тайка, прислушиваясь к громкому топоту. — Потом сюда спустятся. Не видать нам завтрака как своих ушей...

— Что будем рассказывать?

— А что мы можем рассказать, если нас тут не было? Если бы его убили, когда мы были в спальне, мы бы услышали. Такая туша грохнулась, что зеркало треснуло. Только вот когда он упал?

Мы долго обсуждали создавшуюся ситуацию, но по всему выходило, что если мы снова не соврем, то не сможем обеспечить алиби в первую очередь себе самим. А кто поручится, что Игорь и Федя всю ночь спокойно проспали на диване и никуда не выходили? Я попробовала посмотреть на все происходящее со стороны и пришла к выводу, что в теперешней ситуации поручиться не смогу ни за кого. В коттедже веселого красавчика Феди обнаружилась совсем не детская игрушка тульского оружейника Токарева, Игорь вообще непонятно как здесь появился — вся история про Инку Куклину выглядела довольно подозрительно. Проколотые колеса машин на стоянке и вовсе никуда не годились.

— Знаешь, подруга, — призналась я, вконец измаявшись, — запуталась я окончательно. Играть в следопытов, конечно, здорово, но когда дела начинают поворачиваться таким образом! Может, сейчас самое время сделать так, как мы договаривались?

— Ты имеешь в виду, рассказать милиции о серьгах и о Шахе? — Огромные голубые глазищи все еще смотрели с надеждой, но вот их подернула легкая печальная дымка, и Тайка вздохнула: — Что ж, пожалуй, ты права...

Над головой слышался глухой топот множества ног, там сейчас вовсю кипела работа. Мы с подружкой тоже занялись делом — рассказывать надо было кратко, но понятно. Придется поведать родным органам и о сегодняшней вылазке, и о пистолете, и о многом другом. Рассказывать до мельчайших подробностей все-таки не хотелось, поэтому мы быстренько выстраивали компактную и практически правдивую версию. Однако обсудить детали мы так и не успели. Родная милиция работала гораздо быстрее, чем мы.

В дверь деликатно постучали.

— Входите, открыто! — крикнула Мегрэнь и поднялась навстречу будущим коллегам.

Внимательно осмотрев потолок нашей спальни, прибывший во главе оперативной группы майор Кокорев неодобрительно покачал головой и в сердцах плюнул.

— Надо же, пакость какая! Ишь, что, стервецы, удумали!

Мы с подругой сидели на диване, угрюмо разглядывая пол и слабо реагируя на происходящее. По номеру неприкаянно бродила толпа в штатском, заглядывая в углы и передвигая вещи с места на место. Что они хотели найти — было известно только им самим, мы не вмешивались. Нам с подружкой за глаза хватало майора и еще двоих в форме, скромненько пристроившихся по ту сторону стола и не сводивших с нас пристальных любящих глаз.

Майор вернулся в гостиную, потоптался возле окна, окинул нас сердитым взором и вытащил пачку сигарет. Машинально отстукивая мыском давно не чищенного ботинка по паркету, закурил, выпустил облако дыма под потолок и поинтересовался:

— Вы позволите?

Приветливо оскалившись, мы вяло изобразили восторг, в мыслях послав майора к чертовой бабушке. Голова разламывалась и без его вонючих сигарет.

— А почему вы сняли номер для новобрачных? — поинтересовался Кокорев, стряхивая пепел с сигареты прямо в горшок с цветами, стоящий на подоконнике. Он повернулся, вытянул из-за стола стул и сел, подперев голову рукой. В глазах майора Кокорева сквозила явная, плохо скрываемая неприязнь. — Разве здесь нет обычных двухместных номеров?

Глубоко в душе я разделяла чувства майора. Девушки в спальне, мужчины в гостиной и камера наверху — все это выглядело не самым лучшим образом.

— Путевку нам продала подруга. — Майор хмыкнул: «Еще одна подруга!», и в Тайкином голосе появились звенящие нотки. — Стоила она дешево, а нам плевать, сколько здесь кроватей...

Я под столом осторожно тронула Тайку пяткой. Заводиться было абсолютно ни к чему. Надо было сидеть тихо и отвечать на те вопросы, которые задавали.

