Компромат

— Процесс заключается в том, чтобы разработать новую вирусную программу, от которой не сможет избавиться ни один диск-доктор.

— Че? — с глуповатой улыбкой спросил Федор. — Какой доктор?

— Диск-доктор — это тоже программа, но иного свойства. Она должна проверять винчестер на наличие в нем зараженных директорий и, если таковые имеются, лечить их или уничтожать.

— Эка! — крякнул Дежкин-старший. — Надо же, что только эти япошки не придумают! — И вдруг лицо его сделалось сумрачным. — Погоди-погоди… Не понял…

— И не поймешь, нечего стараться, — строго сказал Макс.

— Погоди-погоди… — Брови Федора сошлись на переносице забавным клинышком. — Ты сейчас делаешь вирусную программу?

— Совершенно верно.

— Чтобы потом ее уничтожил доктор?

— Наоборот. Чтобы НЕ уничтожил.

— Значит, если в компьютер попадает вирус — это хорошо?

— Для меня хорошо…

— А для компьютера?

— Смотря какой вирус. Если он проникает в оперативную память, то весь системный блок можно выкидывать на помойку.

— Зачем выкидывать?

— Для того, чтобы купить новый.

— Погоди-погоди… Предположим, ты написал свою вирусную программу и что потом?

— Потом я вгоняю ее в компьютер.

— И компьютер ломается?

— Скажем, выходит из строя.

— Чертовщина какая-то… — задумчиво почесал затылок Федор. — Какой дурак позволит тебе ломать его компьютер?

— А дурак ни о чем не подозревает. Он думает, что я провожу профилактику.

Какое-то время Дежкин-старший молчал, раздувая ноздри. Затем поднял на сына тяжелый взгляд и угрожающе пробасил:

— Я все понял! Все! Сначала ты запускаешь вирус в компьютер, а потом говоришь его хозяину: «Так, мол, и так, нужно менять детали, полетел подшипник, придется раскошелиться!»

— Подшипник — совсем из другой области, — Максим был поражен отцовской проницательностью. — Но сама идея верна.

— Подонок! Ты пользуешься доверчивостью людей и мерзким, бессовестным обманом выкачиваешь из их карманов деньги!

— Допустим, — насупился Макс. — Что из этого?

— А то, что так жить нельзя! — заревел Федор. — Немедленно прекрати этим заниматься! Я приказываю тебе!

— Как-нибудь сам разберусь, — ощерился парень. — Занимайся своими делами, а в мои не лезь!

— Зло никогда не остается безнаказанным! — Дежкин-старший потрясал в воздухе кулаком. — Вспомни своих тараканов! Вспомни, как тебя отлупили! Все жильцы дома сговорились, подкараулили тебя и отлупили. Опять нарваться захотел? И ведь нарвешься! Обязательно нарвешься, ребрышки тебе пересчитают!

— Тебе, я гляжу, уже пересчитали, — ехидно ухмыльнулся Макс.

Задетый за самое больное, Федор не смог стерпеть этой издевательской насмешки. Он распрямился во весь рост и, схватив швабру-костыль, уже было занес ее над головой, как в кухню ворвалась Клавдия. Если бы не она, ее благоверный обязательно свершил бы отцовский самосуд, покарал бы своего отпрыска.

В семье Дежкиных опять воцарился зыбкий покой. Ленка плескалась в ванне, Макс продолжал возиться с компьютером, а Федор, почитав газеты, наконец-то вырубился, и теперь его клокочущий храп был слышен даже на улице.

Клавдию сморило мгновенно, едва она села в кресло-качалку перед телевизором, намереваясь взглянуть на «Эротические шоу мира». Трель телефонного звонка разбудила ее, когда на экране уже мелькали полосы, а из динамика доносилось шипение. Настенные часы показывали начало третьего.

— Клавдия Васильевна, умоляю, простите! — на другом конце провода был Подколзин. — Разбудил, да?

— Я еще не ложилась, — Дежкина попыталась придать своему голосу свежесть.

— Клавдия Васильевна, нам нужно срочно встретиться.

— Что произошло?

— Это не телефонный разговор. Жду вас завтра в десять ноль-ноль у главного входа в телецентр.

— Хорошо, — в душе Клавдии начало зарождаться нехорошее предчувствие. — Приду.

— Это очень важно, — повторил Михаил. — Прошу вас, не опаздывайте. Ровно в десять ноль-ноль.

