Дело о наезде

а находился приличных размеров бассейн, а также гараж на четыре машины, в котором стояли солидный "бентли" - Р.Э. ездил в нем на работу, - спортивный "кадиллак", "бьюик" фургонного типа и маленький "ТР-2".

Залитый светом сад утопал в цветах: розы, бегонии, - петунии... Пустынный в эту пору бассейн тоже был освещен. Я проехал по дорожке, посыпанной гравием. Вот это бассейн! Ну и красотища! А если еще вокруг будут нежиться красотки в бикини...

Я был слегка ошарашен всей этой роскошью. Я, конечно, знал, что Р.Э. птица высокого полета, но и подумать не мог, что у него такие доходы.

Я вышел из машины, поднялся по лестнице - к парадной двери вели двадцать мраморных ступенек - и нажал на кнопку звонка.

Через некоторое время дверь открылась. На пороге, вопросительно подняв седые брови, стоял высокий полный человек в костюме английского дворецкого. Позже я выяснил, что звали его Уоткинс и Р.Э. выписал его из Англии за приличную сумму.

- Я Честер Скотт, - отрекомендовался я. - Мистер Эйткен ждет меня.

- Да, сэр. Сюда, пожалуйста.

Я прошел за ним через большой холл, потом вниз по лестнице в комнату, видимо служившую Р.Э. кабинетом. Там стояли стол, диктофон, четыре кресла, радиоприемник. Вдоль стен - полки с книгами, тысячи две книг.

- Как он себя чувствует? - спросил я Уоткинса, когда тот зажег свет и уже собрался исчезнуть в дальних закоулках огромного дома.

- Все необходимые меры были приняты, сэр, - сказал он замогильным голосом. - Прошу вас, подождите несколько минут, я сообщу ему о вашем приходе.

Он удалился, а я подошел к полкам и стал рассматривать корешки книг.

Через некоторое время Уоткинс вернулся.

- Мистер Эйткен готов принять вас.

Прижимая к боку папку, которую мне сунула Пэт, я прошел за Уоткинсом по коридору в лифт, который поднял нас на два этажа. Через широкий вестибюль мы подошли к двери. Уоткинс легонько постучал, повернул ручку и сделал шаг в сторону.

- Мистер Скотт, сэр.

Я вошел в большую и типичную мужскую комнату. Портьеры на большом окне были раздвинуты, и за ним плескался освещенный луной океан. А на односпальной софе лежал Эйткен.

Выглядел он как всегда, если не считать того, что я привык видеть его на ногах, а не в постели. В зубах у него торчала сигара, а поверх одеяла была навалена куча бумаг. У изголовья горела лампа, остальную часть комнаты скрывала темнота.

- Входите, Скотт, - сказал Эйткен, и по тому, как скрипнул его голос, я понял, что собственное положение доставляет ему мало удовольствия. Здорово я устроился, да? Берите стул. Ну, ничего, я заставлю этих кретинов заплатить! Я послал моего адвоката полюбоваться на эти ступеньки - это же настоящая волчья яма! Прищучить я их прищучу, только нога от этого здоровей не станет.

Я поставил стул поближе к софе и сел. Потом начал было выражать соболезнование, но он отмахнулся.

- Не надо, - устало произнес он. - Это все пустые слова, какой от них толк? Если верить этому дураку доктору, я вышел из строя по крайней