Расплата (СИ)

Наступило неловкое молчание. Сергей видел, как расширились от ужаса глаза девушки. После этого она медленно перевела все норвежскому таможеннику.

Тот посмотрел на Сергея и, чуть похлопав его по плечу, произнес "Policy we are not engaged , and the trouble with the Russian , we are no longer needed" ("Политикой мы не занимаемся, а неприятности с русскими нам тем более не нужны").

Девушка перевела Анциферову ответ таможенника. Тогда, в свою очередь, Сергей испугался не на шутку. Он думал, что норвежцы только и ждут беглеца из России, но оказалось, что лишние проблемы с восточным соседом Норвегии вовсе ни к чему.

Сергей, уже не на что не надеясь, спокойно произнес:

‒ Передайте господину полицейскому, что если завтра меня убьют в России, то это будет отчасти и на вашей совести. Между прочим, я был в прокуратуре Челябинска и всего Уральского Федерального Округа практически вторым человеком в вопросах экономических преступлений.

Девушка перевела все сказанное таможеннику. Он куда-то позвонил и долго что-то обсуждал по телефону.

Минут через двадцать приехала машина, в которой сидели двое в штатском. Судя по всему, это были представители местных спецслужб. Сергей сел в машину вместе с переводчицей.

Один из сотрудников в темных очках попросил Сергея рассказать о себе и роде своей деятельности. Довольно быстро ребята из спецслужб поняли, что Анциферов не представляет для них ни малейшего интереса, поскольку не имел доступа ни к какой сколько-нибудь значимой для них информации.

В конце разговора один из парней дежурно спросил у Сергея, не хочет ли он с ними сотрудничать.

Анциферов помотал головой.

‒ Нет, извините, я хоть и беглец, но не предатель Родины.

Оба парня расхохотались.

‒ Ну что ж, в таком случае мы вам тоже ничем не может помочь. Желаем вам приятного пребывания на норвежской земле.

Выйдя из машины, Сергей и норвежка направились обратно к ожидавшему их у вездехода таможеннику.

Девушка сообщила Анциферову, что его могут отвезти в департамент по делам беженцев, который будет решать, оставить его в Норвегии или депортировать в Россию.

Он, понимая, что другого выхода у него нет, естественно, согласился.

Проехав пару километров на вездеходе, они выбрались на асфальтированную трассу и пересели на автомобиль. Сергею, несмотря на обилие снега, бросилось в глаза, насколько хорошо обустроены дороги в Норвегии. Все машины двигались по узкой однополосной дороге достаточно медленно, но никто никого даже не пытался обогнать.

Анциферов вспомнил Фёдора и улыбнулся. Наверное, в этой стране ему бы пришлось нелегко.

Часа через три, показавшихся ему вечностью, они въехали в город Вадсё.

Переводчица Гудрун рассказала Сергею, что сегодня с ним проведут короткое интервью сотрудники миграционной службы. Вполне возможно, что интервью будет показано по норвежским каналам, и если кто-либо из чиновников в департаменте по делам беженцев заинтересуется его случаем, то его могут рассмотреть вне очереди в порядке исключения. Если же этого не произойдет, то его случай будут рассматриваться в срок, установленный законом.

Сергей внимательно слушал и улыбался. Ему казалось, что такого просто не может быть.

Чуть больше недели назад он сидел в карцере за преступление, которого не совершал, и терпеливо ждал, поведут ли его сразу на убой, как скот, или для начала устроят показательное судилище. Быть может, ему это все снится. Он ущипнул себя за руку. Нет, все было наяву.

Это не ускользнуло от внимания девушки, и она, улыбнувшись ему, спросила:

‒ Зачем вы себя щипаете?

‒ Я не верю, что это правда. Я был почти готов к тому, что меня убьют в российской тюрьме, ‒ сказал Анциферов.

‒ Не волнуйтесь, в Норвегии вы в безопасности. Здесь даже убийц не казнят. А вам тем более ничто не угрожает. Вы, как я понимаю, жертва российской судебной системы, и вас осудили по ошибке.

Сергей невольно залюбовался красотой этой юной норвежки, так свято верившей в торжество закона и справедливости.

