Расплата (СИ)

Варя работала в турбюро, и Анциферов всегда пользовался ее услугами, когда нужно было быстро и без лишнего шума достать "горящие путевки". Многие другие агентства связывались в поисках билетов с головными офисами в Москве и Санкт-Петербурге, а этого Сергею в сложившейся ситуации как раз не хотелось.

Варя очень обрадовалась, увидев Сергея.

‒ Сергей Николаевич, вы так осунулись! Вам бы в отпуск надо.

‒ Вот по этому вопросу я к тебе, Варюша, и зашел. Мне бы жену и дочку на недельку-другую в Турцию сплавить. Там сейчас как раз туристов мало, и вроде бы море еще теплое. А то Иришка моя за учебниками сидит, спины не разгибает и света белого не видит. Нет ли у тебя, Варя, на примете чего-нибудь такого, чтоб они завтра с самого утреца и улетели?

Варя сразу оживилась.

‒ Ваша просьба для меня закон, Сергей Николаевич. Обязательно найдем вам что-нибудь подходящее. Вам все равно, прямой рейс или с пересадкой в Москве или Петербурге?

‒ Варюша, ты моих девочек, что ли, не знаешь? Они у меня в трех соснах запросто могут заблудиться. Если можно так, чтобы без пересадочки, то, пожалуйста, сделай.

Варя что-то сосредоточенно высматривала в компьютере и молчала. Через минуту ее лицо осветилось.

‒ Йесс, получилось, ура! Я забронировала для вас, вернее, для вашей жены и дочки, два билета на рейс завтра утром. Прямой рейс из Челябинска в Анталию. Трехразовое питание и проживание, в общем, все включено.

Сергей вздохнул с облегчением.

‒ Варюша, ты просто прелесть. Сколько стоит это удовольствие?

‒ Вы что, прямо сейчас будете платить?

‒ Да, а когда же еще, если завтра вылет?

‒ Вы можете платить в рассрочку, но если сразу, то будет немного дешевле. Полная стоимость за двоих будет 18700 рублей, это с 15% скидкой для вас как постоянного клиента.

‒ Шикарно, ‒ произнес Анциферов и достал пластиковую карточку СБС-агро.

Варя с изумлением уставилась на него.

‒ Сергей Николаевич, у вас что, на этой карточке и деньги есть? У банка ведь уже 5 лет как лицензию аннулировали.

‒ Правда? Но я об этом ничего не знаю. Варя, мне и дальше продолжают начислять зарплату на эту карточку. Чудеса творятся.

‒ Ну что ж, я вам верю. Давайте попробуем.

Варя вставила карточку в маленькую машинку, и та, прикусив уголок карточки, зажгла заветную надпись "введите пин-код". Сергей быстро ввел четыре цифры, и машинка стала печатать чек.

‒ Вы, наверное, маг и волшебник, ‒ только и смогла произнести Варя.

Сергей улыбнулся.

‒ Я добрый волшебник, Варюша. Помогаю тем, кто в беде или просто нуждается в моей помощи. Спасибо тебе огромное. Я твой должник. Я побежал.

‒ Сергей Николаевич, вы билеты забыли взять! ‒ сказала Варя

‒ Да, конечно, заплатить заплатил, а о главном чуть не забыл.

Сергей убрал билеты в портфель и чмокнул Варю в щеку на прощанье. Выйдя на улицу, он увидел, что машина все еще на месте, но шофера в ней нет. Через минуту шофер вернулся, держа в руках пакет с шаурмой.

‒ Извините, Сергей Николаевич, что-то есть очень захотелось.

‒ Откуда вы меня знаете? ‒ удивился Анциферов.

‒ Вы были обвинителем на процессе по делу о начальнике таксопарка Майорове. Это был наш начальник и, надо сказать, редкая сволочь. Помимо прочего, лишал нас положенных премиальных, а еще заставлял бесплатно ишачить налево. Вы смогли добиться для него обвинительного приговора, хотя и судья был купленный, и защитник старался изо всех сил доказать его полную невиновность.

‒ Да, было дело, ‒ произнес Сергей.

Теперь ему стало совсем не радостно, поскольку он сам мог сесть на скамью подсудимых практически ни за что, если, конечно, не считать преступлением отказ склонять к даче ложных показаний невиновного человека. Таксист каким-то чудным образом довез его до дома менее чем за 5 минут и наотрез отказался брать деньги.

Анциферов удивился.

‒ Вы что, теперь меня всю жизнь будете бесплатно катать?

Водитель залился краской.

‒ Вы можете мне не верить, Сергей Николаевич, но тогда, на процессе, я сказал: если Майорова посадят, то я буду возить этого человека всю жизнь бесплатно. И его посадили. С тех пор прошло 11 лет, а я везу вас первый раз, так что не волнуйтесь, не обеднею. У таксистов тоже есть свой кодекс чести, чтоб вы не думали.

