Среди нас(СИ)

- Что это? Хм... Конверт. Это то письмо, о котором мне недавно рассказывал Марк? Ну надо же... Я хотя бы его прочитаю, а то они мне его так и не показали, - Саша читал про себя, только выводя губами беззвучные слова, которые были написаны в письме. Они у него побудили неоднозначные эмоции.

- И кто это писал? Теперь понятно, почему Марк так волнуется о том, что Вадим обо всем догадался. Да тут же любой смог бы догадаться, кто это писал! Глупый Джед, хотя бы поменял стиль написания, что ли... Могу поспорить, что Марк этого письма не видел, но слышал его от слов Джеда, потому что если бы он увидел бы это письмо, то оно было бы сразу же сожжено или уничтожено каким-нибудь другим способом. Ооо... Как же Марк обрадуется, когда я покажу ему письмо... А еще некоторые говорили, что я не умею радовать людей.

Ковлинский с растянувшейся улыбкой на лице отошел от шкафа с бельем и уже позабыл про ту вещь, ради которой он здесь был. Он не нашел запись с видеокамер на автостоянке.

Его состояние, которое ни разу не проверялось у психиатра, было довольно специфичным. Шизофрения налицо. Стоило его внимание отвлечь на более интересную для него вещь, и он сразу же переключался на нее, забыв о предыдущей. То же самое происходило и сейчас. Ковлинский отошел от шкафа и сел на кровать, все еще не выпуская письмо и конверт из рук, он даже не сразу заметил, что на конверте были написаны телефон и электронная почта Маргариты.

Он, казалось, потерял счет времени, потому что сидел, не шевельнувшись, и перечитывал письмо по нескольку раз. Неизвестно что сейчас творилось у него в голове. И тут Ковлинский замер, в его голову пришла какая-то навязчивая идея, которая привлекла все его внимание к себе. Он уставился куда-то в стену и смотрел туда очень долгое время, время пролетело на кровати для него незаметно.

Он не просто не торопился с уходом. Он хотел дождаться Вадима. Он зарядил пистолет и положил его рядом с собой.

Стояла полнейшая тишина, был слышен стук настенных часов из гостиной, какие-то дальние разговоры через стенку, и звук поворачивания ключа в квартиру. Ковлинский не сразу понял, что дверь через мгновение будет открыта. Он сидел и прислушивался, но когда уже услышал, как дверь закрылась, то сразу же вскочил и замер, не издавая никаких звуков. Правой рукой он расстегнул кобуру и медленным движением, чтобы не произвести ни звука, попытался достать пистолет, но вспомнив, что он лежит на постели, тут же незамедлительно схватил его.

Дверь в спальню была чуточку приоткрыта, поэтому Ковлинский издалека увидел силуэт, который кинул ключи с размаха на диван и прошел на кухню. Он знал, что будет делать, если попадет в такую ситуацию. Он представил Вадима, которого придется сначала пытать, чтобы тот сообщил, где находится запись с видеокамер на стоянке, а потом он убил бы его.

Вадим Игнатьев, который в данный момент чем-то гремел на кухне, тоже затих. Ковлинский это услышал и понял, что тот, кто находится за стеной, кажется, обо всем уже догадался. И он не ошибся. Наступило затишье перед бурей. Саша думал, что Вадим находится на кухне, но он уже дошел до второй двери, которая разделяла гостиную и спальню. Ковлинский подошел к ней и услышал, как раздался щелчок спуска предохранителя на пистолете Вадима с той стороны. Саша, не выдержав такого тихого давления на его голову, спустил курок своего пистолета и выстрелил в дверь. Он не ошибся, пуля, насквозь пронзившая светлое дерево, остановилась в теле человека, который стоял за дверью.

Вдруг что-то упало. Ковлинский понял, что цель поражена и уже наперед зная, что опасность миновала, сделал два осторожных шага вперед. Подойдя вплотную к двери, он, не докасаясь до нее, попытался еще раз прислушаться на наличие любого движения, но ничего не услышал.

Ковлинский начал медленно открывать дверь и заметил кровавые пятна на полу, которые заворачивали на кухню из гостиной в другую дверь. Значит, в гостиной его нет, поэтому уже без той осторожности Саша завершил открытие двери, полностью уставившись на открытую дверь кухни справа, которая находилась на той же стороне стены, как и эта дверь. Он приготовился, добить Вадима. Раздался прямой и точный выстрел.

