Немцы в городе (СИ)

— Я сделаю чай? — Шнайдер по-хозяйски достаёт из шкафчика заварку, не дожидаясь ответа.

— С коньяком, пожалуйста, он на подоконнике, — слышится из ванной комнаты.

Когда же Шнайдер заходит в комнату, держа в руках две кружки с горячим и даже чуть горячительным содержимым, Стас уже здесь: расслабленно сидит на покрытом мягким пушистым ковром полу, оперевшись спиной на диван. Он не спускает глаз с застывшего в дверях Дума. Тот улыбается, и, не ожидая приглашения, плюхается рядом, чуть не расплескав при этом чай. Упрямый локон падает на его лицо, Шнайдер спешит убрать его, но Стас перехватывает его руку, медленно отводя её в сторону, и, зажав упругую прядь между своих пальцев, заводит её Шнайдеру за ухо. Убедившись, что прядка зацепилась как надо и больше не потревожит, он, едва касаясь, подушечкой пальца проводит по мочке, пересчитывая следы давнего пирсинга.

— Раз, два, три, четыре — а серёжки где?

— Остались в молодости, — шепчет Шнайдер, беря пальцы парня в ладонь и поднося их к губам.

— А дырочки? — Стас наклоняется ниже, и, уткнувшись носом в шею мужчины, глубоко вдыхает.

— А дырочки остались, — Шнайдер притягивает парня к себе за плечи и шепчет на ухо: — Они всегда остаются.

Стас вдруг заваливается на бок, уютно устраиваясь в непривычно крепких мужских объятиях. Он вдыхает запах Шнайдера, с шумом, по-звериному, пытаясь понять, что в его ощущениях сейчас так, а что не так.

— Хочешь, я сделаю тебе приятно? — тихо и уверенно спрашивает Шнайдер.

— Хочу. Только...

— Только у тебя есть какое-то условие?

— Не условие, скорее пожелание.

Парень нехотя поднимается, на минуту покидает комнату, и вскоре возвращается, держа в руках объёмную блестящую коробку. Банта на коробке нет, но выглядит она именно как упаковка для подарка. Он опускает её на колени сидящего на полу Шнайдера и вопросительно ожидает. Он не уверен в реакции гостя, но всё же что-то ему подсказывает, что всё будет хорошо. Чуть помедлив, Дум открывает коробку и, одну за другой, извлекает из неё содержащиеся внутри вещички: колготки плотностью сорок ден, изящные ажурные трусики, короткую, но не пошлую юбку — такие носят стюардессы, белую блузку, новенький набор косметики и расчёску. Завершают ритуал распаковывания подарка скромные закрытые туфли-“лодочки” на невысоком каблуке и маленький флакон “Марины де Бурбон”. Парень внимательно вглядывается в лицо Шнайдера, пытаясь уловить на нём тень недовольства, но обнаруживает лишь слабую улыбку.

— Так... Вижу, не я один умею на глазок определять чужие размеры, — не стирая улыбки с губ, проговаривает тот.

— Я долго тренировался. Если ты против, или если...

— Никаких “если”, дорогой. Я воспользуюсь твоей ванной?

Около получаса Стас нервно ожидает в комнате. Из ванной раздаётся то шум воды, то непонятное шебуршание. Не находя себе места, парень включает нейтральную музыку и сам не замечает, как кружка чая с коньяком опустевает. Почувствовав себя немного увереннее, он идёт на кухню за бутылкой и делает несколько крупных глотков прямо из горла. Кто бы знал, что в свои годы ему предстоит пережить такое нервное мероприятие как “первый раз”.

— Не угостишь коньячком, милый? — Шнайдер вылавливает его на выходе с кухни, одной рукой беря его ладонь, а второй выхватывая бутылку.

Они возвращаются в комнату, и здесь, в свете предзакатного солнца, вливающего в помещение свои лучи сквозь затёртые морозными узорами окна, Стас, наконец, может разглядеть свой “подарок”. Он ожидал, что ему понравится, но даже не смел предположить, что настолько. Высокий, подтянутый силуэт идеально вписался в предложенную “униформу”, каштановые кудри аккуратно разделены косым пробором, и кажется, их обладательницу совсем не волнует то, что они спадают на лицо с обеих сторон, задевая уголки губ. Губы же слабо подведены, еле заметно, а глаза — чуть ярче. Основу макияжа составляет нейтральный тон и искусно нанесённые румяна – они придают красивому, нестандартному лицу ещё бóльшую рельефность, и в то же время — свежесть. Шнайдер даже ногти накрасил — и когда только успел? Стас несмело проводит пальцем по яркому ноготку и обнаруживает лак ещё не до конца высохшим. Он подносит ладони Фрау к своим губам и продолжительно, сквозь хитрую улыбку, дует на пальцы, отчего та заливается тихим искренним смехом.

