Убийца среди нас (СИ)

... Но -- спать, спать. Через три часа Москва. Парамошкин забрался на верхнюю полку последним. Перед этим вместе с Рюминым уложили на нижнюю полку, как какую-то особую драгоценность, Скоркина. Засыпая, Парамошкин подумал, что все обошлось нормально, его приняли, и неплохо. Ну а если свершится то, о чем сегодня болтали, то вообще наступит рай пресветлый. Все говорило за то, что он на верном пути. Долго не мог уснуть, будущее представлялось по-разному. Не спал, ворочаясь на нижней полке, и Шлыков. Словно соревнуясь друг с другом, храпели Рюмин и Скоркин.

VIII

За день так натолкались по магазинам, что ноги гудом гудели. Как назло весь день моросил мелкий, по-осеннему холодный дождь. Держались попарно: впереди шли Рюмин со Скоркиным, следом Шлыков с Парамошкиным. Были злы и голодны. Больше всех ныл Скоркин, но Рюмин делал вид, что не замечает. К нему он был расположен снисходительно, ободрял, подхваливал, что называется, гладил "по шерсти". Но как только выразил недовольство никому не нужной беготней Шлыков, Рюмин его тут же осадил:

-- Уж не мне вам, Григорий Анатольевич, доказывать, для чего все это нужно. До чего ж привыкли жить одним днем -- дальше собственного носа ничего не видим.

-- У меня ноги мокрые и в животе пусто, -- злился Шлыков. -- Сколько можно по лужам шлепать? Давайте хоть куда-нибудь зайдем и по-человечески поедим? Или вернемся на вокзал.

-- На веревке никого не тащу. Не нравится -- оставайтесь и идите куда угодно. Встретимся вечером у вокзала.

Но Шлыкова поддержал Скоркин:

-- Григорий верно говорит, устроили какие-то гонки -- то в магазин, то на базу. Даже в туалет некогда заскочить.

-- У нас только так. Вот набьем вечером живот и всю ночь будем ворочаться, -- никак не успокаивался Шлыков.

-- Все, все, убедили, будет вам и буфет, и туалет. Мне тоже приспичило, но терплю.

-- Бог терпел и нам велел, -- сказал молчавший все время Парамошкин. Он понял, что Рюмин на обострение идти не хочет, тем более со Скоркиным, которому чуть в рот не заглядывает.

-- Вот Парамошкин молодец! -- похвалил его Рюмин. -- Не нравится, а трет к носу, терпит, не ноет. С него пример берите.

Завернули в метро, чтобы вернуться на Белорусский вокзал. Когда Рюмин со Скоркиным несколько оторвались, Шлыков, не утерпев, сказал:

-- Слишком зарываться стал наш "командор". -- Последнее слово произнес с издевкой. -- Привык один за всех решать. Помолчав, добавил. Забывает, кто ему помогает отовариваться. Не я, давно бы мотал за границу с полупустыми чемоданами или вовсе дома сидел. Верно говорят, что каждая килька считает себя селедкой.

Парамошкин удивленно посмотрел на него. Вон оказывается, как они любят друг друга! И это есть "маленький сплоченный коллектив"?!

-- Да-да, представьте себе, что без меня ему не было б никакого разворота. Абсолютно.

"Обиделся, -- подумал Парамошкин. -- Дает понять, что каждый сверчок должен знать свой шесток". Этот намек, видимо, и к нему относится. Что ж, можно и поугождать, хуже от этого не станет. Заметил, что в разговорах с ним Шлыков идет на откровения. Может, доверяет, а может, хочет проверить.

... Каков же был итог дневных хождений? Кое-что подкупили. Присмотрели ходовой товар, который можно взять после возвращения из поездки или потом приехать специально. Побывали на двух базах и наладили контакт с начальством. Делали все на официальной основе. Главную скрипку, по подсказке Рюмина, тут играл Шлыков -- как глава администрации района из Каменогорска. Задача всех остальных заключалась в подыгрывании. Убедились, что ассортимент товаров на этих базах значительно шире, чем у них в Каменогорске. Договорились "развивать торговые связи".

И какое же блаженство после долгих хождений оказаться в теплом купе!

-- Выпить можно, но не напиваться, -- предупредил Рюмин, открывая бутылку водки и многозначительно поглядывая на Скоркина.

-- Уж это как получится, -- засмеялся тот, подставляя стакан. Он выпивал не больше других, но быстро пьянел, хотя вел себя, в общем-то, безвредно.

