Расплата (СИ)

Наскоро позавтракав и приняв душ, Анциферов чмокнул на прощание жену и побежал вниз. Там его уже ждал водитель на служебном "Ауди". Сам Сергей ездил до сих пор на старенькой девятке, в связи с чем стал персонажем нарицательно-комическим для всех сотрудников прокуратуры Уральского Региона. "Не только взяток не берет, так еще на старой машине ездит, энтузиаст, блин..." При этом он считался одним из лучших работников прокуратуры по всей России и лучшим работником прокуратуры по Уральскому Региону. В самом Челябинске фотография Анциферова висела на доске почета еще в "лихих девяностых".

Сегодня у Сергея действительно была важная встреча. К ним в регион приехал генеральный прокурор Попустинов и в числе прочих встреч собирался обсудить лично с Анциферовым ситуацию с уголовным делом против олигарха Хлопонина. Встреча была назначена на 12:00, а до этого Анциферов должен был обговорить со своим начальником Владленом Вадимовичем Пёстреньким, главным прокурором Уральского федерального округа, ход встречи с Попустиновым.

Когда Анциферов вошел в кабинет, Пёстренький сидел и рассматривал фигурку милиционера, сделанную в виде нэцке. Фигурка была очень дорогая, и информацию о ней нельзя было найти на сайте госзакупок, при том что вещица стоила никак не меньше трех миллионов рублей. Нэцке из слоновой кости, инкрустированное рубинами на милицейском жезле и топазами на милицейской фуражке, имело немало нужных опций, как, например, встроенную двухмегапиксельную вебкамеру и диктофон повышенной чувствительности, а также usb-port, сделанный снизу в ступнях милиционера. Игрушка, помимо того, что радовала глаз и самолюбие Пёстренького, принесла ему немало практической пользы при сборе компромата и выбивании показаний, происходившими иногда под видом задушевных бесед. Пёстренький не любил насилие и применял его только в крайних случаях. Кивнув Сергею вместо приветствия, он сразу перешел к делу.

‒ Ну что, Сергей, как дела? Что тебе удалось найти по Хлопонину?

‒ Знаешь, Владлен, пока, к сожалению, немного: два интервью в газете, одно центральному телевиденью и два региональному, а также документ о незаконной приватизации уфимского химического комбината еще тогда, в 90-х.

‒ Что ж, действительно немного. Плохо работают твои московские орлы из ФСБ. Хлопонин, такая, можно сказать, знаковая в нашем регионе фигура ‒ и ничего темного в его биографии не нашли. Ай-ай-ай. Ну, ничего, документ о незаконной приватизации ‒ это уже что-то. А там, глядишь, и ниточка потянется, и мы с тобой такого накопаем, Серега... Только имей в виду: Попустинову сегодня на встрече в ресторане о своих скромных успехах ничего не говори, он этого не любит. Скажи просто, есть у нас на заметке кое-что, сейчас работаем в этом направлении, и всё, молчок да улыбочка. Ясно, Сережа ? И никаких там излишних подробностей.

‒ Ясно, Владлен Вадимович.

‒ Что это ты, брат, вдруг на вы стал со мной разговаривать? Уж не случилось ли чего?

‒ Да нет, Владлен, ты просто старший по званию и даешь мне указания, а я рапортую, что все понял, ‒ улыбнулся Анциферов.

‒ Ну что ж, давай по маленькой накатим и поедем. Могу тебе предложить хороший итальянский аперитив, по сравнению с которым любая Граппа или Самбука покажется просто мочой.

‒ Не откажусь, ‒ ухмыльнувшись, ответил Сергей, знавший давнюю страсть начальника к изысканнoму алкоголю.

Выпив, они спустились вниз к внедорожнику Митцубиси Паджеро, на котором ездил Пёстренький. Несмотря на страсть к дорогим вещам, к выбору служебной машины он подошел по-деловому и по родной Челябинской области и по региону предпочитал перемещаться на внедорожнике. Как любил повторять Пёстренький в приватных разговорах, "зачем мне наше говнище на Мерседесе месить или вязнуть в нем на бэхе. Нет уж, это для Сан-Марино или Баден-Бадена или, на худой конец, для Кутузовского проспекта в Москве, а тут, в нашей грязи, мне и внедорожника Митцубиси хватит". Пёстренький редко садился пьяным за руль, но рюмка итальянского аперитива ‒ это все равно что настойка прополиса для больного ангиной. В таких количествах разве что боль пройдет, но сознание настоящего чекиста вряд ли затуманится.

