Расплата (СИ)

Анциферова поселили в каюте вместе с бурятом со сложным именем Доржи. Доржи, или как его быстро прозвали другие матросы с легкой руки Сергея "Додик", практически все время не расставался со своим плеером. Только когда к нему кто-то обращался, он, виновато улыбаясь, вытаскивал затычки из ушей и смотрел на собеседника.

Сергей скоро привык к распорядку дня на корабле. Прошло всего три дня, а ему казалось, что он тут уже несколько недель. Работы было пока немного: кроме периодической мойки палубы и символической помощи на кухне "подай, принеси, отнеси, почисть", сильно напрягаться не приходилось.

Легкий характер Сергея и его шутливая манера общаться пришлись по душе всей команде, включая Антонину Ивановну, которая вначале с большой опаской поглядывала на Анциферова. Однако рассказ про бедную жертву черных риэлторов возымел свое действие. На четвертый день плавания Антонина Ивановна пригласила его к себе в каюту пить чай с коньяком.

Антонина Ивановна была простой русской женщиной из тех, что "коня на скаку остановит и в горящую избу войдет".

Она одна подняла на ноги и дала образование трем детям. Муж ее погиб в Афганистане буквально за пару месяцев до вывода оттуда советских войск.

Антонина одна с маленькими детьми на руках вернулась в родной Архангельск. Несмотря на непростое время, она смогла не только сама выбиться в люди, став главным кардиологом одной из районных больниц, но и добилась того, что все ее дети получили высшее образование и смогли крепко встать на ноги в этой нелегкой жизни.

Они сидели, пили чай с коньяком и закусывали тянучками, как вдруг Тоня придвинулась к Сергею и практически прыгнула к нему на колени.

Тоня была чуть ниже его ростом, и Сергей близко увидел, как поднимается и опускается ее необъятных размеров грудь под черной блузкой.

Сергей не ожидал такого резкого поворота событий, но тем не менее очень мягко убрал руки Антонины и осторожно погладил ее по волосам.

‒ Ты знаешь, Антонина, ты очень красивая и просто замечательная женщина, но у меня есть жена, которую я очень люблю. Извини, что так вышло.

Пересадив Тоню со своих колен на диван, Анциферов поднялся, чтобы уйти.

Тоня с нескрываемой обидой в голосе спросила:

‒ Что, теперь даже чай пить со мной не станешь?

‒ Почему? Если ты на меня не обижаешься и не сердишься, то с удовольствием можем пить, благо времени у нас много.

Антонина очень тихо вздохнула и с грустью посмотрела Сергею прямо в глаза.

‒ Нет, не обижаюсь. Что ж поделать, если ты любишь другого человека...

После этого Антонина достала пачку тонких дамских сигарет и закурила, медленно выпуская дым.

Оглядевшись, Сергей заметил на книжной полке среди книг толстенный учебник по судебной медицине.

‒ Тоня, можно мне будет на пару деньков одолжить эту книжку? ‒ робко улыбаясь, спросил Сергей.

Тоня удивленно подняла брови.

‒ А зачем тебе? Ты в этом что-то понимаешь или просто интересно?

Сергей обладал каким-то нечеловеческим чутьем в общении с женщинами. Он великолепно чувствовал, когда лучше промолчать, а когда стоит простодушно сделать девушке комплимент, чтобы он попал в самое сердце, как стрела Амура. В данном случае он предпочел, стыдливо потупив глаза, как первоклассник, не выучивший урок, молчать. И молчание подействовало лучше любых слов.

Тоня была у него на крючке.

‒ Ну, правда, скажи, зачем тебе нужна эта книжка? ‒ настаивала Тоня

‒ А если скажу, ты мне ее дашь? ‒ игриво спросил Сергей.

‒ Конечно, дам.