Неизвестно почувствовал что-либо Ковлинский или же нет, но сквозная дыра в правом виске начала выпускать первые капли крови, и тело бездыханного маньяка Донна рухнуло на землю. На стене от сквозной дырки в голове Саши остались разбрызгавшиеся пятна темной крови, которые теперь всегда будут напоминать следователю об этой встрече. Вадим Игнатьев, спрятавшийся за штору, которая была слева спальни и кухни, что ему в какой-то степени помогло, стоял и сжимал рану на руке, которую сделала пуля, выпущенная Ковлинским.

Кровь было не остановить. Пулю доставать из раны не нужно было, так как рана оказалась тоже сквозной. Сейчас надо было просто остановить кровь, закрепить рану, и все хорошо забинтовать. Рана выглядела как большая царапина, видимо пуля только задела руку. Все происходило очень быстро, он даже и не обратил внимание на труп Ковлинского, ему было не до него.

Вадим устремился поскорее в ванную, там лежала аптечка. Перескочив через истекший кровью труп, он добежал до места назначения. Главное, что кость и мышца были не задеты, но появилась еще одна проблема: из-за двух громких выстрелов сюда скоро должна была подъехать полиция, чего Вадиму совсем не хотелось, поэтому он и побежал как можно скорее в ванную.

"Может лучше будет, если я возьму все нужное и убегу отсюда? Заделаю ее где-нибудь в другом месте, а то не хотелось бы мне встретиться сейчас с Марком. Странно, но похоже у меня шок. Я не чувствую свою руку, она будто бы онемела, ни боли и никаких других признаков", - проносилось у него в голове.

Первым делом, он схватил полотенце и обмотал руку, чтобы не потерять слишком много крови. Он открыл висячий над умывальником шкаф-зеркало, чтобы достать аптечку, но стоило попытаться дотянуться до нее, Вадим понял, что силы стремительно покидают его тело. Белая коробочка с лекарствами и прочими вещами упала из ящика в раковину. Следователь Игнатьев попытался найти в этой куче что-нибудь, но в его глазах потемнело. Больше он ничего не помнил. Он рухнул на кафельный пол, разбив об него голову.

V. Тюремный обед

- Кто бы знал, как убивают меня мои же мысли...

- Но это ведь еще не конец, - с койки снизу говорил сокамерник Максима.

- Да, это не конец, поэтому я тебе и рассказываю это все, - Гришин лежал на верхней постели, прикрывая глаза рукой. - Я боюсь, что Вадим не справится. Я не могу сидеть здесь и ничего не делать, когда мой напарник рискует своей жизнью. Хотя я на его месте поступил бы также. Я боюсь выйти отсюда через шесть дней и узнать, что все кончилось. Хорошо, если все кончиться положительно, а если нет? А если я выйду и окажется, что Вадим мертв? Что тогда я буду делать?

- Я не знаю Макс, тут возможны два варианта, если будет плохой исход. Первый вариант самый простой, выйти отсюда и продолжать жить дальше, как ни в чем не бывало. Второй вариант - это сбежать отсюда как можно дальше.

- Я думал, что ты скажешь мне продолжить борьбу, - сказал Максим.

- Если выпадет плохой вариант и Вадим проиграет, то тебе уж точно победы не видать. И ты остаешься последним человеком, который был хорошо знаком с делом Донна. И тогда они и тебя просто убьют.

- Ты никогда отсюда не выйдешь, и ты знаешь, чего я хочу. Расскажи всем об этой истории, когда меня отсюда выпустят. Даже если меня и убьют, то я оставлю после себя хоть какой-то след.

Максим Гришин больше не хотел говорить. Он пытался в своей голове построить цепочку из того, что бы он первым делом сделал, если бы отсюда вышел.

За решеткой было видно, как один из надзирателей поднимается по лестнице, ведущей на второй этаж. Хотя это нельзя было назвать вторым этажом, это был такой большой балкон, очень большой. Максиму ничего не приходило на ум, он лежал и просто смотрел то в потолок, то через решетку. Этот надзиратель все шел и шел. Он не торопился. И тут он совсем пропал из вида. Можно было подумать, что что-то случилось, но как оказалось это не так, он просто зашел в другую камеру и поспешил оттуда выйти, что-то кому-то при этом сказав.