Топ-модель

- Но кому наш Мансур помешал? - спросила Карина Арменовна.

- Будем разбираться, - вздохнул Ягодкин, и по его вздоху даже я поняла, что дело бесперспективное.

- Понятно, - сказала на это госпожа Мунтян и вызвала секретаря Фаю. Милая, нашу Машу отправьте на моем автомобиле туда, куда ей надо.

- А завтра? - спросила я.

- Что завтра?

- Занятия. Я прихожу на занятия?

- А почему бы и нет, - ответила Карина Арменовна. - Работаем в прежнем режиме. Жизнь продолжается, Маша.

С этим трудно было не согласиться. Я жила, и жизнь вокруг меня бурлила. Выйдя в коридор, я обнаружила, что первый шок от трагического ЧП прошел, и многие сотрудники вернулись к обычным делам: из просмотрового зала звучала бравурная музыка, в гримуборных смеялись, старенькие уборщицы перевозили тележки с бельем и одеждами, пробегали повизгивающие детишки, похожие на херувимчиков...

Я шла за Фаей, говорящей по мобильному телефону с личным водителем госпожи Мунтян, и мне казалось, сейчас неведомый режиссер кино скажет: "Конец съемок, всем актерам спасибо", и... Мансур, стирая клюквенный сок с рубахи, оживет и обратится ко мне с виноватой улыбкой, мол, прости, Маша, вина не наша, что публике требуются страшилки. Увы, этого не произошло: жизнь не имеет дублей.

У парадного подъезда Центра моды уже находилась представительная "Волга". За рулем находился пожилой водитель Василий Иванович, как его назвала Фая. Усами и хитроватым прищуром он напоминал партизана времен Отечественной войны, портрет которого я видела в школьном учебнике истории.

- Куда едем, дочка? - спрашивает, когда я занимаю место на заднем сидении.

Я называю адрес, и машина начинаем движение. Когда мы выезжаем на Садовое кольцо, Василий Иванович спрашивает о том, что случилось в Центре, уж больно Карина Арменовна расстроилась. Я объясняю причину такого состояния.

- Допрыгался татарчонок, - говорит на это шофер, - на кочках.

- В каком смысле? - удивляюсь.

- Вся эта мода, дочка, - отвечает с брезгливой усмешкой, - большое болото. Красивое такое болото, когда его не трогаешь. А коли туда заступил... Можно, конечно, прыгать по кочкам - до поры до времени. А потом все равно, - махнул рукой, - каюк! Булькает то болото, пузырится, дочка, сероводородом тянет...

Вот такая правда жизни от старого "партизана", бродящего по "лесам и болотом" Высокой Моды. Поверила ли я ему? Конечно, поверила, однако его заключения были для меня пустым звуком. Так ребенок не верит в то, что может обжечь руку о кипящий чайник, пока сам не заполучит болезненный волдырь.

Посчитав, что его слова меня не убедили, Василий Иванович продолжил излагать свой взгляд на тему, его волнующую.

По его утверждению, в "моде" он уже лет двадцать пять - по молодости трудился на такси, потом устроился на "не пыльную", как казалось, работенку: возить господ модельеров. На скольких он насмотрелся - книгу сочинять можно.

- Нормальных там, дочка, нету, - говорил Василий Иванович. - Разве что Карина ещё в форме. А так - кто пил, как лошадь, кто ширялся до смерти, кто гулял с мальчиками, а кто с девочками. А одеваются... Модэ-э-эрн, мать их! - Брезгливо поморщился. - Помню одного. Я его называл "фантомасом". Лысый-лысый и весь в зеленом, даже очки зеленые. Глаза навыкате - страх господний. Кутерье, тьфу!..

Я не понимаю, почему мне все это излагают, и задаю вопрос по этому поводу. Добродушно кашлянув, Василий Иванович объясняет, что такие, как я, летят на красивый огонь "моды", как бабочки на опасное пламя, и обжигаются. Не обожгусь, самоуверенно заявляю. Старый шофер качает головой, мол, говори-говори, а я посмотрю. А что смотреть: есть я и есть мое желание войти в незнакомый мир...

И не успеваю закончить мысль - машина тормозит на светофоре. Я вижу, как в застопорившемся потоке автомобилей двигается группа подростков, державших в руках кипы глянцевых журналов и книги.

- А что они делают? - задаю вопрос.

- Бизнес на дороге, - хмыкает шофер. - Продают печатную продукцию.

- Я куплю журнал, - сообщаю, - мод.

Василий Иванович смеется: эх, молодежь, хоть кол чеши на голове, а все делаете по-своему. К открытому окошку подбегает рыжеватый, щербатый, бомжевидный мальчуган лет десяти. Правда, глаза у него, как у взрослого.

- Что там у тебя?

- А чего желаете?

- Журнал мод.

- Пожалуйста, - ухмыляется с некоей двусмысленностью, на которую я не обратила, каюсь, должного внимания. - У нас все есть.

Тиснув мне два цветных журнала и получив за них плату, малолетний торгаш буквально проваливается сквозь землю. Наша машина начинает движение, и я открываю журналы. Лучше бы я этого не делала. Я же просила журнал мод! А тут словно обухом по голове - более точного определения трудно придумать.

Короче говоря, эти журналы оказались порнографическими. Держа их в руках, я испытала странное ощущение, будто некая разрушительная сила пытается вмешаться в мою судьбу. Не слишком ли много историй, гаденьких и страшных? Страшная история - убийство фотографа, а гаденькая - с этими журналами. А может это игры маньяка и "поклонника"?

- Что такое, дочка? - спрашивает меня Василий Иванович. - Будто уксуса хлебнула?

Плохо, что не умею скрывать чувства.

- Мелочи жизни, - отвечаю я. - Спасибо, мы приехали, Василий Иванович, - и выбираюсь из автомобиля, притормозившего у моего подъезда.

- Проводить? - спрашивает старый шофер.

Я смотрю на входную дверь, освещенную тускловатой лампочкой. Чувствую, как в глубине моего организма возникает неприятный сгусток, похожий на волокнистые водоросли, колыхающиеся в холодной морской воде. Страх? Именно этого и добиваются те, кто решил запутать меня в водорослях ужаса. Надо взять себя в руки.

И, поблагодарив Василия Ивановича за беспокойство, устремляюсь к подъезду, сжимая свернутые в плотную трубку журналы, как водопроводный обрез. В напряжении набираю код, а после распахиваю дверь... И - ничего не происходит. Ничего. Под ногами нет дохлого животного, из кабины лифта не выпадает очередной труп, а на лестничной клетке не продается порнографическая продукция. Мирная клишированная жизнь столичного клоповника.

Дверь мне открывает Евгения. Вид у неё заспанный. Счастливый ты человек, говорю я ей и вручаю журналы, как эстафетную палочку, мол, хватит дрыхнуть, пора принять участие в забеге по пересеченной местности. Двоюродная сестра машинально начинает листать журналы и... хохочет: