Немцы в городе (СИ)

Она оказалась права, даже больше того — когда званый завтрак подошёл к концу, и все разъехались по своим делам, а Диана направилась в офис, Тилль с Флаке остались дома, предупредив, что на комбинате их сегодня не будет. На рабочем месте девушку ожидал целый завал емэйлов — она так и не разгребла все накопившиеся за время своего вынужденного больничного дела. Обрадовавшись возможности погрузиться в работу, она не заметила, как пролетел день, за окном стемнело, бóльшая часть сотрудников разошлись по домам, а на пороге, ровно в шесть, возник Олли. Возник он тихо, как только и умел, и своим внезапным появлением даже немного испугал замаявшуюся в звонках и письмах ассистентку генерального директора. Он так и стоял бы там, в дверях, если бы она вовремя не сообразила, что посетитель, видимо, ждёт приглашения войти. Всё это напоминает какой-то сюр, или игру, и правила ей неизвестны, также, как неизвестно, есть ли они вообще.

— Заходи, — выдавив из себя нечто, отдалённо напоминающее властную интонацию, скомандовала она, — и дверь запри.

Она берёт со стола электронный ключ, находящийся в связке с несколькими другими, обычными, и, не глядя, кидает в сторону гостя. Ловкими ладонями тот ловит ключи и запирает дверь приёмной изнутри.

— Алло, Володь, — Диана звонит на пункт охраны, — я сегодня задержусь, работы накопилось много. Я заперлась, на всякий случай.

— Понял. Смотри только, блять, не перетрудись там, — отвечает охранник.

Положив трубку, она вновь обращает взор в сторону молчаливого посетителя, теперь слега опирающегося на закрытую дверь приёмной и продолжающего следить за действиями девушки своим фирменным ничего не выражающим взглядом.

— Молчишь? Молодец.

Чем дольше она на него смотрит, тем сильнее он её бесит. И он, и вся дурацкая ситуация в целом, и собственное неумение совладать с раздражением. Не имея ни малейшего представления, что делать дальше, Диана, как бы невзначай, окинула рассеянным взглядом своё рабочее пространство и вдруг, в полуоткрытой тумбочке, где хранились её личные вещи, взгляд выловил блестящий яркий флакон. Судорожно вспоминая, что это такое, девушка просияла: несколько недель назад заботливая мама подарила ей какой-то спрей для усталых ног, который можно использовать даже поверх колготок, и усталость уйдёт, а лёгкость придёт, и ваши ножки — как с обложки, по крайней мере, так было написано на этикетке. Что ж, была не была. Она берёт флакон, наскоро его распечатывает (а ведь так и валялся бы без дела, пока срок годности не истёк, а потом — на помойку), направляется к большому кожаному дивану, что стоит у стены и призван скрашивать минуты ожидания в приёмной немногочисленным посетителям господина Линдеманна. Вольготно опустившись по центру дивана, она пошлым манящим жестом указательного пальца подзывает не сводящего с неё глаз Риделя, вручает ему флакон и наигранно усталым тоном произносит:

— Что-то я забегалась сегодня, помассируй мне ноги.

Ридель ничего не отвечает, видимо, обет молчания без дополнительных указаний нарушать он не намерен; он лишь с воодушевлением опускается на колени, снимает с ног девушки офисную обувь — довольно удобные замшевые туфли с закруглённым носом и на невысоком каблуке — и принимается самозабвенно массировать её ступни, оставив непонятный спрей валяться рядом на полу. Диана томно прикрывает глаза: на самом деле, единственное, на чём она сейчас пытается сосредоточиться — это на том, как бы не расхохотаться. И даже не от щекотки, хотя, безусловно, щекотно, а от абсурдности происходящего, от неудобства за саму себя. Она попыталась представить, как данная картина, должно быть, выглядит со стороны, и ощутимый смешок уже неиллюзорно подкатил к горлу. Вовремя спохватившись и решив не прерывать глупую игру, она открывает глаза, придаёт лицу выражение брезгливого недовольства и строго так молвит:

— Какая-то ерунда получается. Тебе не кажется? Тебе так не кажется? — очередной смешок зарождается в диафрагме, но девушка вовремя подавляет его, нервно сглотнув и закусив нижнюю губу.

Бедный Олли продолжает безвольно сидеть на коленях, опустив руки на них же. В его глазах читается немой вопрос... Именно так, и Диана, кажется это поняла.

— Ну, говори, что хотел, — командует она.

— Мне кажется, колготки... они Вам мешают, — с готовностью, не отметающей напускной робости, выдаёт Ридель.

