Немного страха в холодной воде

Надежда Прохоровна не стала дожидаться, пока из дома выйдет прабабушка мальчишек — мало ли, начнет Маринку отговаривать, с московской сыщицей лаяться. Встала с лавочки и вышла за ворота.

Дом Феди Мухина неуклонно зарастал крапивой, сорняками-лопухами… Камень под окном спрятался за поднявшейся травой. Надежда Прохоровна встала на него, пошатываясь, отодрала фанерный лист и, обернувшись к Маринке, сказала вот что:

— Сейчас, Марина, мы будем проводить следственный эксперимент. Знаешь, что это такое?

— Угу, — очумело тараща глазищи, согласилась молодуха.

Надежда Прохоровна одобрительно кивнула, осторожно слезла с валуна и, потирая поясницу, сказала:

— Я твоего Дениску видела. Вы с ним почти одного роста?

— Да, — уже с готовностью заинтригованно мотнула головой прапорщикова дочь. — Пять сантиметров разницы.

— А телосложение почти одинаковое, — под нос себе задумчиво пробормотала баба Надя и предложила: — Лезь, Маринка, на камень, просовывай руку в дырку и пытайся открыть верхний шпингалет.

Уже нервически похихикивая, младшая из Сычих взгромоздилась на булыжник — тот под ее весом ощутимо просел, попробовал в земле немного утопиться, Маринка просунула в дырку руку до самой подмышки и минут пять старалась дотянуться до шпингалета.

Ишь, как ради мужа старается, восхитилась баба Надя. Взмокла вся!

Сычова дочь пыхтела, пропихивая в узковатую дырку пышное плечо, затем зачем-то попробовала сначала голову туда просунуть, подпрыгнула на камушке… и в результате так застряла, что еле выдралась назад уже с поцарапанной шеей.

Надежда Прохоровна даже ее зауважала маленько.

Секунд на пять.

Маринка послюнявленным пальцем потрогала царапину у ключицы, полюбовалась отсутствием на нем крови и глубокомысленно высказалась:

— Нет, баб Надь. Отсюда не попасть, надо в обход дома идти, через сарай попробовать.

— Чего попробовать? — искренне изумилась Надежда Прохоровна.

— Так в дом попасть, — бесхитростно ответила сельчанка и помассировала ободранное плечо.

— Зачем?

— На место преступления. Эксперимент производить.

Надежда Прохоровна пораженно замолкла. Голубые Маринкины глаза честнейше хлопали и выражали всецелую готовность помочь в расследовании, отмазать мужа и вернуть мототехнику обратно в пыльный угол гаража.

— А твой муж в доме был? В ту ночь… — попробовала подтолкнуть, не потеряла надежды городская сыщица.

— Не-а, — истово замотала головой заинтересованная в исходе эксперимента помощница.

Надежда Прохоровна покачала головой и в который раз подумала — неужели так бывает?! Ведь привела, можно сказать, за ухо и носом ткнула… Все намеки необходимые выложила… На камушек поставила, дальше уж сама застревай и выводы делай. Ведь все понятно!

Не тут-то было. Стоит, глазищи лазоревые преданно таращит.

«Или права Софа — есть у меня какой-то необыкновенный талант подмечать то, что другие взглядом пропускают?.. — подумала Надежда Прохоровна слегка смущенно и растерянно. — Ведь вот и Мотя удивилась, когда я молоток и запертую дверь сложила…»

Да нет! Чепуха все это! У людей просто головы заботами заняты, а у меня пустота пенсионерская одна. Вот и забавляюсь примечанием загадок.

— Не надо никуда ходить, Марина, — набираясь скромности, проговорила баба Надя. — Весь эксперимент в этой дырке был — раз ты тут застряла, значит, и твой Дениска окно на верхний шпингалет закрыть за собой не смог бы. Понятно?

— Нет. Окно же уже заперто было.

«Ты это серьезно?» — очень хотелось спросить Надежде Прохоровне.

Но ехидство многомудрым скромницам не к лицу, а Маринка так старалась вникнуть в хитросплетение мыслей пожилой сыщицы, что даже бисеринки пота пухлые губы обметали…

— В ночь на прошлую субботу дом Федора, Марина, был заперт изнутри на все засовы, — терпеливо объясняла баба Надя. — Преступник мог из него выйти только через это окно. — Для вящего вразумления Надежда Прохоровна даже пальцем на дырку бестолковой молодухе указала, и та, наконец, с понятливой готовностью закивала русой головой. — Через узкую дыру твой Дениска пролезть бы не смог. Значит, должен был перелезать через раскрытое окошко, а после уже с улицы запирать его на шпингалет.

