Охота на олигархови (СИ)

Но время тикало так быстро и так неумолимо, что Кате уже ничего не оставалось, как брать быка за рога. Иначе будет поздно. И поезд уйдёт. В лучшем случае — на запасной путь. В худшем — в бескрайнюю даль. И тогда вообще всё окажется зря.

Сегодняшний банкет в «Национале», где Чайкина оказалась совсем рядом, а вырез на её блузке ещё ближе, сломил Минина. Забыв о строгой жене и служебных делах, он как послушный баран отправился на заклание — поехал провожать уважаемую Екатерину Германовну. И, как настоящий джентльмен, проводил её прямо до постели…

— Я не шучу, Петя, — повторила Катя. И Минин чуть не расплакался от умиления — уж больно трогательно и нежно прозвучало это «Петя» в устах обычно строгой Екатерины.

Пора бы и в койку, пока не вернулся призрак супруги, — подумала Катя.

Они медленно опустились на широкий диван, и Катя легонько застонала. От страсти, конечно. Борода у Минина была мягкой, и это казалось Кате хорошим предзнаменованием…

Телефон запиликал, когда брюки Минина находились на полпути от колен к полу.

— Извини, — пробормотал Минин, и брюки в мгновение вернулись на исходное место. Минин ответил на вызов, и лицо его вытянулось. Уже не извиняясь, он прямо с телефоном выскочил из комнаты. Похоже, звонок был государственной важности.

Ч-чёрт! Неужели сорвался? Катя от злости ударила кулаком подушку и прислушалась. Так, кажется, Пётр Васильевич отправился на кухню. Катя, ни на что не рассчитывая, на автомате нажала на кнопку переговорного устройства. Обычно, когда она оставалась в Москве надолго, именно через это устройство она разговаривала с приходящей домработницей. Проводила, так сказать, производственные совещания, не вставая с дивана.

Минин на кухне говорил тихо, но чётко. Разговор шёл… Ну конечно же! Об аукционе! Ничего, Пётр Васильевич, мы с вами вернёмся к этой теме после секс–разминки, — успокаивала себя Катя, вслушиваясь в голос Минина. И тут она услышала… О боги! Спасибо вам, за то, что вы есть!..

Когда Минин вернулся в комнату, как носитель информации он Катю больше не интересовал. Но она была девушка честная, и долги привыкла отдавать.

— Иди ко мне, и немедленно, — тоном собственника потребовала Катя и, уже не заморачиваясь производственной темой, обняла его.

В общем–то, Минин ей нравился. Вот только клинообразную бородку она бы на его месте сбрила…

24 июля 2004 года,

Тула

Катя отзвонила под утро.

У Нура давно вошло в привычку отключать на ночь звонок. Он переключал телефон в режим вибросигнализации и прятал его под подушку. Чтобы не беспокоить спящую безмятежно Мадину, которая сейчас к тому же была уже совсем на сносях. И лишнее беспокойство ей уж точно было ни к чему.

Нур на носочках, прямо как балерина выпорхнул из спальни и прикрыл за собой дверь.

Выслушав Катю, он не изменился в лице. И только напрягшаяся вена на виске выдавала его волнение:

— Катюш, как тебе это удалось? — только и смог сказать он.

Но Катя, судя по всему, на эту тему распространяться не собиралась. Так что Нуру осталось лишь попрощаться:

— Спасибо, пока. Спокойной ночи… То есть, с добрым утром!

Сам Нур больше не ложился. Не хотелось. И он отправился в комнату с тренажерами. «Покачавшись» и «побегав» с полчаса, он сделал традиционную дыхательную гимнастику по системе шуй–у–ва. Очень помогает расслабиться. А потом сосредоточиться.

После душа он был бодр уже настолько, что мог бы обойтись даже без кофе. Он и так был способен сейчас работать хоть сутки кряду. Однако на часах было ещё полвосьмого. И он всё–таки заварил китайский цветочный чай.

Ровно в восемь он сделал три звонка. Один — Гоше. Второй — своему водителю. Третий — в Тулу.

Без пяти девять скромный серый «БМВ» 525-ой серии свернул со МКАДа и на хорошей скорости стал продвигаться в сторону города оружейников. Окраины Тулы достигли через час тридцать пять минут.