‒ Ты знаешь, Антонина, я всегда мечтал быть медиком и даже поступал на медицинский, но не добрал одного балла. В итоге меня не взяли, и я устроился лаборантом на кафедру при историко-архивном институте. На следующий год поступил туда, потом закончил институт и стал архивным работником. Работа у меня была не особо напряжная, начальство редко обо мне вспоминало, и я проработал там без малого двадцать лет. Однако юношеская мечта стать врачом пряталась где-то глубоко в подкорке моего пыльного от книг сознания и иногда давала о себе знать. Я стал в свободное от работы время посещать лекции по медицине в качестве вольного слушателя. Даже сдавал пару раз зачеты вместе со студентами, ходил в анатомический театр, но смелости поменять профессию так и не хватило. Вот такая вышла история.

Тоня слушала его, и в глазах у нее стояли слезы. Она молча протянула ему книгу.

Сергей поцеловал ее в щеку и поспешил ретироваться в свою каюту.

Глава 31. Так жить нельзя

Когда Сергей зашел в каюту, там уже храпел Доржи. Даже засыпая, он не снимал наушники.

Включив маленький ночник, висевший у изголовья его кровати, Сергей открыл книгу и тупо уставился в нее. Пока Сергей выбирался из тюрьмы, он был так сосредоточен на побеге, что совсем забыл, ради чего все затеял. Больше всего на свете Анциферов хотел, чтобы справедливость восторжествовала для начала на примере одного-единственного олигарха Хлопонина. Ведь даже одно такое громкое выигранное дело может создать прецедент.

Судьи и следователи перестанут бояться и осуждать невиновных по приказам начальства и, быть может, в этом мире хоть что-то изменится. Конечно, в его путаных мыслях это было похоже на какую-то утопию, на недостижимую страну Эльдорадо, но еще недавно он видел живого Федора, который помог многим людям попасть в эту самую мифическую страну. После того как стараниями Феди Сергей попал сюда, он не сомневался, что все, что рассказывал Федор во время поездки, ‒ истинная правда. Все сказанное Федей означало, что и Сергей в состоянии что-то изменить в безжалостном маховике карательного правосудия России последнего десятилетия. Как известно, правда, скрытая под подушкой, никому счастья не приносит, включая обладателя этого заветного Грааля вечного знания. Сергей понимал, что чем дольше он катается на корабле, тем меньше вероятность того, что он сможет как-то помочь Хлопонину и пролить свет на это очень темное дело. После того как его должны были прикончить в тюрьме, для него ценность самой жизни значительно уменьшилась, и наоборот, ценность той правды, ради которой он рисковал всем, включая свою жизнь и свободу, увеличилась настолько, что стала практически бесценной. Было ясно, что, несмотря на чудесное спасение и беззаботную жизнь на корабле, Сергею нужно снова срочно линять отсюда, пока он не убил в себе человека и не превратился в трусливого беглеца-приспособленца.

Сергей снова открыл книгу по судебной медицине. Просматривая оглавление, он наткнулся на главу об уклонении от исполнения обязанностей военной службы путем симуляции болезни.

И тут Сергея осенило. Он даже подпрыгнул на кровати.

"Гениально, черт побери, симуляция эпилептического припадка!"

Сергей вспомнил, как в первые годы работы в прокуратуре их возили в психиатрические больницы, где им демонстрировали психически больных пациентов, а также здоровых и вменяемых субъектов, пытающимся всеми силами косить под дурачков.

В Тониной книжке оказалась целая глава, посвященная эпилепсии и способам ее выявления, а также отдельно были описаны эпилептические припадки и способы распознавания симуляции припадков. Внимательно прочитав эту главу несколько раз, Сергей убрал книжку к себе в шкафчик и довольный лег спать.

Глава 32. Спектакль на бис

Сергей проснулся от звука корабельного колокола. Вокруг было совсем темно. Только корабельные огни освещали палубу. Капитан Холодов по традиции разбудил всех на два часа раньше обычного, чтобы к моменту прохождения границы и досмотру корабля норвежскими таможенниками все было в полном порядке. Сергея и Доржи капитан заставил мыть палубу, другие матросы проверяли документы и наклейки на контейнерах. Холодов каждый раз очень ответственно готовился к моменту пересечения границы, поскольку проверка была довольно основательной, и таможенники, помимо грузов, иногда осматривали каюты экипажа на предмет наличия наркотиков и других запрещенных к провозу вещей. Подойдя к Сергею, Холодов легонько похлопал его по плечам и спросил: