Дневник его любовницы, или Дети лета

– Да нет, – возразил я неохотно. – Она не ведьма. Просто у женщин есть какое-то особое свойство общаться с животными. Истории известны случаи, когда женщин не трогали даже опасные хищники.

– Да? – поразился Василий.

– Да, – подтвердил я. – Женщины ближе к природе, чем мужчины. Так что, никакая она не ведьма, да и Абрек ваш самый нормальный пес. Если бы женщина попыталась на вас напасть, он бы сам на нее бросился. Но она ничего такого делать не собиралась, и пес это почувствовал. Отсюда и его лояльность.

– Даже заскулил, мерзавец, – недовольно пожаловался Гаврилыч. – Когда она отошла на приличное расстояние.

– А куда она потом пошла? – спросил я жадно.

– Говорю же, в сторону пляжа. Там темно, ничего не разглядишь…

– Понятно, – сказал я и задумался.

Что ж, если сопоставить два и два, получится, что Егор со своими проблемами решил разобраться без помощи нашего государства. Что-то мне подсказывает, что хозяин «новорусского» теремочка пребывает сейчас в ожидании своего последнего суда. И безо всякой надежды на адвокатов.

Словно подтверждая мои мысли, ворота широко распахнулись. Мимо нас проплыла каталка с каким-то длинным свертком, наглухо застегнутым «молнией». Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: повезли покойника. Мы проводили каталку зачарованным взглядом.

– Ничего себе, – выдохнул Василий.

А я подумал, что не хотел бы повстречаться с этой рыжеволосой красоткой ни в каком виде: ни в голом, ни в одетом.

По-моему, эти встречи плохо сказываются на мужском здоровье.

– Ты должен все рассказать милиции, – сказал Гаврилычу законопослушный Василий.

– Спросят – расскажу, – спокойно ответил тот. – А сам не пойду.

– Почему?

– Мне этот тип не правился, – сказал Гаврилыч, кивнув на каталку, которую запихивали в «Скорую». – Он меня два раза грязью обрызгал, когда мимо проезжал. И на морде его раскормленной было написано, что все мы для него грязь под колесами. Так что, мне его не жалко.

Гаврилыч подумал и застенчиво добавил:

– А девица мне понравилась. Красивая такая… Жалко будет, если поймают.

«Не поймают, – подумал я. – Если эта девица как-то связана с той историей, о которой я думаю, то ее никогда, и никто не поймает». И еще я подумал, что у наших граждан своеобразное представление о справедливости и гражданском долге.

Мы разошлись по домам примерно минут через десять. Покойника увезли, ничего нового и интересного происходящее не обещало.

– Да, вот это жизнь, – сказал впечатлительный Вася, от которого я не смог избавиться по дороге домой. – Прямо как в романе.

Я промолчал.

– Почитать хочется что-то подобное, – не отставал Вася. – Антон Николаевич! Посоветуйте, что мне почитать?

– Почитайте рассказы Бунина, – ответил я, не успев подумать.

– Интересные?

Я вспомнил эротическую направленность некоторых из них и ответил:

– Вам понравится. Вы же любитель классики.

– Ну, да, – согласился Виталий, но без всякого энтузиазма.

Я вошел в свой двор, пресек попытки Василия напроситься в гости и запер ворота. Пошел не в спальню, а на кухню. Включил электрочайник, уселся за стол и растер виски.

Да, Егор времени даром не теряет. Конечно, не гарантия, что смерть хозяина теремочка как-то связана с моим недавним гостем, но отчего-то я уверен, что это так. И еще я уверен, что блокпост на дороге прекратил свое существование.

Я вспомнил желторотого Виталика, которому вчера подписал книжку, и поежился. Жалко парня. Не успел он заматереть, как твердолобый Сеня. Еще мог бы нормальным человеком стать.

Чайник отключился. Я встал и бросил в чашку пакетик заварки. Залил его кипятком и вернулся на место.

Спать не хотелось. Поэтому я допил чай, пошел в кабинет и включил компьютер. Вообще-то, ночью мне работается плохо, я типичный «жаворонок». Но сегодня что-то сместилось в моем мироощущении, и часа полтора я увлеченно стучал по клавиатуре. Написал еще десяток страниц, вырубил машину. Откинулся на спинку стула и посмотрел в окно. Ночная темнота разбавилась небольшой порцией света и стала не такой непроглядной. Я взглянул на часы. Половина шестого.

