Дмитровское шоссе

Олег Степанович встряхнул головой и посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. Пора ехать.

Пятнадцать минут спустя он ловко вклинился в поток самосвалов и поехал в сторону Москвы.

Последняя посылка

Как обычно, Олег Степанович поставил машину у «России» — ему даже показалось, что точно в след, оставшийся от его прошлого приезда сюда на той неделе, — запер дверцы и пошел через Большой Москворецкий мост на Раушскую набережную.

Теперь он вспомнил гостиницу «Бухарест» — старую, похожую на увядшую даму, где старались не размещать туристов из капиталистических стран. На противоположном берегу Москва-реки Олег Степанович спустился по гранитным ступенькам и подошел к входу в гостиницу.

Высокий мужчина чуть моложе Олег Степановича стоял на крыльце гостиницы, глядя на разноцветные купола Покровского собора. Он был в черном плаще, со светлыми — нет, седыми — волосами и держал в руке свернутую газету со знакомым названием. Олег Степанович узнал бы Оржанова и без газеты, без плаща и даже без седых волос — отпечаток службы в КГБ был неистребим. Но он, этот отпечаток, выражался совсем не в том, о чем пишут западные шпионские романы. Оржанов ничем не выделялся среди окружающих, разве что умным лицом интеллигента и внимательным взглядом. Скорее всего, именно внимательный взгляд, глаза, которые видели все и, казалось, посылали увиденное в мозг-компьютер, выдавали его. Олег Степанович понял, что работать с ним будет интересно — но и опасно. Опасения подтвердились сразу. Увидев Олега Степановича, Оржанов молча повернулся и направился к набережной. Он свернул за угол гостиницы и пошел направо, вдоль стены, выходящей на Москва-реку. Олег Степанович даже не успел удивиться, как Оржанов остановился у ржавой несколько ступеней, ведущей вниз, к металлической двери в полуподвал. Приямок перед дверью был засыпан мусором — обрывками грязной бумаги, обертками от мороженого, осколками битых бутылок, а в середине красовалась немалая куча явно человеческих экскрементов.

Оржанов аккуратно переступил через отталкивающую кучу, словно не заметив ее, достал из кармана ключ, наклонился к двери, отпер замок и посторонился, пропуская Олега Степановича.

Контраст между отвратительной грязью перед входом и порядком внутри был разителен. Хороший, с густым ворсом ковер на полу, стол со стульями, кожаный диван, буфет. Две двери — одна вела, по-видимому, в туалет, вторая, закрытая, в другую комнату. Задвинутые занавески, толстые решетки на окнах в уровень тротуара и донельзя грязные стекла. Олег Степанович понял, что грязь снаружи не убирают намеренно.

— Располагайтесь, Олег Степанович, — Оржанов запер входную дверь и повернулся к гостю. — Чай или кофе?

— Кофе с молоком, — ответил Олег Степанович. — Признаться, этот подвальчик удивил меня.

— Здесь мы будем с вами встречаться, но не каждый раз. Для нас приготовлены еще две квартиры — на Смоленской набережной — знаете, в большом доме на углу — и на Гоголевском бульваре. В конце нашей беседы я сообщу вам место нашей следующей встречи. Значит, кофе?

— Да.

— Одну минуту. — Николай Иванович подошел к газовой плите в углу комнаты и зажег газ под уже стоящим там чайником.

— Ну вот, пока чайник закипит, мы поговорим. — Он сел напротив и посмотрел на Олега Степановича. — Мне почему-то казалось, что вы пониже ростом. Впрочем, неважно. Приступим к делу. Не буду скрывать, что после встречи, которая состоялась у вас с Василием Ивановичем, мы решили более подробно познакомиться с вашим прошлым. И кое-что нас удивило.

Олег Степанович молчал, глядя на Оржанова бесстрастным взглядом. Он отлично понимал, что если бы в КГБ знали о его связях с Ульфом Аленбю или, например, с Марком Захаровичем, разговор проходил бы не здесь. К тому же Оржанов сказал по телефону что приближается время выезда.

