Черный ангел

Спускаясь по трапу и чувствуя себя заново рожденным, я уже примерно предполагаю, куда будет правильно направить свои стопы. Жаль только, что в спешки сборов, я совсем не подумал о том, что здесь несколько иная широта, чем там, откуда я прилетел. Если у нас скоро зазеленеет травка на лужайках, то здесь весной еще даже не пахнет, и я в своей легкой куртке и кепке-жириновке чувствую себя крайне не уютно.

Два говоривших о каком-то сходняке пассажира и теперь оказываются впереди меня, так что я им едва не наступаю на пятки. Это весьма характерной наружности лоходромы, глядя на которых понимаешь, что обсуждать с ними пятый концерт Рахманинова для фортепьяно с оркестром все равно, что мочиться в ящик письменного стола. Один из них, глянув на одиноко стоящее здание аэровокзала, недовольно качает головой, на которую напялена черная норковая шапка.

— Да, это не Монте-Карло! Ты уверен, что мы не лажанулись и прилетели куда надо?

— Уверен, — буркнул собеседник.

— А чё это они решили в такой дыре собраться?

— А вот ты сам у них об этом и спросишь.

— Нашел дурака.

Получив в багажном отделении свой багаж, состоящий из одной спортивной сумки, выхожу на площадь перед зданием. Осматриваюсь: «лоходромы» поймали частника на «Волге» и теперь запихивают свои туши в салон. Следуя их примеру, я тоже ловлю мотор, что совсем не трудно — их тут много, гораздо больше, чем желающих ими воспользоваться, а местный аэропорт интенсивностью пассажирских рейсов не отличается. Всего за десять баксов «командир» довозит меня в самый центр Петрозаводска. Здесь намного теплее, чем у взлетного поля и путем расспросов попавшихся мне на пути аборигенов, вскоре нахожу юридическую консультацию «Фемида».

Никого из знакомых у меня здесь не было, поэтому перед тем, как выехать на место, мне в целях установления хоть каких-то контактов с местным населением, пришлось еще раз напрячь Жулина, а тому, в свою очередь, своего брата, который, покопавшись в своей памяти, а заодно в памяти своей электронной записной книжки, позвонил в Петрозаводск некому Борису Андреевичу, у которого был друг, подруга жены которого была, в свою очередь, замужем за хорошим знакомым некоего Александра Евгеньевича, который много лет кряду проработал в городском уголовном розыске, а два года назад вышел в отставку и открыл собственную контору по оказанию юридических услуг и консультаций для граждан и организаций. Вот к нему на фирму я и держу путь.

Время еще рабочее — два часа дня, но особого моря клиентов я там не замечаю. Сама фирма располагается в длинном здании местного филиала «Россевергипроводхоз», который часть своих служебных помещений раздал под офисы частным шарашкам. Весь офис состоит из одной комнаты, отделенной от общего коридора небольшим предбанником — тамбуром.

— Здравствуйте, мне нужен Александр Евгеньевич Письменный, — говорю я седоватому мужчине с задумчивым лицом, на котором уже проступили несколько глубоких морщин.

— Письменный — это я, — отвечает тот, и выражение его лица превращается из задумчивого в вопросительное.

— Меня зовут Лысков, вам должны были звонить насчет меня.

Он роется в своей седой голове, но все-таки вспоминает.

— А, ну да, конечно, Сергей… Николаевич… если я не ошибаюсь.

Я говорю ему, что именно так оно и есть, он встает и протягивает мне руку. Встает он довольно резво, и я вынужден констатировать, что, не смотря на седину и морщины, мужичок находится в отличной спортивной форме. У него крепкое рукопожатие.

— Итак, Сергей Николаевич, чем я могу вам помочь? Как мне сказали, вы вроде как журналист.

— Не совсем так, я, вроде как частный детектив. Просто в настоящее время я выполняю работу для одного крупного периодического издания. Они проводят журналистское расследование и в этой связи наняли меня.

— Интересно, — говорит Письменный неизвестно почему, ведь ничего интересного я ему еще не сказал, но он сам тут же поясняет, что он имел ввиду: — Впервые вижу настоящего частного сыщика.

— К сожалению, не могу вам ответить тем же.