И в трубке зазвучали короткие гудки.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ

Вторник. 9.43–10.25

Клавдия явилась на встречу с Подколзиным минут за десять до оговоренного срока — на троллейбусной остановке было столпотворение, и пришлось добираться от «Алексеевской» на маршрутке. Дороговато, зато быстро.

Она стояла посреди огромного холла и с нескрываемым любопытством разглядывала эстрадных знаменитостей. В этот ранний час их скопилось у проходной большое количество. Наверное, пришли на съемку какого-нибудь концерта или молодежной передачи. Странно, но в обыденной обстановке, без грима, без париков, без идиотских лохмотьев (которые почему-то принято называть костюмом) «звезды» не представляли собой ничего особенного. Люди как люди. Только усталые немножко, а некоторые уже с утра пьяненькие.

— Простите, вы Клавдия Васильевна? — Дежкину тронул за плечо парень в застиранном джинсовом комбинезоне и в бейсбольной кепке, козырек которой был перевернут на затылок. — Мишу неожиданно начальство вызвало, и он попросил, чтобы я вас встретил.

— А когда он освободится? — насторожилась Дежкина.

— Чего не знаю, того не знаю.

— А вы его друг?

— Скорее, товарищ по работе. Работаем вместе.

Клавдию вдруг кольнуло в сердце. С первого взгляда не понравился ей этот паренек, что-то смущало в его облике. Быть может, быстро бегающие карие глазки-пуговки? Или небрежная щетина на его впалых щеках? (Дежкиной всегда казалось, что на телевидении должны работать опрятные, следящие за своим внешним видом люди.) А еще ей вдруг показался знакомым его голос с едва заметной шепелявостью…

— Можно спуститься в бар, там сегодня пирожные вкусные, — предложил парень, когда они благополучно миновали пропускной пункт. — А можно по магазинчикам прошвырнуться, если желаете. Например, на втором этаже открылся недорогой супермаркет. Там и продукты, и шмотки на любой вкус.

Точно. Дежкина уже где-то слышала этот голос. Совсем недавно, буквально несколько дней назад. Но где? Где? Уж не в сером ли «Жигуленке», когда ей на голову набросили мешок? У сидевшего слева от нее налетчика был точно такой же голос…

— Вы случайно не знаете, как сыграл «Сиэтл Суперсоникс»? — наивно спросила Клавдия.

— Простите, кто сыграл? — то ли не понял, то ли не расслышал парень. Или якобы не расслышал.

— Это я так… Неважно… — От нарастающего страха и подозрений у Дежкиной начали подкашиваться ноги. У нее всегда так бывало в критических ситуациях — внешне испуг никак не выражается, а ноги перестают слушаться, будто к земле прирастают. — Где здесь туалет?

— Этого добра хватает, — улыбнулся парень, обнажив кривые желтые зубы. — Давайте я вас провожу.

Они поднялись по лестнице на второй этаж, повернули за угол и, очутившись в мрачном коридоре, двинулись вдоль нескончаемого ряда пронумерованных дверей.

«Куда он меня ведет? — лихорадочно соображала Клавдия. — Как назло, ни одной души… Не у кого даже помощи попросить… Что они сделали с Михаилом? Убили? А если закричать во все горло? Интересно, кто-нибудь услышит?»

— Прошу вас, — «сослуживец» Подколзина остановился у двери с табличкой, на которой была изображена треугольная тетенька. — Я вас здесь подожду, если не возражаете.

И опять он улыбнулся, и улыбка эта была какая-то натянутая, неестественная, лживая. Последнее, что успела заметить Дежкина перед тем, как захлопнуть за собой дверь, — парень сунул руку в карман своего комбинезона, после чего раздался тихий щелчок, похожий на звук, издаваемый выкидным ножом.

Туалетная комната была пуста. Клавдия приблизилась к раковине, невольно взглянула на себя в большое настенное зеркало и, пустив холодную воду, ополоснула лицо. Учащенное дыхание чуть-чуть успокоилось, сердце стихло.

Потом она распахнула вертикальную форточку окна и глянула вниз. Прямо под ней, на расстоянии полуметра, раскинулся гигантский козырек, покрывавший главный вход в телецентр. Клавдия подобрала полы юбки и, зажав в зубах свою сумку, перешагнула через подоконник. Теперь нужно было немного пройти по козырьку и попытаться проникнуть в любое другое открытое окно. Что она и сделала.