Кэтскиллский орел

- В переводу твои слова звучат не так красиво, - сказал Хоук, - но он говорит, что понял смысл.

- Ему придется доверять и тебе и мне или не доверять нам обоим. Я не знаю способа уверить его в том, что мы вдруг не отвалим и не бросим его одного удерживать тигра за хвост. А ведь на самом деле мы так и поступим.

- Точно, - сказал Хоук.

И принялся толковать с Каем.

Вьетнамец кивнул и что-то коротко ответил, Хоук сказал еще что-то, а Кай все кивал, но потом выпрямился и взглянул на меня. Никто из окружавших нас не произнес ни слова. Никто не пошевелился. Все молча курили.

- Я объяснил ему, чего мы добиваемся, - сказал Хоук. - Объяснил, что нас поддерживает федеральное управление. Сказал, что им предстоит разнести это местечко по кусочкам, чтобы мы смогли добраться до Сьюзен.

- И что он ответил?

- Ответил вьетнамским эквивалентом нашего "ага".

Я оглядел ясный круг, очерчиваемый отблесками пламени, и затененные лица этих далеких, непонятных людей. Людей, которых десятилетиями убивали, предавали, использовали в целях, до которых им не было никакого дела. И вдруг я заметил, что сидят эти странные люди так, чтобы закрывать своими спинами нас с Хоуком от глаз вездесущей "транспеновской" охраны.

- Я думаю так, - сказал я, обращаясь прямо к Каю. Через пару предложений я останавливался, и Хоук переводил. - Вы прибыли в страну нелегально, и если вас поймают, то вышлют из страны. А вас скорее всего поймают, если вы сбежите отсюда. Но я считаю, что, даже если депортация произойдет, вы будете высланы в лагерь беженцев, а не во Вьетнам. - От долгого сидения на корточках у меня затекли ноги. - Мы поговорим о вас с Айвзом, и он станет убеждать нас в том, что вы не будете высланы. Это может быть как правдой, так и неправдой. Он может выполнить свое обещание похлопотать за вас или не выполнить его.

Я подождал, пока Хоук переведет.

- Но, - сказал я, - я практически на сто процентов могу вам гарантировать, что, когда "Транспен" поймет, что вы здесь больше не нужны, вам придется пережить нечто похуже того, что мы вам предлагаем.

Когда Хоук снова принялся переводить, Кай кивнул и пристально посмотрел на меня. Затем заговорил он.

- Он хочет знать, что будешь делать ты, - сообщил Хоук.

- Я постараюсь выкрасть Сьюзен и, если удача мне улыбнется, отвалить, - признался я. - В этом случае Хоук тоже отвалит. - Я смотрел на Кая. - И вы останетесь сами по себе.

Хоук снова принялся переводить. Кай снова закивал. Он молча смотрел на меня, медленно и глубоко затягиваясь сигаретой, и долго-долго, прежде чем выпустить Дым через ноздри, удерживал его в легких. Затем он снова заговорил.

- Он хочет знать, зачем тебе все это. Почему просто не пригласить иммиграционные службы и не указать на группу нелегалыциков?

- Я не делаю этого, потому что мне нужен хаос в лагере. Если приедут иммиграционные власти, все пройдет тихо-мирно, и Рассел благополучно улизнет со Сьюзен.

Хоук перевел. Кай кивнул.

- Еще я могу попытаться поговорить о них с Айвзом, - сказал я. - Может быть, существует какое-нибудь вьетнамское подполье, где они смогут исчезнуть.

Хоук перевел. Кай пожал плечами.

- Но обещать ничего не могу, - добавил я. - И не стану верить Айвзу на слово.

Хоук перевел. Кай усмехнулся и кивнул.

- Ему нравится, что ты никому не доверяешь, а он не доверяет тебе, промолвил Хоук.

- В недоверии много отрицательных моментов, - сказал я.

- Они к ним привыкли, - откликнулся Хоук.

Кай что-то сказал окружавшим нас людям.

Раздалось ворчание, а потом резкое стаккато вьетнамской речи. Я взглянул на Хоука. Тот пожал плечами:

- Чересчур быстро. Я не понимаю, о чем они говорят.

Кай снова повернулся лицом ко мне, внимательно посмотрел в мои глаза, одновременно доставая из-за пояса пачку "Кэмела" и прикуривая новую сигарету от окурка старой. Он глубоко затянулся и долго-долго удерживал дым в легких. Долго-долго. И смотрел на меня. Дым медленно просачивался сквозь его ноздри.

