Убийца среди нас (СИ)

Рюмин заметил, что Григорий стал плохо слушать.

-- Может, все-таки кофейку? -- вновь предложил он. На этот раз Парамошкин не отказался. Кофе пили маленькими глотками. Разговор шел обо всем и ни о чем. Григорий слушал болтовню хозяина, но чувствовал, что Рюмин что-то другое хочет сказать -- да пока не решается.

Когда засобирался домой, Рюмин, отбросив всякие формальности, дал понять, что его труды надо хотя бы частично компенсировать. Начал, загибая пальцы, перечислять свои услуги...

-- Зачем все это, -- перебил Григорий. -- Скажите, что от меня требуется -- мы же с вами люди цивилизованные. Вы мне помогаете, я вам. Не вижу проблем.

-- Да-да, абсолютно правильно. А то я все миндальничаю, а на эти вещи надо смотреть проще. Вопрос-то в принципе плевый -- довезти оттуда в Каменогорск тройку моих магнитол. Я куплю -- вы доставите, вот и вся проблема. Не думаю, чтобы вас это обременило.

"Умеет же клянчить, -- подумал Григорий. -- Ишь как глазки строит".

-- Согласен, -- ответил не задумываясь.

-- Вот и отлично! -- Рюмин начал собирать со стола чашки. -- Я вижу, -- сказал не глядя, -- что домой торопитесь? Мне тоже кое-куда надо подскочить.

Встал, протянул руку:

-- Значит, как договорились -- жду звонка послезавтра утром.

Парамошкин спускался лифтом и думал, что Рюмин так обрадовался за свои магнитолы, что даже Ирине привет забыл передать.

V

Нет, оказывается, далеко не просто подготовиться к поездке за кордон, ой как не просто. Попробуй -- отоварься, загрузи сумки. Чем? За что? А без товара там делать нечего -- это дураку понятно. Поехать в Польшу -- не прогуляться с Набережной до центра Каменогорска. Парамошкин понимал, что рассчитывать придется на себя да на Ирину, на свою изворотливость, на те небольшие связи, что у них были. Время неумолимо подталкивало, всего-то оставалось чуть больше недели. "Эх, -- думал Григорий не раз, -- были б деньги или в родстве "лохматая рука". Но денег кот наплакал, "а лохматой руки" днем с огнем не сыщешь. Придется ехать к родителям и потрясти их. По-другому не получалось.

Свое обещание насчет загранпаспорта Рюмин сдержал: Григорий принес паспорт домой, показал Ирине.

-- Ну вот, -- сказала она, разглядывая его, -- теперь отступать некуда.

-- А я отступать и не собираюсь, -- буркнул Григорий. Он понимал, что виза получена, а это уже кое-что значит. Начался отсчет дней и часов. Рюмин продал обещанное белье, но этого так мало, что даже смешно всерьез воспринимать. На эти тряпки капитала не заимеешь. Григорий набрался наглости и обратился с просьбой о помощи к Шлыкову. У главы администрации района, думал он, возможностей побольше, чем у Рюмина. И в самом деле тот оказался несколько щедрее Рюмина: помог приобрести несколько миксеров, электродрель и даже фотоаппарат. Спасибо и на том. Парамошкину ясней ясного, что Рюмин и Шлыков могли бы помочь больше, но не хотят. Да и с какой собственно стати? Он что, им родственник или брат? Хорошо, что с собой берут, а уж с товаром барахтайся сам как можешь. И он барахтался, волчком крутился. Объездил друзей и озадачил их, постоянно заглядывал в магазины, надеясь там что-нибудь купить по счастливому случаю. Подключил к этому Ирину, которая проявила себя молодцом. Через удачно выскочивших замуж подружек Ирина находила людей, что могли хоть чем-то помочь. Парамошкину оставалось потом куда-то съездить, представиться и привезти покупку. Но это был тоже не выход.

И как-то вечером, после долгих обсуждений, Ирина вдруг радостно вспомнила:

-- А ведь у меня, милый, кажется появился неплохой вариант. Помнишь, мы посылали приглашение на свадьбу моей тетушке Алевтине Михайловне?

-- Помню, и что с того?

-- Так ведь она работала главбухом на чулочно-носочной фабрике. Понимаешь -- главбухом!!! Как же это я забыла! Она еще мне ко дню рождения то колготки, то чулки присылала. Сейчас-то на пенсии, но возможно, поможет? Сегодня же напишу письмо.

-- Привет, вспомни сколько деньков до отъезда осталось.

-- Тогда дам телеграмму или позвоню... Ой, а я даже не знаю, есть ли у нее телефон или нет.