— Нас удивило, — продолжал Оржанов, — не только отличное знание четырех языков — согласитесь, это в общем-то большая редкость в нашей стране. Люди не понимают что знать язык — недостаточно свободно говорить на нем. Необходимо знать реалии, саму страну, существующие в ней наречия, наконец, живущих в ней людей. Знание языка — это способность оказаться за рубежом и чувствовать там себя как дома. Я не верю в существование полиглотов, способных за несколько лет овладеть тридцатью шестью языками, как этот грузин из Сухуми. Это сказка. У вас четыре рабочих — подчеркиваю, рабочих, языка. Это хорошо. Вы прекрасно ориентируетесь в западных странах — и это великолепно. Но мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

Он встал, подошел к закипевшему чайнику, достал из шкафа две чашки и приготовил кофе.

— Вот сахар, — показал Оржанов на металлическую сахарницу в середине стола и снова сел. — Сливки в пластмассовых пакетах, к сожалению. Сначала нас удивило то, что вас не привлекли к нашей работе намного раньше. Впрочем, я сам нашел ответ на этот вопрос. Вас оставили в стороне, скорее всего, из-за вашего прошлого и из-за отличных лингвистических способностей. Вы кажетесь настолько подходящим человеком для нас, что это бросается в глаза. Надеюсь, вы понимаете меня?

— Да. — Олег Степанович помешал кофе и сделал глоток. Поморщившись, он поставил чашку на блюдце. Слишком горячо.

— У вас, как мы выяснили, есть и другие достоинства. Но положительные качества нас сейчас не интересуют. Мы собираемся поручить вам ответственное задание. Оно особенно важно потому, что на этот раз вы будете работать в одиночку и вас никто не будет дублировать. Этого требуют обстоятельства дела. Нам нужно — Василий Иванович говорил об этом — разобраться с авиасалоном в Бурже. Но тут-то и возникли затруднения.

— Какие именно? — осведомился Олег Степанович.

— Нам стало известно, что вы — как бы лучше сказать? — притягиваете к себе неприятности. Возможно, это объясняется вашим характером. В общем, с вами слишком часто происходят несчастные случаи, что ли. Подавляющее большинство людей идут через жизнь, не сталкиваясь с насилием. А вот на вас уже дважды были совершены нападения — правда, оба раза вам удалось спастись. Но кто знает, что произойдет в третий раз?

Боже мой, подумал Олег Степанович. Оржанов упомянул всего о двух случаях. А если бы он знал обо всем, что произошло в прошлом году? Слава Богу, что КГБ и милиция недолюбливают друг друга и не обмениваются информацией — если этого можно избежать.

— Василий Иванович, на которого вы произвели хорошее впечатление, губы Оржанова искривились, словно он проглотил что-то кислое — не хочет, чтобы вас заменили кем-то другим. Поймите меня правильно, — поспешил исправить свою оплошность Оржанов, — я тоже считаю, что вы отлично справитесь с этой задачей. Но мы не можем начинать важную операцию, делая ставку только на вас — а потом выясняется, что вы по каким-то причинам не можете ехать в Париж.

— Ну и какое же решение приняли вы с Василием Ивановичем? — язвительно спросил Олег Степанович.

Оржанов нахмурился — сарказм попал в цель. Черт меня побери, подумал Олег Степанович, зачем я намеренно ищу себе врагов?

— У нас нет выхода, — сдержанно заметил Оржанов. — Решено подготовить и послать в Париж именно вас. Но чтобы с вами не случилось ничего дурного после того как вы выйдете отсюда — вас будет сопровождать наш человек. Нет-нет, это не слежка, и даже охраной это можно назвать с большой натяжкой. Если вы столкнетесь с грузовиком на Дмитровском шоссе, никакая охрана не поможет. Но мы все-таки хотим сделать все возможное, чтобы до вашего отъезда с вами ничего не случилось. Думаю, в Париже вы сумеете позаботиться о себе. Конечно, мне хотелось бы, чтобы и после возвращения из Франции у вас было все в порядке. Но к этому моменту наша просьба будет выполнена. Однако мы слишком разговорились. Нам нужно, чтобы вы сделали следующее.

Олег Степанович вышел из подвала в шесть вечера. Кроме технических деталей, Оржанов оказался превосходным специалистом и в бухгалтерском деле, и не мудрено — он принимал участие в расследовании Мытищинской аферы и дела «Океан». Олег Степанович вынес из длительной беседы четкое представление: друзей в этом управлении КГБ у него не будет.