Выпили и жадно набросились на еду. На какое-то время стало тихо, работали только челюсти.

-- А вы и в самом деле молодец, -- похвалил еще раз Рюмин Парамошкина. -- Чувствуется спортивная закалка. Вот этого кое-кому из нас пока явно не хватает.

-- Не надо захваливать, -- поскромничал Парамошкин. Каждый человек по-своему хорош.

-- Согласен, тем не менее... Мы вот взяли как-то с собой одного интеллигента, так он всю поездку чуть не испортил. Таким хлюпиком оказался, для нас это было настоящей мукой. С вами же -- никаких проблем. -- Откашлявшись, продолжил: -- Кое-кто по-дилетански считает, что для "челноков" за кордоном -- сплошной рай пресветлый. И таких, скажу, немало. Сам слышал: мол, мы ничего не делаем, а деньги гребем лопатой. Вот и едут погрести, да только ничего не получается.

Рюмин успел поменять носки и переодеться. Поглядев на всех, сказал:

-- Так что, закругляемся, или раздавим еще одну? Но учтите -- завтра без поблажек.

Все были за то, чтобы распить еще одну. На этот раз наливал Шлыков. Парамошкин же голову не ломал. Он считал, что после вчерашнего обильного ужина никому совесть не позволит заявить, чтобы он и сейчас угощал. Дело сделано. Вообще-то он не любитель напиваться так, иногда пропустит две-три рюмки для настроения. Знает меру. Отец частенько говорил, что с водки шубу жене не сошьешь. Он это хорошо запомнил. Тем более, когда жена не работала, а одеваться ой как любит.

Выпили без тоста и стали молча жевать.

-- Ну, как теперь настроение? -- спросил явно с намеком на недавний разлад Рюмин. -- Не будем дуться, хватит.

-- А мы и не дуемся, -- пожал плечами Скоркин. -- Будешь дуться -- еще лопнешь. Ха-ха-ха! -- он раскраснелся, улыбка не сходит с лица, но уже начал зевать -- наверное, скоро уснет. -- Вот и хорошо, раз так. Значит, можно кое о чем потолковать. Веня, дай-ка мне сигарету.

-- Пожалуйста, пожалуйста, сколько угодно! -- воскликнул Скоркин.

Прикурив, Рюмин затянулся. Пожаловался, что никак не бросит. Из обрывка газеты свернул для пепла кулек.

-- Так о чем мы говорили? Да о нашей с вами перспективе. Не знаю, кого как, а меня этот вопрос крайне волнует. Хочется обустроиться и пожить не как все. Но чтобы так жить, нужны деньги, много денег, так сказать, неплохой первоначальный капитал. Сейчас мы этим и занимаемся. Думаю, свой момент не упустим. А дальше что? Куда капитал выгодно вложить? У меня, к примеру, нет никакой ясности. Может, кто ответит? Есть что сказать, Григорий Анатольевич? Ну расслабьтесь, давайте потолкуем.

Шлыков, по всей видимости, не ожидал от Рюмина вопроса, а возможно, не был настроен на разговор. Парамошкин вспомнил недавно сказанные им с обидой слова, что Рюмин стал слишком зарываться и привык решать за всех. Да еще насчет кильки и селедки.

Рюмин между тем, поглаживая бородку, ждал ответа.

-- Почему я, а не кто другой? -- буркнул Шлыков. -- На мне что -- свет клином сошелся?

-- Ну, слушай, хватит обижаться. Походили, кое-что узнали, есть польза. А ответить прошу потому, что ты глава районной администрации, наша власть. А власть больше других должна знать, как нам жить и что делать дальше.

-- Ничем не обрадую. Прежде чем деньги куда-то вкладывать, их надо иметь. Вот этим пока и занимаемся. Как появится что-то стоящее, не премину сообщить, можете не сомневаться.

Разговор, на который Рюмин явно рассчитывал, не клеился.

-- Ладно, -- пожал он плечами. -- Видно, сегодня с вами кашу не сваришь.

-- Мужики, а может, еще раздавим? -- подал голос Скоркин. -- Могу пожертвовать.

-- Никаких бутылок, -- перебил его Рюмин. -- Согрелись, перекусили, хватит. Завтра день непростой. -- Поглядев на Шлыкова, добавил: -- Еще неизвестно, кто проверять будет. Хоть бы не та бабенция, что шерстила в прошлый раз. Ох и баба -- колода неподкупная. Слава Богу, проводник с ней общий язык нашел.