В офис на улице Льва Толстого Нур вошёл около одиннадцати. В помещении — три комнаты с отдельным входом — царил аврал. Немногочисленная мебель вместе с компьютерами была сдвинута в центр комнат и накрыта плёнкой. Сразу с десяток строительных рабочих в синих комбинезонах штукатурили, белили, красили. Так что углубляться особо внутрь Нур не стал. Тем более, что хозяин офиса Николай Николаевич — гладковыбритый человек с печальными глазами — ждал его прямо в предбаннике.

— Успеете? — пожав ему руку, поинтересовался Нур.

— К вечеру понедельника всё будет сиять! — ответил тот.

Нур достал из кармана сложенный вдвое листок и протянул его хозяину:

— Найдите хорошего дизайнера и художника. Пусть оформят этот текст вместе с рисунком. Окантуйте и повесьте на самом видном месте. Пусть этим ваша помощница займётся. Все документы в порядке?

— В полном. Необходимые платежи проведены. Всё у меня на руках. В том числе и ваш аванс…

— Хорошо. Последние инструкции получите утром в понедельник. Люкс в «Президент–отеле» вам заказан. Машину и охрану за вами пришлют. Да и вообще, наши люди вас будут страховать на каждом шагу. Главное — никаких контактов с журналистами. Ни до. Ни, особенно, после. При любом раскладе. Со мной — только по телефону. Вот по этому, — Нур достал из кармана новенький «Сименс» — раскладушку.

— Может, пообедаем? — согласно кивнув и взяв телефон, предложил Николай Николаевич.

— Спасибо. Я пока не голоден. Извините. Потом… — Нур многозначительно посмотрел куда–то вверх, в пространство, — с шампанским. А сейчас я бы лучше съездил в Ясную Поляну. Как лучше добраться?

— Со Льва Толстого свернёте по Ленина налево. И дальше — прямо. Дорога вас сама выведет. Там будет указатель.

— Удачи! — пожав руку Николаю Николаевичу, Нур вышел из офиса.

Пока всё шло по плану. Даже с некоторым опережением.

— Из–за тебя, Сидорова, я в тотализатор проиграла! — вместо приветствия заявила Рита Ольшанская, вставая из–за стола, заваленного книгами и рукописями. — Как же я рада видеть тебя, подруга! Выглядишь — на десять с плюсом!

Рита обняла Нюшу, и подруги расцеловались.

— Ты тоже цветёшь и даже пахнешь! Шанель? — Нюша была ужасно рада Рите, ставшей за то время, что они не виделись, пепельной блондинкой.

— Номер пять, классика, — подтвердила довольная Рита. — Хазбенд из Парижа привёз, так что парфюм правильный. Не станут же они в Париже польские подделки продавать?

— Не станут, — согласилась Нюша и поинтересовалась: — А что за тотализатор?

— Да мы тут всем творческим коллективом спорили, кто первым из–за бугра вернётся: ты, Мирзоян или Растрелли. Мирзоян приехал месяц назад, Растрелли — сразу за ним, в него уже все наши бабы по уши влюблены. А я, дура, на тебя ставила. И вот вам результат — ящик шампанского, как с куста…

Нюша покраснела. Значит, Иннокентий уже в Москве. Может быть, позвонить ему? Или лучше случайная встреча — репетиции–то уже начались…

— Шампанское я компенсирую, — успокоила она Риту.

— Можешь не спешить, проставляться будем после премьеры, — заметно обрадовалась Рита.

— А это — тебе, Ритуль, — Нюша достала из сумочки пакет и протянула Рите.

— Вау! Умереть можно! — застонала Рита, вытаскивая из пакета ожерелье из крупных розовых жемчужин.

Она сразу же надела ожерелье и, повертевшись у мутного узкого зеркала на стене кабинета, повторила:

— Вау! Спасибо, Анька! А у меня для тебя тоже подарок… — загадочно добавила Рита. — Идём!

Подруги вышли из кабинета «Литературной части», где полноправной хозяйкой была Рита и прошли по коридору. Через три двери от Ритиного кабинета оказалась скромная, выкрашенная белой краской дверь с табличкой «Драматургическая группа». Ниже был прикреплён скотчем листок. На листке Нюша с изумление прочла собственную фамилию с собственными же инициалами.

— Прошу, — Рита повернула ручку двери и пропустила Нюшу вперёд. — Вот, выбила для тебя служебное помещение. Как раз моя «замша» в декрет ушла, так я для тебя келейку и забила, а то потом у наших фиг что взад вернёшь!