-- Тоже мне племянница, даже тетушкиного телефона не знает, -- укорил жену Григорий. -- Таких родственников забывать нельзя, тем более, в нынешнее время.

-- Ты всегда меня, милый, критикуешь, -- стала оправдываться Ирина. -- Да, виновата, давно не писала и забыла. Как-то не подумала, но ведь нам с тобой было не до этого. Возможно, и фабрика не работает, но... Но что-то надо делать! -- воскликнула совсем расстроенно. -- Кончик носа у нее покраснел, глаза заблестели, вот-вот расплачется. Этого только не хватало.

Григорий обнял жену, приласкал.

-- Знаешь, -- сказал, как только Ирина успокоилась, -- а не лучше ли к тетушке поехать? Сколько там езды?

-- Около суток.

-- Ну вот, сутки туда, сутки обратно и пару суток там -- вполне можно управиться. Денег, правда, маловато, но скажи, что продадим машину и сразу же вышлем. А товара бери побольше, я встречу. -- Может быть, не раз еще придется за границу мотаться -- пригодится. Рюмин говорил, что наши чулки-носки у поляков в цене. Тем более легкие, надрываться не придется. Это не скобы и гвозди тащить на себе.

-- Ох, так не хочется одной к ней ехать, -- вновь приуныла Ирина. -- Может, вместе, а? Заодно и познакомитесь. Ты ей понравишься. Поедем, Гриша, вместе?

-- Исключено. Рюмин сказал, чтобы я никуда не отлучался. Вдруг что изменится. Вместе как-нибудь потом съездим. Так и скажи ей.

...Вовремя Ирина вспомнила про свою тетушку-главбуха. Все обошлось как нельзя лучше. Та, хоть и не работала, но связь с фабрикой не потеряла и помогла закупить товар по фабричной цене. Причем за свои деньги, в долг. Уж как там Ирина сумела поплакаться и расположить к себе Алевтину Михайловну, только им двоим известно, но дело было сделано. Кроме того, тетушка посоветовала Ирине от ее имени обратиться в Каменогорске по своим бывшим связям. Так Парамошкины вышли на директора торгово-закупочной базы, обслуживающей галантерейные магазины. Кстати, база была расположена в районе, где главой администрации работал Шлыков. А через директора базы Григорий вскоре вышел и на директоров этих нескольких галантерейных магазинов.

Наконец-то Парамошкины вздохнули свободнее, повеселели, вечерние обсуждения предстоящей поездки теперь не были такими мрачными, как раньше. Григорий нахваливал Ирину, видел как ей это нравится; она его тоже подхваливала, и им было хорошо.

Что ж, товар закуплен. Теперь рассчитаться с долгами, в первую очередь с тетушкой. Машину продали в два дня удачно. Повезло с покупателем -- тот взял не торгуясь. Сумки Ирина сшила сама. Они получились довольно громоздкие, но это даже к лучшему -- больше можно увезти. В предпоследний вечер старательно укладывали в них все, что закупили. Вещи подороже прятали между комплектами белья. Икру, коньяк, водку, сигареты Ирина запрятывала так, что не сразу и найдешь. Фантазии у нее хватало.

Провожать Григория на вокзал Ирина не пошла. Взгрустнула. Ей это так шло, что просто бальзам на душу мужа. Прижавшись к широкой груди Григория, трогательно прошептала: "Приезжай побыстрей, милый. Жду..." Так не хотелось с ней расставаться, так ее будет не хватать.

-- Дай, Боже, найти свое место в жизни! Помоги, Боже, чтобы все удалось. Сделай так, Боже, чтобы жизнь с Ириной стала еще счастливей и радостней! -- все это Григорий прошептал как молитву, поцеловал прослезившуюся Ирину, не забыл попрощаться с хозяйкой и с огромными сумками вышел из дома.

С этого дня у него начиналась новая жизнь.

VI

Размеренным, неторопливым шагом от Набережной до вокзала идти минут тридцать, не больше. Григорий явился в назначенное место, как и договорились, ровно за час до отправления поезда. Поставив сумки недалеко от входа на перрон, огляделся. Обычная суета: кто-то приехал, другие, как и он, уезжают. Но почему напарники не спешат? С Рюминым и Шлыковым-то он знаком, а Скоркина в глаза не видел. Знал, что зовут Вениамином, что ему под тридцать и работает инженером в НИИ. Да, папаша еще у него директор крупного завода. Перед отъездом Григорий с женой не раз обговаривали, как лучше втереться в доверие к Рюмину и его братве, чтобы стать своим человеком. Решили, что лучше всего хорошо угостить, затраты потом окупятся.