Уф! Вроде бы дошло.

— Вона ка-а-ак, — пораженно и уважительно поглядывая то на оконце, то на умную Надежду Прохоровну, протянула Маринка. — А что же Кузнецов тогда… — сказала и закусила губу, словно проговорилась и все тайны выболтала.

— А что, Марина, Кузнецов? — прищурилась Надежда Прохоровна. — Говори, говори. Я и так уже почти все знаю.

Прапорщикова дочь почесала за ухом, поднимая брови, нагнала морщин на лоб…

— Ну, он это… сказал — сапоги выбрасывай, сиди тихо — нигде не был, ничего не видел… — И жалобно добавила: — А сапоги-то новые были! Дениска их только три раза и надел, а как советовал Андрюха, в мусорку возле магазина у бетонки запихнул!

Ай да Андрюша, ай да ухарь! Вместо того чтобы дать перетрушенным родственникам толковый совет — настаивайте на следственном эксперименте и в случае чего берите хорошего адвоката, заставил тех от новых резиновых сапог избавиться и мотоцикл оттяпал!

Ай да ухарь! Потрепать его за шкирку…

Под эту дырку только следователя привести надо было, и никакой адвокат уже не понадобился бы!

Надежда Прохоровна огорченно покрутила головой, пожалела бесхитростных сельчан и предложила:

— Давай-ка, Маринка, веди сюда своего Дениску. Для пущей убедительности сами вначале посмотрим, как он в эту дырку лезть будет…

— Дениска папке помогает! — жалобно перебила младшая Сычиха. — Они пока мотор не заведут, назад не возвернутся!

— Хорошо, — не стала упорствовать Надежда Прохоровна. — Тогда сама рассказывай, как дело было. Пойдем на лавочку за домом.

— Дениска пошел к Федьке утром, они с вечера на рыбалку сговаривались, — подогнув под себя ногу и сидя к бабе Наде лицом, доверчиво докладывала Маринка. — Дениска, как только из дома вышел, сразу что-то неладное почувствовал. — Голубые глазищи от жутких воспоминаний превратились в пылающие факелы, голос перешел на шепот. — Гаврош у Карпыча поскуливал.

— Не лаял? — уточнила баба Надя.

— Не-а. Тихонько так, жалобно поскуливал. Окошко-то это на пустырь выходит… Дениска Полкану крикнул «Цыц! Детей разбудишь!», тот и замолк. Вот. — Маринка облизала пухлые губы, наморщила лоб. — Дениска во двор вошел, за дверь подергал — заперто, и пошел в обход, чтоб через сарай пройти. Идет, — глаза Маринки превратились в два агромадных фонаря, — окно разбито! Он вначале стекла-то, то есть плексигласа, и не заметил. Тот незаметненько на травке целиком лежал. Дениска, когда на камень вскарабкиваться стал, на него мыском сапога наступил… Заглянул в окно — матерь божья! Федька мертвый лежит! — Маринка смежила ресницы, скривила лицо. — Прибежал домой, давай меня будить. Ну, я проснулась, поревела маленько… А папка говорит — никуда не звони, никому не сообщай, сам же и виноватым останешься!

Мудрое решение, фыркнула про себя Надежда Прохоровна. А вслух спросила:

— А чего Денис перепугался и согласился?

Если он ни в чем не виноват…

Прапорщикова дочь стрельнула глазами за озеро, неловко пожала плечами…

— Так разве тут докажешь… Когда здоровых мужиков на деревне раз-два и обчелся, а…

Надежда Прохоровна прервала невразумительный рассказ:

— Ты правду говори, Маринка. Не путай, я ж на вашей стороне, помочь хочу.

Та подумала немного, видать, внутренне согласилась — пока действительно от бабушки больше пользы, чем вреда, и неловко пробормотала:

— Так это… папка начал его спрашивать — чего это Федька вместо работы в деревне отирался? Он же по пятницам должен магазин в поселке караулить. Дениска и того… признался.

Еще бы не признаться, подумала Надежда Прохоровна. Раз на рыбалку еще с вечера сговаривались, значит — знал. Тут дело серьезное: либо признаешься, что не просто так к якобы пустому соседскому дому на заре явился, либо оправдай свой умысел иначе. По-другому никак нельзя.