Внимание девушки зацепилось за слово “Вам” — откуда оно здесь, в этом помещении, между ними двумя? Ну, нам так нам. А насчёт колготок малый, кажется, прав.

— Ну так избавься от них, да поскорее!

Только и ожидавший команды Олли с энтузиазмом проводит по ногам полусидящей перед ним дамы, снизу вверх, но всё не так просто, колготки оказываются куда более сложной вещицей, чем это обычно описывают в пошлых бульварных романах. Несмело проведя обеими руками до самого “окончания” колготок, а именно — до резинки на талии, попутно задирая и комкая в “гармошку” мягкую ткань пышной Дианиной юбки, он подцепляет резинку большими пальцами и вопросительно смотрит в лицо своей подопечной. Диана тем временем уже успела растерять все смешки, дыхание её из области диафрагмы сместилось выше, к груди, она явственно ощутила, как пылают её щёки — всё это заставляет её подыграть действиям незадачливого Риделя и приподнять таз, глубже впечатавшись лопатками в мягкую спинку дивана, так, чтобы Олли смог стянуть уже порядком поднадоевшие колготки с её задницы. Несмотря на то, что колготки плотно облегают фигуру, стягиваются они на редкость легко, наверное, это заслуга повышенного содержания лайкры в составе. Рывком стянув их до самых ступней и даже не порвав, Ридель недолго мешкается, запутавшись в длинных полосах тонкой материи, но вскоре окончательно избавляет Диану от лайкровых оков. Аккуратно отложив колготки на краешек дивана, он хватается за спрей, обильно увлажняет им свои руки и принимается с усердием разминать женские ступни тридцать восьмого размера в своих ловких ладонях. Вдруг он касается их губами, и Диана от неожиданности шепчет то, что уже давно вертится у неё на уме, но что она не планировала произносить в слух:

— Выше.

Ридель с готовностью следует указу, продолжая массировать обе ноги, поднимаясь при этом сначала к коленям и оставляя за собой прерывистые тропинки почти сухих поцелуева, а, задержавшись на коленях, следует дальше, уже с очевидным остервенением нацеловывая внутренние стороны голых бёдер и ладонями поглаживая внешние. Расслабленная под напором незатейливых ласк девушка ещё дальше откидывается на объёмные кожаные подушки, составляющие спинку дивана, толкая таз вперёд, прямо под нос Риделю. В глубине душе ей хочется, чтобы вся эта показуха уже поскорее закончилась, и чтобы она могла спокойно пойти домой, но непременно удовлетворённой. Повторного краха надежд она не переживёт. И не потерпит. Специфика ситуации такова, что “не потерпит” кажется более верным словом.

— Позвольте мне... поласкать себя, — вырывает её из бессмысленных раздумий дрожащий голос Риделя. Значит, всё же, на “Вы”...

Олли уже полунависает над ней, опираясь одним коленом о край дивана. Ширинка его узких, по фигуре, брюк, очевидно топорщится, и девушка, изловчившись, проводит по ней стопой пару раз, немного задержавшись и пощекоча пальцами, прежде, чем снова отвести ногу в сторону. Ридель блаженно закатывает глаза, ожидая продолжения, но...

— Ни в коем случае. Делай что хочешь, но чтобы я кончила, а твой член при этом не покидал штанов. Если я останусь довольна, то, так и быть, приласкаю тебя сама...

Глаза Риделя распахиваются в невообразимом азарте.

— А если останусь недовольна, тогда пеняй на себя...

Последних её слов он уже не слышит; оперевшись о широкую и мягкую поверхность дивана локтями, он в одну секунду стягивает с разомлевшей под ним девушки трусики и зарывается в её промежность. Диане сложно определить степень его мастерства, она сама далеко не специалистка по техническим вопросам, но степень своего возбуждения она определяет безошибочно. Уже не стесняясь и не сдерживаясь, она тяжело дышит, прикрыв глаза, мнёт собственные груди сквозь плотную вязаную ткань, время от времени спускается руками к своему удовлетворителю, то легонько поглаживая его бритую черепушку, то кончиками ногтей проводя по плечам, отчего тот довольно причмокивает, не отрываясь от своей основной деятельности. Оргазм накатывает как раз в один из таких моментов, заставляя её неконтролируемо крепко вонзиться в его плечи острыми коготками, пронзая белую кожу и заполняя полукруглые вмятинки капиллярной кровью. Придя в себя после продолжительных волн, сотрясших её организм в хаотичных конвульсиях, она резво отталкивает довольного Риделя, подсаживается к самому краю дивана, свесив на пол босые ноги и притягивает обомлевшего Олли к себе за ремень: