Дмитровское шоссе

— Вы уж извините меня, Владимир Борисович, но, судя по собранным вами материалам, встречи с Ростовым оказываются для всех, кто ему не нравится, роковыми. Нам известно что таких людей было девять. Из них один — Женька исчез, один погиб, один повесился, еще один ослеп, у другого сильно обожжено лицо, двое в тюрьме, и только двое живы, невредимы и на свободе. Да и из этих двух, насколько я помню, один — Колька — на допросе был чем-то так напуган, что с трудом говорил. Да и Осьминин выглядел каким-то бледным. А сам Ростов — хоть бы что, с ним ничего не происходит.

— Ну, друг Саша, ты ошибаешься. Я ведь говорил тебе, насколько серьезно пострадал Ростов в семьдесят втором году и что, по мнению Захарыча, таких людей нельзя считать вполне нормальными. Захарыч, конечно, не светило медицины, но я ему верю. Так что утверждать, будто Ростов неуязвим, нельзя. А вот что он жив — это точно. Кстати, ты говорил что из девяти людей, столкнувшихся с Ростовым, семерых постигла тяжелая участь. Поправлю тебя — не девять, а десять, из них погибли четверо.

— Вот те на, Владимир Борисович! Кто же этот четвертый?

— Об этом позже, Саша.

— Владимир Борисович, вы сказали, что Ростов часто ездит за границу. Но для этого нужно пройти медицинскую комиссию и получить справку. Без нее не пустят.

— И тут ты ошибаешься, мил друг. В Управлении внешних сношений Академии наук мне сказали, что последние годы Ростов выезжает в командировки не только без медицинской справки, но даже без характеристики. А недавно ему вообще оформили многократную выездную визу.

— Ну, тогда все ясно. Он или сотрудник органов, или их любимчик стукач.

— Не надо так плохо думать о людях, Саша. Подобные сведения простой милиции, конечно, недоступны. Стоит заговорить об их кадрах, как Комитет молчит как рыба. Но мой знакомый в управлении внешних сношений сильно сомневается. Думает, что Ростов, скорее, кадр ГРУ. Если он из ГРУ — что похоже на правду, раз он кадровый офицер, да и отец у него генерал, почему ему дан режим наибольшего благоприятствования?

— Ну и словечки у вас, Владимир Борисович! Что это такое — режим благоприятствования?

— Это когда стране предоставляются всяческие льготы. Газеты надо читать, Саша, газеты! А в отношении Ростова я употребил это слово иносказательно.

— Может быть, послать запрос о его здоровье?

— Саша, как принято говорить в Одессе, ты делаешь мне смешно. Для такого запроса нужна подпись полковника, он же никогда его не подпишет. Согласись, это правильно. Нам скажут: ловите преступников, а не проявляйте интерес к здоровью сотрудников Академии наук. Но я не рассказал тебе еще кое о чем. Первое может быть простым совпадением — наверно, это и есть совпадение. Через год после драки на проспекте Мира Ростову дали квартиру. Раньше у него была двухкомнатная кооперативная, а тут он получил государственную трехкомнатную, причем не только безо всякой очереди, но и сам Ростов не обращался с такой просьбой! Ты можешь себе такое представить? Но и это не все. Квартиру ему дали в доме первой категории и улучшенной планировки. Ты понимаешь, что это значит. Этот дом стоит на Байкальской улице и выделяется среди панельных зданий, как принц среди нищих. В этом доме живут разные шишки — секретарь райкома, председатель райисполкома, разные генералы — и знаешь, кто еще?

— Кто?

— Полковник Устинов, начальник политотдела областной милиции. Живет на одной площадке с Ростовым и двери у них рядом. Ростов ходит в гости к Устинову, а Устинов — к Ростову. Теперь тебе понятно, что нам понадобятся действительно веские доказательства, если мы захотим привлечь Ростова к ответственности за убийство парня? Между прочим, этот научный работник и безобидный переводчик вполне мог убить Авдеева и закопать пацана, даже не моргнув глазом.

— Вы и здесь полагаетесь на свое феноменальное чутье, Владимир Борисович? — В голосе Кулика прозвучала насмешка.

— Нет, мил-хорош друг Саша, делая подобные заявления, я не полагаюсь на чутье. Оно, конечно, вещь неплохая, да неосязаемая, ее к делу не пришьешь. У меня в папке есть бумажка — вот она. Слушай: Центральный военно-морской архив, г. Гатчина Ленинградской области, ул. Цветочная дом 1. В Управление внутренних дел Московской области, г. Москва. На ваш запрос относительно причины перевода капитан-лейтенанта Ростова Олега Степановича в гидрографический дивизион Северного флота сообщаем, что вам следует обратиться в Главную военную прокуратуру. Дальше — подпись начальника архива, звание, фамилия, исходящий номер.

— Вот это да, Владимир Борисович! Да что же он натворил?

— Узнать это, Саша, — шутливые нотки исчезли из голоса майора, оказалось труднее всего. Но и в военной прокураторе у меня нашелся знакомый. В общем-то никакого секрета нет, просто военные ревностно хранят все, что касается их самих. Ты не поверишь, но документы по делу Ростова все еще — через двадцать лет! — проходят под грифом «секретно». Короче говоря, знакомец в письменном виде мне ничего не дал, сказал, что не имеет права. Однако разрешил прочесть листочек, который вытащил из его личного дела. Там говорится, что дело по обвинению капитан-лейтенанта Ростова Олега Степановича в нанесении смертельного ранения старшине второй статьи Слимчуку Алексею Давыдовичу прекратить, поскольку Ростов действовал в пределах необходимой самообороны. Устно приятель сказал мне, что расследование велось очень тщательно, что старшина второй статьи бросился на него с опасной бритвой, ранил Ростова и лишь после этого капитан-лейтенант, уже лежа на палубе, несколько раз выстрелил в старшину. Вот это и есть твой четвертый убитый, Саша. Думаю, что «нанесение смертельного ранения» — это всего лишь юридический жаргон, ведь факт смерти устанавливает только врач. В заключение мой знакомый добавил, что командование решило больше не держать его на эскадренном миноносце «Строптивый», опасаясь недовольства команды, и перевело в гидрографический дивизион, благо специальность Ростова — штурман — вполне годится и для такой службы.

Ошеломленный Кулик молчал, глядя на майора. Только сейчас он обратил внимание на то, какое усталое, морщинистое и некрасивое лицо у Филатова. Наверно, подумал Кулик, долго майор не продержится — заболеет или уйдет на пенсию.

— А почему его так быстро уволили в запас? — спросил, наконец, Кулик. — Уж не из-за этого же?

— Не знаю, — равнодушно заметил майор и принялся укладывать бумаги в папку. — Об этом нужно бы спросить Всеволожского, который командовал дивизионом. Но он умер пять лет назад.

— Еще один вопрос, Владимир Борисович. Вы считаете, что именно это происшествие на флоте так повлияло на Ростова?

— Нет, Саша, вряд ли. Думаю, у него с детства было что-то нездоровое в характере. А толчком, скорее всего, стала драка с тремя парнями, которая чуть не окончилась для него трагически.

Часть вторая

Подведение итогов и сведение счетов