Унесенные блогосферой (СИ)

– Вика, але, – проговорил я. – Нет полномочий, нет защиты. А если что-то пойдет не так? Звони Борису или я сам ему позвоню.

– Что? – вскинула глаза тетка.

– Что слышала!

– Не ожидала от тебя, – обиделась она, встала перед зеркалом и начала демонстративно рисовать губы.

– Опрос подозреваемых и свидетелей не входит в число компетенций эксперта-филолога. Самостоятельный сбор экспертом информации по делу может стать основанием для отвода эксперта, – процитировал я как запомнил методичку для экспертов.

– Эксперт должен и даже обязан знать контекст, – мгновенно возразила она. – Как говорил Шерлок Холмс, теоретизировать, не имея данных, опасно. Незаметно для себя человек начинает подтасовывать факты, чтобы подогнать их к своей теории, вместо того чтобы обосновывать теорию фактами.

– Но ведь ты не Шерлок Холмс! Ты даже не инспектор Лестрейд! – с намеком заметил я, имея в виду, что эксперт это уже не сыщик-любитель, но еще и не полноправный следователь. На мой взгляд, роль эксперта в деле больше похожа на роль стороннего наблюдателя.

– Ага, я сыщик, еще неописанный в литературе, – железобетонно усмехнулась она. – Если согласен, можешь поехать со мной, потом я подброшу тебя на лекции.

Это был чистой воды шантаж. Во-первых, конечно, мне было любопытно, а во-вторых, просто страшно за нее. Было и в-третьих: еще минуту назад Вика собиралась идти на встречу без свидетелей, а теперь сама пригласила. Не в ее привычках было так легко менять решения.

– Ты не шутишь? – рассмеялся я, малодушно посматривая на висящую в коридоре куртку.

– Конечно, ты ж потом будешь мучить меня, требуя подробного пересказа для своего детектива.

– Это не детектив. Это дневник. В планах теория и методика юридической лингвистики на конкретных примерах, – уточнил я.

– Ну да, было уже такое, – подмигнула она и продекламировала торжественным шёпотом. – Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там написано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты бога ради свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал.

Смакуя чужой текст, Виктория развеселилась, словно ведьма на шабаше.

– Ладно, было так было, – пробормотал я, возвращаясь обратно к своему компьютеру. Парни уже досмотрели презентацию и бурно обсуждали увиденное.

«Даже и к лучшему», – подумал я, с удовольствием обнаружив, что Пашка все еще в теме, и можно в кои-то веки поболтать в реальном времени.

В проеме моей комнаты показалась голова Виктории:

– Подожди! Нечего обижаться! Это же Булгаков.

– Это пренебрежение, – ответил я, не отводя глаз от монитора.

– Нет, – она вдруг понизила голос, и тихо без обычной своей иронии и железобетона проговорила. – Это прививка. Сакральное отношение к себе – прямой путь к профессиональному краху. Идешь?

Дверь хлопнула, Вика вышла, не оглянувшись, на 200 процентов уверенная, что я побегу следом, словно комнатная собачонка.

«Ну уж нет, не дождешься!». Я встретился глазами с суровым Стивом Джобсом, повторил, глядя ему в глаза:

– Не дождется! – и вернулся в группу «философия эротики».

Социальная сеть не предполагает прощаний, если внезапно уходишь. Однако в этот раз именно я был инициатором просмотра видео с IT-выставки, поэтому я торопливо скинул «всем до завтра» и не дожидаясь реакции захлопнул крышку ноута.

Отыскивая ключи, и про себя перетирая с песочком всех своих родственников по материнской линии, я почему-то подумал, что тот человек, который облек правила для эксперта-филолога в слова, изначально отличался поразительной наивностью. Это развеселило меня и даже немного примирило с незавидной ролью бегущей по следам собачки.

В кафе, где назначил встречу брат убитого, солнечный свет проникал лишь сквозь небольшую арку, образованную бархатным темно-зеленым занавесом. Атмосфера здесь царила сонная: уже в просторном гардеробе дурманящий запах кофе щекотал ноздри. Внутри основного зала кофейный аромат сгущался и мягко властвовал, отодвигая все внешнее и суетное далеко за бархатный полог. Удивительная способность, из всех напитков присущая только хорошо сваренному кофе.