— Да, вы правы, чего-чего, а юридических консультаций у нас хоть пруд пруди. Штаты милицейские постоянно сокращаются, а куда потом идти нашему брату? Сержантский состав идет в охрану, ну а офицеры, особенно те, кто с образованием переквалифицируются в юристов. Благо работа есть. А, скажите, какого рода это журналистское расследование?

Я пожимаю плечами.

— Увы, но мне это не известно. Мне дали совершенное конкретное задание, которое заключается в том, что нужно найти одного человека. Человек этот предположительно был жителем вашего города. Но для чего моим клиентам это нужно и что они хотят от этого человека, мне не сочли нужным сообщать. Скажу лишь только, что это, очевидно, что-то сенсационное, потому что на поиск этого человека отпущены средства. В обиде вы не останетесь.

— Это хорошо, — оживляется Письменный. — Что же это за издательство такое богатое? Я его знаю?

— Это очень известное издательство и вы его знаете, — говорю я и замолкаю, показывая, что имя моих клиентов — тема исчерпанная.

— Понимаю, понимаю, — согласно кивает головой Александр Евгеньевич, — я тоже всегда свято соблюдаю конфиденциальность своих клиентов. Ну что там с этим человеком? Что вы про него знаете, кроме того, что он местный житель? Имя, адрес, профессия?

— Увы, Александр Евгеньевич, увы, а может быть и к счастью: ибо в том случае, моим клиентам не пришлось бы обращаться ко мне, а мне, в свою очередь, к вам, и мы бы сидели без работы. Итак, я предполагаю, что этот человек жил здесь где-то до середины осени девяносто третьего года. Как его зовут, мне, к сожалению, не известно. Имя возможно Михаил, а возможно и нет. Еще у меня есть его изображение.

Я показываю Письменному несколько фотографий отца Михаила, те самые, которые давал Жулину и над которыми, помня о пожеланиях нашего клиента архиепископа, «поработал» Альварес, так что нельзя догадаться, что речь идет о духовной особе. По этой же причине, я не сообщаю Письменному его теперешнюю фамилию.

— А почему вы решили обратиться именно ко мне? — спрашивает он, поглядев на фотки. — Чем я-то могу вам помочь? С таким же успехом вы могли обратиться к любому другому нашему жителю, показать ему фотографии и спросить, не знает ли он этого человека, который, может быть, жил здесь почти десять лет назад. Уверен, результат был бы одинаковый.

— Не скажите, Александр Евгеньевич, не скажите. Далеко не всякий проработал в милиции, в уголовном розыске в течение многих лет. К тому же вы не дали сказать мне самого главного. Дело в том, что этот человек, либо его близкие, могли быть замешаны в каком-либо преступлении, за которое могли быть, или даже наверняка были осуждены. Я не исключаю, что по местным меркам — это мог быть скандальный процесс или резонансное преступление. Также возможно, что и после всего этого нужный нам человек продолжал вести не совсем достойный образ жизни. Это мог быть тот же рэкет, либо преступления связанные с экономикой.

— Ну, это уже другое дело, Сергей Николаевич, — восклицает Письменный, — выходных данных, конечно, все равно маловато, но с этим уже хоть как-то можно работать. Сейчас мне, конечно, трудно что-либо сказать, глядя на эти фотографии. Лицо это мне не знакомо. Может и видел раньше где-то, но если вы говорите, что прошло столько времени, то… Сами понимаете. Ну, ничего, у меня сохранились контакты в органах, и я могу навести справки. Оставьте мне эти фотографии. Если ваша информация не ошибочна и речь, в самом деле, идет о преступлении, то думаю, что смогу вам помочь. Вы где остановились?

— Да пока нигде. С самолета и сразу к вам.

— Если ваши работодатели и впрямь люди не скупые, то рекомендую «Карелию», это тут недалеко, как выйдете, так сразу улица вниз. Сервис там чудный. Завтра, примерно, в это время заходите, может что-то и прояснится.

— Отлично, там и брошу якорь.

Я достаю из бумажника двести долларов.

— Если у вас появятся расходы, — объясняю я. — Еще раз уточняю вашу задачу — программа минимум: мне нужно узнать имя этого человека, чем он занимался, за что его судили и почему он уехал из города. В программу максимум, кроме указанной информации относительно этого человека, входит любая другая без ограничений.