Черный ангел

— У основания толщиной почти как моя рука! — соглашается второй.

Отчего-то их восхищенные базары начинает меня доставить.

— Зачем он это сделал? — спрашивает Жулин у меня. — Зачем он себя убил?

— Он язычник, — отвечаю я.

— Ну и что? Что ты предлагаешь: сжечь его на костре?

— Наши далекие предки верили, что человек, когда после смерти получает очередную, следующую жизнь, рождается в том же самом состоянии, в котором он находился в момент перед смертью. Воин родится воином, князь князем, слуга слугой. Поэтому, когда славянский воин-язычник видел, что ему грозит пленение, он просто пронзал себя мечом. Чтобы в после смерти снова стать воином, а не рабом. Карелин верил в это.

— Православный? Поп?

— А ты почитай его бумаги и все поймешь. Там все написано. А что не поймешь, так я объясню. Да и скажи своим, пусть чувака из багажника достанут, а то задохнется чего доброго. Стоят тут треплются. Бездельники! — последние слова я почти выкрикиваю.

— Ты чего, Лысый, чего кричишь? Сейчас дам команду, вынут они его. Че кричать-то?

Краем глаза вижу, как Царегорцев жестом показывает Жулину, оставь, мол, его в покое, отойдет. Уже когда мы с Павлом шли к машине, я сказал ему:

— Знаешь, еще немного и он меня заколбасил бы. Но тут, что-то случилось и он… он остановился. У него был такой вид, будто он и не человек, а машина для убийства, у которой на самом интересном месте сел аккумулятор.

4

Рано утром появляюсь в епархии. Поскольку я предварительно позвонил и условился о встрече, впускают меня в кабинет владыки без всяких слов.

— У вас нездоровый вид, Сергей, — замечает его преподобие, вглядываясь мне в лицо.

— Я просто устал, — отвечаю я, — но зато не даром устал. Вот ваши деньги. Может, не все сто тысяч, с учетом того, что успел потратить Воронов, но почти все. Вы сможете получить их в банкомате. Правда одного банкомата на всю сумму может и не хватить. Придется немного поездить.

Я кладу на стол кредитную карточку.

— А Карелин?

— Он погиб. Убил себя.

— Один грех всегда порождает другой, более тяжкий, — печально отвечает Феодосий и умолкает в раздумье.

Я снимаю с шеи медный нательный крест.

— Возвращаю вам вашу реликвию.

— Вам она помогла?

— Разве я не стою сейчас перед вами?

— В таком случае оставьте ее себе. Мне все равно некому ее передать, а осталось уже не долго. Пусть она охраняет вас и ваших детей.

— Спасибо.

— Не надо, не благодарите. Сергей, у меня есть еще одна просьба… Эти деньги, — он показывает на кредитку. — Я не хочу их видеть здесь у себя. Получите их сами. Я дам вам машину и пошлю с вами нашего бухгалтера. Вы получите наличные, оставите себе оговоренную нами сумму, а остальные наш бухгалтер в вашем присутствии оприходует на счет епархии как пожертвование. Заодно он переведет вашей фирме оставшуюся часть гонорара. Мы разговаривали вчера об этом по телефону с Павлом Олеговичем. Платежное поручение я уже подписал.

В тот же день, под вечер, когда я зашел к Жулину, которому требовалось уточнить что-то в моих показаниях, тот сказал мне, что согласно результатам вскрытия, у Карелина обнаружено острое воспаление аппендицита, что, однако, не повлияло на причину смерти, коей является громадная колотая рана в области брюшины. Вот здесь с уважаемыми экспертами я вынужден не согласиться: повлияло. Еще как повлияло! Если бы не его аппендикс!

5

В клубе «Орден Священного Грааля» проходит торжественная церемония принятия нового члена клуба. Орден располагается на том же месте, на задней территории вокруг двухэтажного особняка. Несмотря на то, что особняк находится в налоговом залоге, а против бывшего Великого магистра Краснова возбуждено уголовное дело, тем не менее братья ордена как ни в чем не бывало продолжают заниматься своим любимым хобби. Мэр города пообещал, в крайнем случае, оставить за клубом кусок земельного участка и мастерскую. Да братьям больше и не надо.

Все рыцари напялили на себя свои доспехи, а председатель клуба — Илья Сергеевич Синяк, в сверкающей, надраенной пастой кольчуге.

Молодой, прыщеватый пацанчик выдувает из жестяного самодельного рога несколько жутковатые для моего непривыкшего уха звуки и церемония начинается.

— Братья, — начинает Синяк, — сегодня мы собрались здесь, чтобы принять в почетные и пожизненные члены клуба Сергея Лыскова, человека, который…

Я не буду перечислять все те лестные эпитеты, которые достаются в мой адрес. Моя скромность и стремление остаться как можно менее заметным не позволяет мне этого. Скажу лишь, что мне в конце церемонии торжественно вручили длинный клинок.

— Дерево? — спросил я в полголоса Синяка. — А смотрится, как настоящий.

— Сталь, — слегка обиженно отвечает Синяк, — хорошая.

Торжество закончилось угощением в виде бутербродов с майонезом и шпротами и красным вином. Быков зажаренных целиком на вертеле, как мне доводилось видеть на репродукциях старинных гравюр, изображающих сцены из рыцарских замков, не наблюдалось. Орден переживал не самые лучшие в финансовом плане времена. Будем надеяться, что еще все уладится.

— Эти люди, кажутся тебе смешными? — спрашиваю я Тамару, когда мы вечером катим домой.

— Почему? Мужики и дети — одно и тоже. Разница лишь в том, что игрушки первых стоят неизмеримо дороже.

Мне тоже не смешно. Ума не приложу, что мне делать с этим полутораметровым ножичком, лежащим на заднем сидении. Холодное оружие. Так ведь и в тюрьму угодить не долго. И выбросить жалко, подарок.

22.12.04 г.