Я потянулся, вылез из-за стола и отправился в спальню. Поработал я славно, сегодняшний день можно посвятить изучению дневника прадеда. Мысль не вдохновила, и я зябко передернул плечами. «В конце концов, это твой предок, – укорил меня внутренний голос. – Мог бы проявить к нему больше интереса».

Я не встал вступать в полемику. Добрался до спальни, быстро разделся, улегся в кровать. Накрылся пледом и мгновенно провалился в сон.

Безо всякой «настоечки».

Проснулся я довольно поздно: в одиннадцать.

Немного повалялся в постели, но быстро соскучился по нормальной трудовой жизни. Поднялся, залез под душ, привел себя в порядок и оделся.

Насвистывая под нос что-то попсовое, спустился на кухню. Долил воду в чайник, включил подогрев. Открыл дверцу холодильника и внимательно оглядел его содержимое. Так, рыба мне уже надоела. Ограничусь стандартным набором холостяка: бутербродами с ветчиной и сыром.

Я нарезал ветчину сочными аппетитными ломтями, добавил на тарелку несколько кусочков мягкой ломающейся брынзы. Вымыл пару огурцов с помидорами, порезал хлеб. Уселся за стол и окинул яства удовлетворенным взглядом. Хорошо!

Но не успел я насладиться предвкушением спокойного завтрака, как в ворота кто-то требовательно постучал. Я вернул на тарелку ломтик ветчины и замер. Может, померещилось? Глюки на почве вчерашних происшествий? Или это милиция начала свой обязательный обход?

Тут в ворота постучали еще раз. Постучали властно, по-хозяйски.

– Черт бы вас всех побрал, – сказал я вслух. Чайник отключился, но времени на чаепитие у меня не осталось. Я вылез из-за стола и направился к воротам. Перед тем как открыть, посмотрел в глазок. Так я и думал.

Я повернул ключ в замке и приоткрыл створку.

– Здрасти, – сказал неприветливый человек в милицейской форме.

– Добрый день, – ответил я настороженно. – Чему обязан?

Из-за плеча милиционера высунулась усатая физиономия нашего участкового.

– Здрасти, Антон Николаевич!

– Здравствуйте, – ответил я чуть приветливей. Но ворота все равно не распахнул. Откровенничать с представителями закона я не собираюсь. Еще не выжил из ума.

– Можно войти? – спросил незнакомый милиционер.

– Я работаю, – ответил я сухо. – Если хотите о чем-то меня спросить – спрашивайте здесь.

Милиционер недовольно поджал губы и оглянулся на участкового.

– Антон Николаевич – известный писатель, – поторопился тот с объяснениями.

– Вот именно, – подтвердил я. – И мне нужно срочно сдавать книгу. Прошу вас, не задерживайте меня. Времени в обрез.

Незнакомый милиционер посмотрел на меня с некоторым интересом.

– Писатель? А как ваша фамилия?

– Петербургский, – ответил я нетерпеливо. – Прошу вас, спрашивайте, что хотели.

Милиционер снял фуражку и вытер потную лысину. Ему было жарко стоять на солнцепеке, но я не сжалился, и в дом не пригласил.

– Вы знакомы с Константином Горелым? – спросил он.

– Горелым? – удивился я. – Это что, кличка?

– Это фамилия, – ответил участковый. – Сосед ваш через улицу.

– Нет, – ответил я. – Я ближайших соседей не знаю, не то, что через улицу. А что с ним?

– Вы вчера ночью не выходили из дома? – продолжал незнакомый милиционер, не отвечая на мой вопрос.

– Выходил, – ответил я.

– Во сколько? – оживился представитель закона.

– Кажется, в половине третьего. Услышал звук милицейской сирены, вышел посмотреть, что происходит.

– А-а-а, – протянул уныло собеседник. – А раньше не выходили?

– Нет, – ответил я твердо. – Я приехал на дачу позавчера, примерно в восемь вечера и никуда из дома не отлучался. Работал.

– Понятно, – пробормотал милиционер. Вздохнул, еще раз промокнул платком лысину под фуражкой и отошел от моих ворот.