Сергей смутился.

‒ Да что вы говорите? Я никогда не считал таксистов бесчестными людьми. Работа эта нелегкая, хотя есть люди, которые почему-то считают вас хапугами, как продавцов на рынке, хотя вы честно делаете свое дело. Любая профессия почетна, если работать на совесть. Будьте здоровы.

Анциферов буквально вбежал по лестнице в подъезд и чуть не сбил с ног уходившую с дежурства консьержку. К счастью, Оля и Иришка были дома.

Сергей обнял их обеих.

‒ Вот что, девчонки, завтра с самого утра вы улетаете отдыхать в Турцию на две недели.

Ольга мгновенно все поняла, вспомнив их недавний ночной разговор, но даже не подала виду, чтобы не пугать Иришку. Ира, наоборот, очень обрадовалась.

‒ Папка, вот здорово! А ты почему с нами не едешь? Ты, наверное, с любовницей тут будешь развлекаться без нас?

Сергею же было явно не до шуток.

‒ Ира, какая любовница, о чем ты говоришь, если у меня красавица-жена и дочь-модель? Я просто должен разобраться с делами. Думаю, неделька мне понадобится. Потом постараюсь к вам приехать. А сейчас быстро собирать чемоданы! Завтра в пять утра подъем!

Иришка ушла собирать вещи, и они остались вдвоем. Только тогда Оля дала волю чувствам. Она просто кинулась на грудь Сергею и зарыдала.

Сергей гладил ее по голове и только шептал: "Тихо, милая, Ира может тебя услышать".

Наплакавшись, Оля вытерла глаза и посмотрела на Сергея.

‒ Сереженька, что же теперь будет c тобой и с нами?

‒ C вами все будет хорошо, милая. Вас встретит мой товарищ, и вы будете у него жить до тех пор, пока все не прояснится. Со мной, думаю, тоже все будет нормально, максимум отсижу годик и приеду к вам на Ривьеру. А может, меня и не посадят, отделаюсь условным сроком за превышение служебных полномочий. Возможно, меня вообще оправдают. Ты же знаешь, что у нас в стране самый гуманный суд в мире.

После этой фразы Оля опять зарыдала.

‒ Ну что ты, Сережа, какой самый гуманный суд...

Рыдания перемежались монотонными стонами и всхлипываниями. Потом Ольга вытерла слезы и, внимательно посмотрев на Сергея, произнесла очень серьезно:

‒ Хорошо, я сделаю все, как ты говоришь. А если меня будут разыскивать и допрашивать, что мне им сказать?

Сергей улыбнулся.

‒ Разве ты что-то знаешь, милая?

Жена испугалась еще больше.

‒ В том-то и дело, Сережа, что я ничего не знаю, ты мне ничего не рассказывал.

‒ Ну и слава Богу, милая, так что можешь спать спокойно: ты им не нужна, и разыскивать тебя никто, кроме меня, не будет.

Сергей взял её на руки и очень бережно, как хрустальную вазу, полную роз, положил на кровать. Он расстегнул ее сорочку и покрыл все ее тело поцелуями. Оля гладила его по волосам и чувствовала, как постепенно ее тело становится невесомым. Такого с ней не было уже очень давно. Через какое-то время по ее телу начала пробегать необъяснимо волшебная судорога страсти, и Оля изо всех сил сжала в объятиях Сергея. Потом они заснули, обнявшись, самым прекрасным и самым глубоким сном праведников, который бывает только у детей и влюбленных.

В три часа утра предательски зазвонил будильник, вырвав Сергея и Ольгу из их сладкой истомы. За окном было еще совсем темно, и вставать не хотелось. Сергей пулей выскочил из постели и в одних трусах и майке побежал на кухню варить кофе.

Он прекрасно понимал, что если жена и дочка сейчас не уедут, они останутся здесь заложниками на долгие месяцы, а может, и годы. Прокуратура в целях устрашения и ускорения получения нужных показаний не остановится ни перед чем. Безусловно, прочти эти строки какой-нибудь ревностный депутат-псевдопатриот или прикормленный журналист, он стал бы исходить пеной благородного возмущения по поводу обливания грязью до боли родных органов системы правопорядка. Однако Анциферов как человек, находящийся внутри системы, прекрасно знал эти методы, хотя сам умудрился ни разу не прибегнуть к ним. Остается только догадываться, как человек, ни разу не сделавший ничего противозаконного, был так долго на хорошем счету в прокуратуре. К сожалению, всякому везению приходит конец. Так случилось и с Сергеем. Дальше молчать и мирно существовать под начальством Пёстренького и Попустинова он не мог.