Время шло к одиннадцати утра, и дорога была полупустой, но на всякий случай включили мигалку, чтобы вся челядь знала, что безопасней для своей задницы жаться к бордюру, а то и вовсе остановиться. Пёстренький, как и губернатор, ездил по городу в среднем со скоростью около 150, добавляя в шутку: "Быстрее, знаете, дороги не позволяют".

К одиннадцати часам они подъехали к ресторану Главпивтрест, единственному приличному месту, оформленному в стиле советской эпохи 70-80-x годов, в котором было не стыдно принять генпрокурора. Естественно, что заведение закрыли для посторонних еще с утра. Вымуштрованный персонал, привыкший и не к таким гостям, лишних вопросов не задавал, зато четко угадывал малейшие желания ВИП клиентов по едва вспыхнувшим искоркам в их глазах. Кого только не перевидало это место! Работники Политбюро ЦК бывали здесь в свое время не реже, чем работяги в столовой завода имени Хруничева.

У входа посетителей встретил бывший замдиректора ресторана, ныне гордо именуемый арт-директором Главпивтреста, и проводил в зал. За две минуты, пока они поднимались в зал, он успел обсудить с Пёстреньким некоторые детали меню и культурную программу. Вернее, все уже было заранее известно, но на всякий случай еще раз проговаривалось, дабы избежать неприятных сюрпризов в виде недовольства высокого гостя. Уже входя в зал, Пёстренький легонько дотронулся до плеча Анциферова и сказал ему совсем по-отечески: "Сережа, я на тебя очень надеюсь".

‒ Я все понимаю, Владлен, не волнуйся, все будет, как мы запланировали, ‒ сказал Анциферов, понимая, что при свидетелях лишнего болтать не стоит.

Когда они вошли в зал, Попустинов уже сидел там вместе с двумя своими помощниками. Охрана была заблаговременно отпущена, и только личный охранник Попустинова, осмотрев помещение, дежурил на входе в ресторан. Попустинов, обнявшись с Пёстреньким, довольно сухо поздоровался с Анциферовым и сразу предложил тост: "Ну, что ж, выпьем, чтобы в наших рядах не оказалось двурушников", ‒ сказал он, пристально глядя в глаза Анциферову. Сергей выдержал этот довольно тяжелый взгляд генпрокурора и тоже поднял бокал.

Пёстренький решил разрядить обстановку.

‒ Юрий Степанович, если у вас есть сомнения насчет Сережи Анциферова, то здесь я могу со всей ответственностью сказать, что более компетентного и надежного человека вы не найдете в нашем регионе, да и в Москве таких людей можно по пальцам пересчитать.

Попустинов стал расплываться в улыбке, а потом и вовсе похлопал по спине Анциферова.

‒ Доверяй, но проверяй. Владлен, я нисколько не сомневаюсь в компетенции и профессионализме твоего помощника, но просто хотелось посмотреть, как он выдержит мой взгляд, ‒ сказал Попустинов и разразился совсем не добрым хохотом.

‒ Тогда выпьем, ‒ бодро сказал Пёстренький.

Они выпили и стали наслаждаться буйством закусок, горячих и холодных, стоявших на столе. Шеф-повар Главпивреста прекрасно знал, что Попустинов был заядлым охотником, поэтому на столе стояли преимущественно блюда из дичи и оленины, а также несметное количество рулетов из дикого кабана, приправленных морошкой, брусникой и посыпанной кое-где красной и черной икрой. Напитки выглядели достаточно скромно, но благородно: кроме минеральной воды и ягодного морса, алкоголь был представлен только русской водкой и медовухой, последней скорее для колорита. После третьего тоста принесли горячее. И тут как бы между прочим Попустинов, наклонившись к Анциферову, спросил его почти шепотом, как будто боялся, что кто-то может их услышать: "Ну что, как продвигается следствие по делу Хлопонина?"

‒ Все нормально, Юрий Степанович. Есть у нас тут одна версия, и мы работаем в этом направлении.

Попустинов мгновенно залился краской и стал орать на Анциферова.