— Интересное кино тут снимали... — сволочным голосом протянул майор Кокорев, стряхивая теперь пепел безо всяких церемоний прямо на стол. — А куда кассета из камеры делась? — вдруг в лоб поинтересовался он.

Мегрэнь развела руками, а я недоуменно пожала плечами. Знал бы майор, как мне это самой интересно, — не задавал бы глупых вопросов. Однако направление его мыслей нравилось мне все меньше и меньше.

— Сычев... — Видно, майору надоело наблюдать наши кислые физиономии, и он развернулся к сидящему рядом огненно-рыжему старлею, — запишите показания... свидетелей... — И он окинул наш диван широким небрежным жестом. — Документы проверьте...

— Слушаюсь, товарищ майор! — живо откликнулся тот.

«Вот как, — искоса наблюдая, как по веснушчатой физиономии старлея разливается счастливая крокодилья улыбка, думала я, — оказывается, фамилия у Рыжего Сычев. Не иначе, кличка у него Сыч... Или он Клепа? Свинья продажная... Интересно, а какая фамилия у Хрипатого?»

Словно услышав мои мысли, Кокорев встал и, обращаясь к сидящему рядом с Рыжим, приказал:

— Тарасов, пошли со мной...

Майор направился к выходу, Хрипатый, блеснув капитанскими звездами на погонах, торопливо поднялся и отправился следом.

Мы с Мегрэнью проводили его взглядом. В дверях Хрипатый оглянулся и весело нам подмигнул.

Старший лейтенант Сычев долго перекладывал на столе какие-то бумажки, искал что-то в черной кожаной папке, доставал, снова убирал и, не переставая, бодро подвывал нечто вроде «Посею лебеду...». Наконец он угомонился, взял шариковую ручку и, радостно сияя конопатой физиономией, торжественно провозгласил:

— Итак! Ваша фамилия... имя... отчество?

Записав наши анкетные данные, он бросил ручку на стол и с усердием взялся за дело. Нам не оставалось ничего, кроме как, положа руку на сердце, честно и откровенно врать, щедро перемешивая правду с ложью и приправляя рассказ множеством пустых и ненужных подробностей. Рыжий смотрел на нас злыми глазами, но помалкивал, терпеливо выслушивая все, что мы говорили. Когда мы добрались до двух часов прошлой ночи, он уточнил:

— А что было потом?

Мы с подружкой потупились и покраснели.

— Так что же было потом? — с нажимом поинтересовался Рыжий, повысив голос.

Снующие вокруг люди перестали шуршать и с любопытством уставились на нас. Высокий улыбчивый парень в резиновых перчатках выглянул из-за двери спальни и укоризненно протянул:

— Эй, Саня! Что же ты девушек смущаешь? Смотри, вон ты их в краску вогнал! Нет бы спросить телефончик... Правда, девушки?

Отослав в сторону спальни ласковый взгляд, мы снова потупились.

— Ты, Кольцов, займись своим делом! — огрызнулся рыжий Саня и побагровел. Пару минут он сердито сверкал исподлобья белками, потом взялся за старое: — Так что было после игры в карты?

— После игры в карты мы легли спать... — детским голоском пролепетала Мегрэнь и активно затрепетала ресницами.

Переход из багрового в пурпурный мог иметь для Сани самые непредсказуемые последствия. Но тут, на его счастье, в номер вернулся Хрипатый.

— Вы выходили ночью из номера? — увидев напарника, Рыжий взбодрился и посуровел.

— Нет! — хором ответили мы с Тайкой и преданно уставились старлею в глаза.

Было похоже, что вопросы у старшего лейтенанта заканчиваются. Но на помощь ему пришел старший товарищ. Капитан Тарасов тратить время на мелочи и сантименты не стал и сразу взял быка за рога. Ему было за что на нас обижаться, мы это хорошо понимали и тоже делали Вид, что видимся первый раз в жизни.

Только сорок минут ушло на то, чтобы в мельчайших подробностях выяснить, когда, как именно и в какой последовательности мы укладывались спать прошлой ночью. Удовлетворяя до мельчайших капризов любопытство Хрипатого, мы с Тайкой, вывесив от усердия языки, едва не вывернулись наизнанку. Потом капитан Тарасов громко и дотошно выяснял, где и при каких обстоятельствах мы встречались с погибшим. Сычев записывал ответы с похвальным усердием.