– Кофе здесь отменный. Бариста – этнический араб, – сказал Вадим Романихин вместо приветствия.

Несмотря на довольно густой полумрак Вадим лишь на несколько мгновений приподнял темные очки, когда приветствовал нас. Голос у него оказался звучный, густой. Если применять кофейное сравнение, то голос был подобен крепкому сорту арабики. К нам подошел официант, и Вадим сделал заказ за всех. Ни одно из произнесенных им названий даже отдаленно не казалось знакомым, поэтому мы с Викой не стали делать попыток заглянуть в кофейную карту.

– Итак, вы филолог, а не следователь, насколько я понял? И почему мы здесь?

– Вообще-то вы правы, – сказала Виктория с доверительными нотками в голосе. – Я не должна выходить за пределы анализа текста. Но тут другой случай.

– Какой же? – непроницаемый под своими темными очками поинтересовался собеседник.

– Нити любого текста ведут в реальную жизнь, поэтому мне нужно кое-что знать о ваших убитых родственниках, чтобы понять, на верном ли я пути. Я не хотела задавать свои вопросы через дознавателя, так как мне пришлось бы их письменно обосновывать. А в данном случае это довольно затруднительно.

– Почему же?

– Это заняло бы слишком много времени, – ответила Вика, но думаю, истиной причиной этой встречи было ее желание задавать вопросы и смотреть на реакцию. Кажется, Вадим Романихин тоже не поверил в объяснение и поэтому лишь смазано улыбнулся в ответ.

Удивительно, что такой человек вообще согласился на встречу, имея возможность прикрыться уже упомянутой «производственной необходимостью». Судя по всему, старший брат убитого был из тех людей, в ком любопытство берет верх над здравым смыслом. В этом смысле они с Викторией, безусловно, нашли друг друга.

– Кстати, это мой племянник и секретарь, Александр, – представила она меня.

Вадим протянул руку и вопросительное напряжение в его взглядах в мой адрес исчезло.

– И что вы хотите узнать? – мужчина приподнял очки, продемонстрировав, что готов отвечать.

– Я хочу знать, кто такой Денис Камельков.

Вадим на несколько секунд замешкался:

– Признаться, я думал…

– Вы думали, что речь пойдет о вас, – прервала его Вика. Вообще, она вела себя неоправданно лихо и бесцеремонно. Вадим снова приподнял очки, но лицо его осталось спокойным. Прошло несколько секунд и очки снова опустились на переносицу.

– Ваш младший брат был любимцем в семье. Верно? – в следующую секунду Вика уже перескочила на другой вопрос, не дождавшись ответа.

– Верно, – не сразу откликнулся Вадим, видимо, пытаясь сообразить куда она клонит.

– Все его поступки одобрялись?

– Ну, в общем, да.

– Его выбор супруги тоже?

– Тоже.

– Это был брак по залету?

– Не думаю. Брат был увлечен Светланой.

– Искренне? Или может быть он кому-то что-то доказывал? Друзьям, родителям, коллегам?

Вадим недоуменно нахмурился, но отвечал тем же размеренным спокойным баритоном:

– Я понимаю, о чем вы думали, когда изучали их социальные сети. Вам будет сложно поверить, но мой брат Валера был далеко не глупым парнем. Он готовился к защите кандидатской диссертации, был человеком очень уравновешенным, занимался серьезно, и мы были уверены, что он скоро защитится и продолжит династию…

– Как вы?

– Нет, я не медик, как мама, и не физик, как отец. Я выбрал социологию. Первый блин, то есть я, вышел комом, – усмехнулся Вадим. – А Валера продолжал отцовские наработки. Но, как я уже говорил, появилась Светлана.

– Что в ней было кроме красоты?

– В случае с некоторыми женщинами красоты достаточно.

– Ну, хотя бы высшее образование у нее было?

– Да, какой-то коммерческий вуз. Кажется, после реформы образования он перестал существовать.

– То есть ваш брат без памяти влюбился в красавицу с большими запросами, фактически без профессии, любительницу красивой жизни, как она ее себе представляла?