— Так ты дашь мне выпить, или нет? — через смех повторяет она.

С этими словами Фрау водружает свою аккуратную упругую попку на стоящий возле окна стол, закидывает нога за ногу и, прикрыв веки, присасывается к бутылке.

— Фу, крепко, — морщится она после нескольких глотков.

Стас замечает тонкую струйку бурого напитка, неаккуратно просочившуюся через уголок накрашенного рта, обеими руками берёт Фрау за плечи и притягивает к себе, заставляя склониться. Он слизывает струйку, вместе с коньяком ощущая вкус косметики и слабый, но явственный аромат “Марины”. Он опускает руки, проводя ими вдоль предплечий своей странной и желанной — упругие мышцы под тонкой материей рукавов блузки слабо дрожат. Стас проводит руками по гладкой груди, обвивает ими шею, заводя сложенные в замок ладони за воротник. Тут же он чувствует себя намертво застрявшим в тесном плену стройных ног — Фрау развела колени и опутала своими феноменальными конечностями парня, обхватив его талию и прижав к себе.

Крепкие руки, крепкие ноги, дурманящий запах... Парень проводит пальцами вдоль чудесных ног, затянутых в лайкру, и, ещё немного задрав и без того уже задранную юбку, останавливается на крепких ягодицах. Он долго не решается отстраниться, чтобы открыть себе обзор на то, что скрывается под юбкой. Не без удовлетворения отметив, что предложенное бельё тоже идеально подошло по размеру, он нерешительно проводит одним пальцем вдоль явственно выпирающего в трусиках члена — тот напряжён, и под одеждой ему, кажется, тесно. Стас аккуратно подталкивает Фрау, заставляя её лечь на стол, затем цепляется за резинку колготок сзади и стягивает их, стараясь не порвать. Фрау услужливо приподнимает таз, помогая процессу — туфли падают на пол, а коготки летят куда-то в угол комнаты. Ноги у Фрау гладкие, как и грудь — без единой волосинки, упругие мышцы играют под ладонями парня. Вдруг он отстраняется, чтобы взять бутылку, и снова присасывается к ней. Затем подносит её к приоткрытым губам приподнявшейся на локтях Фрау и вливает немного внутрь, не выпуская бутылку из своих рук. Снова поцелуй — на этот раз более глубокий и страстный, вкус терпкого алкоголя делится на двоих; парень почти заваливается на Фрау сверху, вдруг скользит вниз, оставляя на белоснежной блузке мокрый след слюны и коньяка, и упирается носом в трусики. Он легонько кусает упругую плоть сквозь материю, затем ещё и ещё раз. Он чувствует, как ловкие пальцы Шнайдера зарываются в его волосы.

— Ты... что делаешь? — едва слышно постанывает тот.

— То, что хочу.

Стас без труда стягивает трусики, отправляя их вслед за колготками и заставляя промежность Фрау полностью обнажиться. Странно, но под задранной юбкой она вдруг представилась ему такой ранимой и незащищённой, что захотелось поскорее её утешить. Он несмело захватывает стоящий член в ладонь и делает несколько несильных движений. Вверх-вниз, как он делал это тысячу раз с собой, только на этот раз ощущения односторонние. Знание собственной физиологии здóрово помогает: облизав губы, он захватывает головку ртом, стараясь не касаться её зубами. Он помнит свои ощущения, когда с ним такое делали девушки, и пытается не повторять их ошибок, насколько это возможно без опыта и с непривычки. Орган у Фрау Шнайдер весьма внушительных разметов, но не то чтобы уж слишком огромен — приноровившись, парню удаются вобрать его в рот полностью. Затем он вновь выпускает его, чтобы очертить языком окружность головки, пройтись им по всей длине, слегка задержавшись на гладких яичках, и вновь взять в рот. Он слышит, как учащается её дыхание, чувствует, как длинные пальцы притягивают его голову всё ближе, слегка надавливая. Стоять в полусогнутом положении достаточно утомительно, и он находит опору в её бёдрах, вцепившись в них руками. Член во рту выделяет обильную смазку, вкус её немного солоноватый, но Стас запрещает себе даже думать о том, что ему этот вкус может быть неприятен. Пути назад нет — он давно решился на этот шаг и сейчас твёрдо намерен довести дело до конца. Мысль о том, чтобы заставить его обожаемую, вечно грустную Фрау, дрожать от удовольствия, добавляет ему смелости, эта мысль заводит. Участив темп, он едва успевает сглатывать, засасывая член, плотно прижимая его к нёбу и периодически выпуская, чтобы сделать глубокий вдох. Во время этих вынужденных пауз Шнайдер терпеливо треплет его за волосы, водит пальчиками вдоль ушка, и смотрит на него не отрываясь. Наверняка, ей неудобно держать голову на весу, но Стас не собирается возражать — пусть она ведёт себя так, как ей нравится.