‒ Где вы так хорошо выучили русский язык?

Гудрун покраснела.

‒ Спасибо. Я не так хорошо говорю по-русски, как мне бы хотелось. Я пять лет учила русский язык в университете Осло и год стажировалась в Санкт Петербурге.

Машина остановилась у двухэтажного деревянного здания. У входа их уже встречали трое сотрудников миграционной службы.

Сергея провели в небольшой зал, где был накрыт стол. Их пригласили сесть. Девушка села рядом с ним, а напротив сели трое работников миграционной службы. Это были две женщины среднего возраста и один пожилой мужчина. Интервью началось.

Глава 33. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит

В роскошном особняке на Рублево-Успенском шоссе играла музыка, и, несмотря на поздний час, здесь никто и не думал спать. На огромном ‒ длиной почти во всю комнату ‒ диване сидел потный и разгоряченный от алкоголя и секса Попустинов и завороженно смотрел, как две ночные бабочки облизывают его член. Чувствуя, что сейчас кончит, он вытащил член изо рта одной девушки и кончил прямо на лицо другой.

Сперма медленно стекала по лбу и щекам красавицы, перемешиваясь с пудрой и макияжем.

╛╛‒ Ну, что смотришь, Аэлита? ‒ обратился Попустинов к другой девушке. ‒ Давай быстро слизывай, пока твоя боевая подруга не ослепла.

Довольный своей остротой, Попустинов разразился своим фирменным громогласным хохотом.

В это время две другие девушки ввели в комнату Пёстренького в ошейнике, и черной маске и наручниках.

Попустинов, увидев это, начал ржать еще громче.

‒ Владлен, я не знал, что у тебя мазохистские наклонности, или, может, ты скрытый пидарас.

Пёстренький тоже расхохотался.

‒ Да вы что, Юрий Степанович! Вы же знаете, что я натурал. Мы просто играем в следственный комитет прокуратуры, и эти две юные леди устраивают мне допрос.

После этого одна из барышень наступила Попустинову на руку и грозно приказала:

‒ Ну, давай, говори, сколько тебе заплатили пиндосы, чтобы ты выдал им все наши секреты, паршивый сучок?

А вторая девушка стала очень нежно водить плеткой по заднице Пёстренького, чтобы не причинить ему боль.

В это время в дверь постучали.

Попустинов, даже не вставая с дивана, прорычал:

‒ Кто посмел?

За дверью послышалось тихое сопенье, но никто не отозвался.

Попустинов поднялся.

‒ Последний раз спрашиваю, кто решился оторвать меня от отдыха среди ночи?

За дверью послышался голос помощника Попустинова.

‒ Юрий Степанович, вы просили будить вас даже среди ночи, если что-то выяснится относительно сбежавшего Анциферова.

Попустинов наклонился и махнул рукой, как бы приглашая собеседника зайти, забыв о том, что собеседник его не видит.

Подождав пару минут, он заревел.

‒ Ну, ты что там притаился, Иван? Заходи давай, я ж тебе махнул рукой!

Тут Аэлита объяснила ему, что его помощник за дверью не мог видеть, как он жестом приглашал его войти.

‒ Сам знаю, не учи ученого, ‒ бросил девушке Попустинов.

Растерянный помощник Попустинова старался не смотреть на голых девиц и смотрел куда-то мимо шефа.

‒ Мы можем поговорить без посторонних? ‒ спросил Иван.

‒ Запросто. Девчонки, оставьте нас наедине. Идите в спальню и ждите нас там. Мы скоро продолжим наши утехи, ‒ сказал Попустинов и ущипнул за ягодицы одну из девочек. ‒ Владлен, снимай живо свой собачий ошейник и наручники и тоже иди сюда. Между прочим, это и тебя касается. Кажется, ты мне когда-то говорил, что можешь ручаться за Анциферова, как за самого себя, ‒ уже спокойно произнес немного заплетающимся языком Попустинов.

Через пять минут все трое сидели за столом.

Попустинов заставил всех выпить по чашке крепкого черного кофе для улучшения состояния и только после этого по-деловому обратился к своему помощнику.