Потом он резко кивнул.

- Да, - произнес Кай по-английски.

- Отлично, - сказал я. - Необходимо все четко спланировать.

- Мы уже спланировали, - ввернул Хоук. - Недавно.

- Мы возьмем на себя арсенал, - сказал я.

- Ага. У них есть бензин. Собирали, воровали по кварте и прятали.

- То есть план нападения не стал для них необычайно свежей идеей, сказал я.

- Нет.

Прежде чем совещание закончилось, мои ноги окончательно затекли. Кай все говорил и говорил, Хоук переводил, я отвечал, предлагал. Но еще до заката мы все знали, что будем делать. И когда.

35

НОЧНОЙ СТОРОЖ В "ТРАНСПЕНОВСКОМ" АРСЕНАЛЕ - блондин по фамилии Шленкер - по-английски говорил с немецким акцентом. Во время чтения он носил очки без оправы и сейчас сидел, положив ноги на стойку, просматривая какую-то книгу на немецком. Как раз в этот момент я и стукнул его пониже уха правительственным кастетом, которым меня снабдил Айвз. Шленкер соскользнул со стула, и очки, когда он рухнул на пол, свалились с его носа.

Я присел рядом с ним на корточки и выудил из правого кармана его штанов связку ключей.

Затем открыл дверь в арсенал, и в ночной тишине взвыла сирена.

За моей спиной Хоук что-то сказал по-вьетнамски. Азиаты один за другим просачивались в хранилище. Каждый брал карабин "М-16", запасную обойму и выходил обратно. Каждый четвертый прихватывал коробку патронов.

Кай стоял рядом с Хоуком и что-то тихо втолковывал своим вьетнамцам. Хоук обратился к нему по-французски. Кай кивнул.

Сирена продолжала завывать, и несколько прожекторов заметалось по пространству лагеря. Я вылетел головой вперед через боковое окно, приземлился, перекатился, встал на ноги. Рядом услышал клацанье автоматных очередей. Снова и снова- Я побежал к ближайшему бараку и услышал рядом мягкие шаги. Я развернулся, выхватывая пистолет, и увидел Хоука.

- Значит, была еще и сигнализация, - сказал я.

- Какая разница, - пожал плечами Хоук. - Оружие теперь у них.

Я показал на дальний угол лагеря и кинулся туда со всех ног. На нас никто не обращал внимания. Ведь все считали, что мы на их стороне.

Вокруг суетились армейские, совершенно сбитые с толку и не понимающие, что происходит.

За нашими спинами внезапно раздалось громкое "ууууххх", затем громоподобный взрыв, и арсенал исчез в вихре пламени. Столб поднялся до самого неба, осветив разыгравшийся в лагере хаос.

- Неплохо рванул бензин, правда? - сказал Хоук. Мы остановились у дощатого забора. - Очищенный, без примеси свинца.

Огонь смягчил резкий белый свет прожекторов, придав окружающему миру бронзовый оттенок; мужчины, бегущие по полю, превратились в тени издерганные и пляшущие, как и языки огня. Автоматные очереди отрывистыми фразами следовали одна за другой, боекомплекты, оставшиеся в арсенале, принялись взрываться длинными, радостными гроздьями.

Мы бежали вдоль забора к костигановскому убежищу. В арсенале взорвалось что-то солидное, и вверх футов на сто взметнулся фонтан огня.

Выстрелы, казалось, звучали отовсюду. Кто-то включил пожарный ревун, и его вой влился в звон сирены сигнализации.

- Слава Богу, что догадались включить ревун, - порадовался я, - а то бы никто и не понял, что разразился пожар.

- Это называется бдительность, - сказал Хоук.

Сквозь шум огня, визг сирены, звяканье колокола, выстрелы и грохот боекомплектов я уловил негромкие человеческие вопли - практически не слышные. Люди кричали, напуганные взрывающейся пиротехникой. Но крики я слышал, только когда на фоне пламени возникали темные искаженные силуэты словно для того, чтобы услышать крик, надо увидеть орущего человека. Вокруг бараков наемников царило спокойствие. Большинство из ребят бывали в бою и знали, когда надо сражаться, а когда сидеть тихо.

Если у противника есть оружие, а у тебя его нет, надо сидеть тихо.

36